Теперь будет. Читеру очень хотелось вдумчиво заняться сумками, разбросанными по кузову. Наверняка в одной из них, а то и в нескольких, отыщутся патроны для серьезной винтовки. Но Толстый сказал – прикрывать, значит, придется торчать в кузове, пытаясь одновременно контролировать все стороны света. Да и наверх поглядывать… а то – мало ли что. Забравшись в кабину через распахнутую дверь, Толстый завел двигатель, потом заглушил, выскочил, прокричав: – Бак почти сухой. Гляну в кузове. Читер сомневался, что в кузове отыщутся бочки с топливом. Но хотя бы пустая канистра – тоже хлеб. Вон в поле зрения еще четыре машины просматриваются. Так уж здесь заведено, что любят их бросать на поворотах. Видимо, водители, пребывающие в шаге от перерождения, испытывают сложности в местах искривления дороги. Как правило, горючка в баках остается, значит, ее можно слить. Главное – емкость найти. Толстый, пробыв в кузове около минуты, выскочил с пустой канистрой в руке, крикнув: – Следи, Читер. Сейчас заправлюсь. Нам сегодня прет, машина богатая. Там тушенки пара ящиков, броников до хренища, гранатомет автоматический и цинки с четырнадцать и пять. До хренища цинков. Живем! Читер напрягся. Если фортуна просто так плюшки раздает, жди, что тут же компенсирует какой-нибудь неожиданной подлянкой. Патроны калибром четырнадцать с половиной миллиметров – один из самых ходовых товаров на Континенте. И платят за них прилично. К тому же они подходят к пулемету, снятому с пикапа, не выдержавшего перехода по черноте. Приятное совпадение, но озираться Читер начал вдвое настороженнее прежнего. – Чего стоим?! – простонал из кабины Таракан. – Грузовик хороший попался, надо брать, – пояснил Читер. – Да какой на хрен грузовик?! Я ведь помираю! – Да ладно тебе, не так уж сильно тебя порвали, – соврал Читер. – Издеваешься?! Да я уже ног не чувствую! Мне в лагерь надо! Срочно надо! Читер не нашелся, что на это ответить. В лагере ни знахарей, ни хотя бы обычного врача нет. На что рассчитывает Таракан? Видимо, голова у бедняги совсем не варит, зациклился на теме возвращения, не думая, что будет дальше. А дальше ничего хорошего ему не светит. Зараженный, перед тем как подохнуть, успел дел наворотить. У Таракана серьезнейшие ранения брюшной полости, кишечник поврежден, а может, и не только кишечник. Повезло, что сразу не помер от шока, но это не значит, что дальше все будет прекрасно. Не будет ничего прекрасного, а будет долгая и нехорошая смерть. Организм игроков способен справиться со многим, но – увы – далеко не со всем. Сейчас не помешает хороший хирург, но где же его взять? В принципе, как минимум, один вариант спасения у Таракана имеется. О чем он и не подозревает. Даже ехать никуда не придется – прямо здесь все можно решить. Крохотное золотистое яйцо, взятое с элиты. Некоторые уверены, что оно даже к оторванной голове способно новое тело прирастить. На деле, конечно, все не настолько радужно, но Таракана подлатать должно. Да только яйцо в наличии одно, и оно самому пригодиться может. Таракан – не самый ценный член отряда. И вообще, откровенно говоря, от него один негатив, а пользы не видать. Нет смысла тратиться. Кровью он, похоже, истекать не собирается, следовательно, до лагеря, скорее всего, доедет живым. А там пусть умирает в муках или одурманенный наркотой, после чего принимает воскрешение от Кнопки. Прист – это удобно. В кустах поблизости от машины, у бака которой возился Толстый, шелохнулась ветка. Читер прицелился, неистово надеясь, что оттуда выскочит мелкий бегун или хотя бы не сильно развитый лотерейщик. Выскочил топтун – его прыгающую походку ни с кем иным не перепутаешь. И вот ведь гадство, выскочил с другой стороны, да еще и чуть дальше. Там его не ждали. Лупить по нему с полусотни метров из дробовика – все равно что по черепахе горстями песка швыряться. Читер выронил дробовик с таким расчетом, чтобы тот мягко упал на груду сумок, подхватил лук, не целясь выстрелил за секунду до того, как тварь должна была перепрыгнуть через машину, обрушившись на спину Толстого. Попал неудачно – в пах. У мужчин – место слабое на боль, но зараженных это не касается. Однако ранение случилось в критически важный момент – тварь как раз напряглась, дабы сигануть через преграду. Попадание стрелы внесло свои коррективы в задумку: вместо того чтобы перелететь через машину, топтун врезался в нее со всей дури, да еще и не удержался на ногах, свалился. Толстый видеть ничего не мог, но шум расслышал и сделал правильные выводы. Завязав со сливом горючки, припал к асфальту и вбил очередь под днище машины. Благо просвет там приличный, и только колесо прикрывало тушу упавшей твари. Против пуль оно не очень-то спасает, а топтун – не слишком бронированная образина, винтовочный калибр шьет ее прекрасно, разве что в паре мест могут возникнуть сложности. Не возникло – мертвяк, не успев вскочить, моментально расслабился, задергав ногами в агонии. – Быстрее! – заорал Читер, вновь переведя внимание на подозрительный куст. В тот же миг ветка вновь дернулась, запуская в полет мелкую птицу. Пожелав ей скорейшей и мучительной смерти в когтях кота-садиста, Читер завертел головой. Очень уж неудобный поворот: поросшие кустарником опушки слишком близко подступают к дороге. Прыткая тварь может добраться до Толстого за секунду-другую. Да когда же он оставит в покое этот проклятый бак?! Где один мертвяк выскочил, там и другие могут нарисоваться. И нельзя забывать про отставшую погоню. Зараженные упорны в преследовании, скорее всего, так и продолжают мчаться по дороге. Оторвались от них не так уж сильно, самые прыткие, того и гляди, покажутся. Есть! Толстый вскочил, метнулся назад, к КамАЗу. Двигается не просто быстро, а суетливо-быстро. Не тупой, понимает расклады, спешит изо всех сил. Минута возни с баком, и вот уже Толстый забирается в кабину, размахивая рукой. Читер, правильно поняв этот безмолвный жест, выпрыгнул из кузова, забрался на водительское место, поспешно осмотрелся, приноравливаясь к незнакомой машине. Игнорируя нескончаемые причитания Таракана, завел двигатель, но с места не стронулся – пропустил КамАЗ. Толстый главный, вот пусть сам и выбирает дорогу. Читер, если честно, понятия не имеет, как вернуться в лагерь. Нет, пешком – это запросто. А вот как дотащиться на добытом транспорте, зная только один путь – через густой лес? Непонятно. Трогаясь, усмотрел в боковом зеркале нехорошее движение. На дороге показался зараженный. Старый знакомый – хромоногий. Хоть и пострадал, но все еще достаточно прыток, чтобы всех прочих перегонять. Но это ему не поможет. Самую малость не успел: добыча уже уходит. Раскрыв дверь, Читер из машины скорее вывалился, чем вышел. Последние километры поездки выдались самыми «веселыми». Как и предполагалось, Толстый весьма приблизительно представлял, каким образом можно добраться до лагеря на колесах. В итоге то и дело приходилось объезжать непреодолимые преграды; чуть не застряли наглухо при попытке проехать через широкий овраг; в паре мест приходилось грузовиком проламываться через непролазный кустарник. На пикапе там нечего и думать пробраться – протаскивали его на тросе или пробирался по проторенному пути. И лопатой работать приходилось, и топором, и на колдобинах знатно потряслись. Таракан даже жаловаться уже перестал, только постанывал тоскливо при особо сильных рывках машины. Март, подойдя, протянул откупоренную банку с пивом: – На вот, Чит, хлебни. Тебе это надо. Тот покачал головой: – Таракана порвали, надо с ним что-то делать. Срочно делать. Он, по-моему, почти все уже. Март раскрыл заднюю дверь, посмотрел на окровавленное тело, из последних сил прижимающее ладони к порванному брюху, отхлебнул из банки и небрежно бросил: – Дворник, тут у нас пациент с серьезной проблемой. Помочь бы ему надо. Кваз, неторопливо приблизившись, уставился на раненого. Тот, в свою очередь, раскрыл глаза в ответ. И взгляд его был нехорошим. И дело не в том, что в каждом глазу по ведру боли, – Таракан чего-то сильно испугался. И причина его страха явно не только в мыслях о пострадавшем брюхе. Тут что-то другое примешалось. – Нет… не надо… пожалуйста… – едва слышно пролепетал умирающий. Читер, не понимая, что тут вообще происходит, с недоверием уточнил: – Дворник, ты что – хирург? – Не совсем, – прогудел кваз. – Мне больше по гинекологии работать нравится. Но если сильно надо, я быстро любого на ноги поставлю. Высказавшись, кваз резко ухватил Таракана за щиколотки и легко выдернул раненого из машины. С криком прокатившись по сероватой траве, тот вновь затянул ту же песню: – Нет… не надо… пожа… Кирка, с треском сокрушившая череп, прервала Таракана на полуслове. Вырвав оружие из фонтанирующей кровью раны, Дворник выпрямился, обернулся к Марту, спокойнейшим голосом сообщил: – Медицинская помощь оказана. Еще что-то нужно? Март кивнул: – Отдыхай, дружище, благодарю. Эй! Кнопка! У нас тут товарищу помочь надо. – Вижу, – сосредоточенно произнесла приближающаяся девушка. Читер отвернулся и медленно направился прочь. Все понятно – врач и правда не очень-то нужен, если в отряде имеется прист. Всего-то одну жизнь Таракан потеряет, ему уже не привыкать. Зато поднимется живой и здоровый, с полностью откатившимся умением, которое способно на некоторое время напугать все живое на приличной площади. Удобно, конечно, но выглядит такое «лечение» очень некрасиво. За спиной закашлялись, а затем поднявшийся Таракан коротко высказался голосом злым и одновременно жалким: – Суки трахнутые! Твари! Уроды! А быстро он очухался. Читер в первую минуту после воскрешения ни звука не мог произнести. Говорят, это с непривычки. Но не дай бог к такому привыкнуть…