Я встаю на сторону рассудка и снова поворачиваюсь к ней. – Это ни к чему не приведет, – говорю я. – То, что между нами происходит. Добром точно не кончится. – Знаю, – шепчет Рейчел. – Как же нам положить этому конец? Она глядит на меня в надежде, что я сам отвечу на собственный вопрос. Но я не могу. Тишина. Тишина. Тишина. ОГЛУШИТЕЛЬНАЯ, ДУШЕРАЗДИРАЮЩАЯ ТИШИНА. Хочется зажать уши руками. Облечь сердце в броню. Я даже не знаю тебя, Рейчел… – Мне лучше уйти, – говорю в конце концов. – Хорошо. – Но я не могу… – Хорошо. Мы снова глядим друг на друга. Может, если смотреть достаточно долго, мне надоест? Хочу опять ощутить ее вкус… Может, если упиться ее вкусом, мне надоест? Рейчел не ждет, пока я до нее дотянусь, – встречает меня на полпути. Я стискиваю в ладонях ее лицо, она сжимает мои плечи, и ее чувство вины соединяется с моим в тот же миг, когда сливаются воедино наши губы. Мы лжем сами себе. Говорим, что найдем выход, хотя на самом деле выхода нет. Моей коже хорошо, когда ее дотрагивается Рейчел. Моим волосам хорошо, когда их касаются пальцы Рейчел. Моему рту хорошо, когда в нем оказывается язык Рейчел. Если бы можно было всегда дышать так… Жить так… Мир был бы прекрасен. Рейчел стоит, прислонившись к холодильнику. Мои ладони – по сторонам от ее лица. Я отстраняюсь и гляжу на нее. – Мне хочется задать тебе миллион вопросов. – Тогда начинай, – с улыбкой отвечает она. – Куда ты поедешь, чтобы учиться в колледже? – В Мичиган, а ты? – Останусь здесь, пока не получу степень бакалавра, а потом мы с моим лучшим другом Иэном поступим в летную школу. Хочу стать пилотом, а ты? – А я хочу стать счастливой. Идеальный ответ. – Когда у тебя день рождения? – Третьего января. Мне исполнится восемнадцать. А у тебя когда? – Завтра. Мне тоже исполнится восемнадцать. Рейчел не верит, что мой день рождения действительно завтра. Я показываю ей права. Она поздравляет меня и снова целует. – Что же будет, если наши родители поже-нятся? – спрашиваю я. – Они в любом случае не одобрят наших отношений, даже если не поженятся. Рейчел права. Такое нелегко будет объяснить окружающим. – Тогда зачем продолжать, если и так ясно, что ничем хорошим это не кончится? – Затем, что мы не можем остановиться. Рейчел снова права. – Через семь месяцев ты уедешь в Мичиган, а я останусь в Сан-Франциско. Может, это и есть ответ. – Семь месяцев? Я киваю и дотрагиваюсь пальцем до ее губ. Такими губами стоит восхищаться, даже когда их не целуешь. – Встречаемся семь месяцев. Никому не рассказываем. А потом… – я не договариваю, потому что не могу произнести слово «расстаемся». – А потом расстаемся, – шепчет Рейчел. – Расстаемся, – вторю ей и буквально слышу, как начинается обратный отсчет. Я целую Рейчел. Теперь, когда у нас есть план, целовать ее еще приятнее. – У нас получится, Рейчел. – У нас получится, Майлз. Я уделяю ее губам то внимание, которого они заслуживают. Я буду любить тебя семь месяцев, Рейчел… Глава девятая Тейт – Доктора! – требует Корбин, входя в кухню. Вслед за ним появляется Майлз. Корбин указывает на друга, чья рука в крови. Майлз глядит на меня так, словно я обязана знать, что делать. Это не отделение неотложной помощи! Это кухня моей матери! – Не поможешь? – спрашивает Майлз, крепко стискивая запястье. Кровь капает прямо на пол. – Мама! – кричу я. – Где аптечка? Открываю один шкафчик за другим, тщетно пытаясь ее отыскать. – В ванной на первом этаже! Под раковиной! Я указываю на дверь ванной, и Майлз послушно следует за мной. Достаю из шкафчика нужную коробочку. Захлопываю крышку унитаза и велю Майлзу сесть. Сама пристраиваюсь на край ванны и осматриваю его руку.