Глава 14 Жизнь восьмая. Человек-компас и одиннадцатый уровень сложности Клоун легко перебросил кувалду из руки в руку и попросил: – Читер, ты держи этот штырь очень ровно. Не то вбок уйдет, а тебе по пальцам прилетит. Тот, с сомнением поглядывая на кувалду, предложил: – А может, лучше болтами крепление прихватывать? – Можно и болтами, почему бы и нет, – легко согласился механик. – Только нету у нас болтов. Не осталось больше. И где их здесь взять, не знает никто. Зато есть штырь. Надолго этого дерьма не хватит, расшатается. Но к тому времени мы, может, болты найдем. А может, сгорит пикап с пулеметом вместе. Машины здесь часто горят, климат для техники дурной. И не нужно нам будет думать, как эту дуру к кузову приспосабливать. Кувалда, только что небрежно сжимаемая расслабленной рукой, размазалась в воздухе, звонко врезав по штырю, удерживаемому нервно скрюченными пальцами Читера. Ударила удачно, вогнав железяку до половины в днище кузова и ничего при этом не повредив. – Теперь под днищем загнуть, и будет держаться, – уверенно заявил Клоун. С сомнением оценив неказистое крепление, Читер сказал: – Шататься при стрельбе будет. – Ему так и так придется шататься. Отдача и все такое. На какое-то время сойдет. На вот проволоку, примотай это дерьмо сверху для надежности. – Ты представляешь, какая мощь у этого пулемета? Да ему эта проволока – что паутина. – Я ведь тебе объяснил, что мы не на века делаем. Лишь бы ленту-другую выпустить смог. Это ведь Континент, рано или поздно выберемся к мастерской или другому месту, где инструмент и детали имеются. Ремкомплект сгорел вместе с грузовиком, вот и выкручиваемся, как получится. Ну чего ты так на меня вылупился? Я тебе не барышня с пятым размером желез молочных. Работай давай, нам еще гранатомет приспосабливать. Тоже дерьмовая работенка. – Куда приспосабливать? – не понял Читер. – Куда-куда… На крышу, конечно. – Зачем? – Удобно. Если прорываться, вперед можно постреливать из гранатомета. А если придется удирать, за пулемет браться. Гранаты тут почти игрушечные, но против мелких зараженных сгодятся. Толпу бегунов они легко остановят. Против атомитов тоже пригодятся. Атомитов в таких краях – как дерьма за баней. – Эй! – прокатился по лагерю гулкий возглас Дворника. – Храбрые бойцы! Все сюда! Командир слово сказать хочет! Важное слово! Читер оставил в покое проволоку и выбрался из кузова. Народ, обшивавший борта военного грузовика найденными в кузове армейскими бронежилетами, тоже потянулся к Дворнику. Рядом с квазом на притащенном из оврага плоском камне восседал Март. Как это обычно с ним бывает, командир неспешно, но без чрезмерной медлительности расправлялся с очередным пивным сосудом, безмятежно поглядывая вдаль. Никакого интереса к собирающимся людям он не проявлял, но как только появился последний, обернулся и без предисловий заговорил: – Вижу, все в сборе. И вижу, что настроение у некоторых не сильно позитивное. Но также вижу, что даже всем недовольные люди продолжают принимать воскрешение от Кнопки. Это значит, что они рассчитывают на что-то такое, за что не жаль умирать снова и снова. Толстый, ты на язык дерзкий, но в целом мыслишь грамотно. Озвучь от себя – на что ты рассчитывал, когда пошел со мной? Я так понимаю, это будет общее мнение. Толстый, помявшись, произнес неуверенно: – Я когда первый раз услышал, что команда на рывок собирается, не обратил внимания. Команда явно левая, с такими только сливаться. Потом я узнал подробность одну. Про тебя подробность. Узнал, что ты тот самый Март, о котором много чего говорят. – Например? – спросил Март. – Что например? – Что обо мне говорят? – Говорят, что ты пришел издали. Откуда-то с севера или северо-запада. С другого побережья идешь, напрямик по суше. Говорят, что регионов двадцать уже сменил, если не больше. Уйти хочешь от тех мест, где тебя знают. Но слухи быстрее тебя идут. Говорят, ты можешь что-то такое, чего никто не может повторить. – И что же такое я могу? – Да не знаю я. И вроде никто не знает. Говорю же – слухи. Всякое слышал, но верить в такое нельзя. – И ты из-за каких-то тупых слухов пошел на рывок со случайной командой? Со слабой случайной командой. – Есть и другие слухи. И они подтверждаются. У Пауков приказ с тобой не связываться. Не трогать тебя, не задевать никак. При любых раскладах делать вид, что тебя вообще не существует. Типа полный игнор. Я здесь не первый месяц кантуюсь и первый раз услышал, чтобы они кого-то так сильно пытались игнорировать. Я понятия не имею почему. Но, думаю, Пауки знают побольше, чем я. Им проще информацию получать, вот и узнали. С тобой, Март, точно что-то не так. Не знаю что, но ты в чем-то ненормальный. И потому с тобой даже Пауки не хотят связываться. Я думаю, человек, с которым не хотят связываться Пауки, может знать и уметь что-то такое, что помогает ему в этой дерьмовой жизни. Мне надо срочно сменить регион. Получается, мне по пути с тобой. Ты регион меняешь легко и часто. Может, и у меня получится, если вместе с тобой пойду. Вот я и пошел. Март, отхлебнув, кивнул: – Понятные и простые мысли грамотного игрока. Кто-то еще хочет что-то добавить? Кроме Таракана, мы уже не раз слушали его жалобы про многочисленные сливы, пусть сделает паузу. Кнопка, ты хочешь сказать? Говори, мелкая, не стесняйся. Девушка, и правда стесняясь, тихо произнесла: – Дворник намекнул мне, что можно получить такую награду, какую нигде не получишь. Дворника я давно знаю, я верю ему, он надежный. – Понятно, – вновь кивнул Март. – Еще кто-то хочет что-то сказать? На этот раз решил высказаться Клоун: – Я однажды слышал болтовню пьяных караванщиков. Дерьмо тухлое, а не болтовня, но проскакивало полезное. Они говорили про какого-то Арта. Этот Арт сделал нечто такое, что целым отрядом не сделаешь. И сделал это в одно рыло. После этого он добавил себе в прозвище одну букву. Это специальный бонус от Системы за победу над таким противником, что я лучше промолчу. Сравните: Март и Арт – в одной букве отличие. Я в такое дерьмо, конечно, не верю. Но мне интересно посмотреть на парня, про которого так бессовестно врут. – Ну посмотрел ты на меня и что дальше? Мог сразу развернуться и назад сваливать. – А может, я на тебя еще не насмотрелся. Нельзя, что ли? – Да любуйся, сколько надо, только целоваться не лезь. Еще кто-то хочет что-то сказать? – Хватит уже вопросов, – буркнул Толстый. – Ты нас собрал, чтобы что-то сказать, а не слушать. Вот и говори давай. – А ты и правда грамотный, – одобрительно высказался Март. – Да, пожалуй, пора вам кое-что сказать. Вы ведь уже всякое думать начинаете. И старт рывка у нас не задался, и топчемся мы неспешно, и в серость зачем-то залезли, а пугач у нас не из прокачанных, да и с маскировщиками все плохо. В общем, скажу вам, что я тут не только пиво пью, я знаю, что делаю. И знаю настолько хорошо, что вы и представить глубину моего знания не можете. Все, что от вас требуется, – это делать то, что я говорю. Больше вам ничего не надо делать. И думать о том, что дальше будет, вам тоже не надо. Об этом я думать должен. Если все выгорит, те, кто доберется до финиша, и правда отхватят приз, который всем прочим даже не снится. Понимаю, что мои слова кажутся вам не сильно убедительными, поэтому кое-что вам приоткрою. Толстый, сколько от этого места до границы? Тот пожал плечами: – Точно не знаю. Под сотню где-то. Мы последнее время не напрямую ехали, а наискосок или даже параллельно. Получается, почти не продвинулись. – Но в каком направлении граница, ты ведь представляешь? – продолжал допытываться Март. Толстый указал за спину: – Где-то там. – Верно – там. – Март бросил на землю опустевшую банку, указал на нее и заявил: – Вот от сего сосуда до границы по кратчайшей прямой насчитывается восемьдесят восемь километров и четыреста шестьдесят четыре метра. – Ты шутишь или у тебя Картография так хорошо прокачана? – удивился Физик. – Картография у меня прокачана так, как вам, неудачникам, никогда не прокачать. Я ведь и правда издалека пришел, в этом слухи не врут. Но дело не в Картографии. Умение у меня такое, кое на что завязанное. Я границу вижу. Не везде, но именно здесь границу вижу. Расстояние вижу точное до нее, даже если глаза завязать. – Удобно, – одобрил Годя. – Теперь знаем, что нам восемьдесят восемь осталось. В принципе, немного. Март покачал головой: – Нет, не восемьдесят восемь. До первой границы нам пилить сто пятьдесят шесть километров двести тридцать девять метров, и она вон в той стороне. – Зачем?! – охнул Таракан. – Это ведь почти в два раза дальше переться. – Заткнись, – рявкнул Толстый и уточнил: – До первой границы? Это как понимать? Что значит первая? – Это понимать так, что где первая граница, там и вторая должна присутствовать. И она там есть. Мы не куда попало ломимся, мы пройдем по стыку трех регионов. Там северный регион выдавливает на юг финишный кластер. Вроде мыса получается. Он узкий, как лезвие шпаги, и заходит между двумя другими регионами очень глубоко. После первой границы нам надо пройти по прямой один километр сто девяносто три метра, и мы окажемся в том самом регионе, куда вы все планировали попасть. То есть ваши планы не пострадают, просто вы пройдете не одну границу, а две. Причем пройдете быстро, одну за другой. За это полагается не просто удвоенный бонус, а максимально возможный, призовой, с достижением. С учетом того, насколько слаба наша группа, мы сорвем джек-пот. Как видите, вам и правда светит нерядовая награда. – Светит, но не греет, – выдал Таракан. – Районы, где сходятся три границы, самые веселенькие места на Континенте. Через них даже танковая дивизия не пройдет. Толку нам от награды, которую невозможно получить? – Резонное замечание, – признал Март. – Но, как я уже говорил, просто делайте то, что вам говорят. Я знаю, как и где мы можем пройти без усиленных сложностей. Чуть везения – и все у нас получится. Деталей вам знать не обязательно. Если понадобится, в свое время все узнаете. Скажу лишь, что мой план требует четкого выполнения каждого его этапа. Без опозданий и опережений графика. Пока что мы в график вписываемся. И сейчас мы решили проблему с транспортом, значит, велика вероятность, что не опоздаем к следующему этапу. Толстый скривил многозначительную гримасу: – Не знаю, что за план, но ты и правда собираешься проскочить там, где танковая дивизия вряд ли проскочит. Звучит интересно, но как-то это сомнительно. – Кто-нибудь вообще проходил две границы за один день? – спросил Годя. – Я слышала, как про Марта такое говорили, что он проходил, – подала голос Кнопка. Все молча уставились на Марта. А тот, оторвавшись от новой банки, кивнул: – Слухи не врут, было дело. Один раз, но было. – И как? – с повышенным интересом спросил Таракан. – Что получил?