Крики, вопли ярости, затем чей-то чистый голос: – Долой Вавилон! Там, внизу, во тьме, начинается движение. Марсдон наклоняется и снова выпрямляется. У него в руках – небольшой ручной пулемет. – Проклятье. Я же их предупреждал, – говорит Пол. – О чем? – говорит Ренни. – Что они намерены делать? Она чувствует, как забилось сердце, она ничего не понимает. Вот оно, «глубокое проникновение». – У них мало оружия, вот в чем все дело, – говорит Пол. – И я не знаю, где Принц, он должен их остановить. – А если не остановит? – Тогда ему придется их возглавить. – Пол отрывается от стены. – Лучше возвращайся домой. – Я не знаю дороги, – говорит Ренни. – Лора знает, – говорит Пол. – А как же ты? – Не волнуйся. Я не пропаду. * * * Они идут задами, Лора впереди, Ренни за ней. По мнению Лоры, единственный верный путь – в обход. Под ногами сплошная грязь из-за дождя, но они уже не выбирают более сухой путь, идут прямо по лужам – слишком спешат, да и темно. Единственный источник света – окна небольших блочных домов, выходящих на улочки и стоящих на расстоянии друг от друга. Главная дорога пустынна, активное движение происходит дальше, на улицах, что ближе к морю. Они слышат крики, звон разбитого стекла. – Витрины банков, – говорит Лора. – Чтоб мне провалиться. Они переходят на другую сторону. Рядом мелькают факелы. – Главное не попасться им на глаза, вот мой девиз, – говорит Лора. – В темноте любая добыча – твоя. Потом они, может, извинятся, но тогда уже поздно, верно? Кому надо, сведут старые счеты, не важно, по поводу чего буча. Теперь слышна стрельба, прерывистое стаккато, и почти сразу свет в окнах мигает и гаснет, а гул голосов сникает, замирает. – Это на электростанции, – говорит Лора. – Они захватят ее, потом здание полиции – на Сент-Агате всего-то двое копов, так что особо возиться не придется. А больше здесь и захватывать нечего. Ну, может, разнесут бар «Лаймового дерева» и нажрутся в хлам. – Я ничего не вижу, – говорит Ренни. Ее сандалии все в грязи, подол платья вымок. Ей не столько страшно, сколько противно. Вся эта буря в стакане воды, битье стекол – подростковый бунт, не более. – Да брось, – говорит Лора, хватает Ренни за руку и тащит за собой. – Скоро они будут здесь, они ищут людей Эллиса. Пойдем по тропинке. Ренни еле поспевает следом. Она совершенно не ориентируется, она понятия не имеет, где они, здесь даже звезды не на своем месте. Луна скрылась, и они продвигаются небыстро. Ее гладят тяжелые от намокших цветов ветки, запахи вокруг до сих пор чужие. Они продираются через листву, скользя по мокрой земле. Внизу под ними главная дорога. Сквозь заросли видно, что теперь по ней уже движутся огни – фонариков, факелов – и мелькают человеческие фигуры. Похоже на карнавал. Когда они наконец добираются до дома, то видят, что он стоит темный. – Черт, мы заперли дверь, когда выходили, а ключ-то у Пола. Придется ее взломать. Но Лора уже толкает дверь, и та поддается. – Открыто! – восклицает она. Как только они заходят, их ослепляет внезапный луч света, направленный прямо в глаза. Ренни чуть не вскрикнула. – А, это вы, – говорит Пол. Он опускает фонарь. – Как тебе удалось добраться раньше нас, нахрен? – спрашивает Лора. – На джипе, – говорит Пол и обращается к Ренни: – Собирай вещи. – А где Принц? – спрашивает Лора. – Там, внизу. Геройствует, – отвечает Пол. – Обоих полицейских связали бельевой веревкой и собираются провозгласить независимое государство. Марсдон составляет прокламацию, а потом они хотят зачитать ее по моему радио. Уже попросили о признании Гренаду. Есть даже отчаянные головы, говорящие о захвате Сент-Антуана. – Ну это ты загнул, – говорит Лора. – Каким макаром они собираются это сделать? – На рыболовных суднах. Плюс на всем, что им удастся захватить. В полицейском участке они удерживают группу шведских туристов и тех двух немок – те еще дадут им прикурить, кстати. Восставшие их «реквизировали». Они заложники. – А ты не можешь их остановить? – спросила Лора. – Думаешь, я не пытался? Они больше не желают меня слушать. Они считают, что победили. Все вышло из-под контроля. Иди в спальню, – говорит он Ренни. – Собери свои вещи. Там есть свеча. Я отвезу тебя на Сент-Антуан, и ты улетишь первым же утренним рейсом. А ты, если не дура, улетишь вместе с ней, – обращается он к Лоре. – Твой паспорт еще действителен. Ренни позволяет ему распоряжаться. В конце концов, здесь его вотчина и его бизнес; кто, как не он, должен знать, что делать дальше. Она надеется, что он знает. Она на ощупь добирается до спальни. Сборы недолги. Почти как в отеле. Та же пустота, та же меланхоличная аура пространства, которое использовали, но в котором не жили. Кровать в беспорядке, в спешке покинутая. Она не помнит, чтобы спала в ней. * * * Джип стоит у дороги перед домом. Они спускаются по ступеням, в спешке, дорогу им освещает фонарик. У Пола в руках ручной пулемет; он несет его обыденно, как коробку с завтраком. Пулемет похож на игрушечный. «Такие дарят на Рождество маленьким мальчикам», – думает Ренни. Она не может поверить, что он может стрелять, разве что резиновыми пулями. Ей страшно, но даже страх кажется сейчас чем-то неуместным. В самом деле, не может же им угрожать реальная опасность. Она усердно старается вызвать в себе раздражение: пусть ей лучше кажется, что ее отдых досадно прервался. Прямо перед тем, как сесть за руль, Пол забрасывает в сад камней какой-то предмет. – Что это было? – спрашивает Лора. – Я радио угробил, – говорит Пол. – Но сначала позвонил на свои катера. Они в открытом море. Не хочу, чтобы кто-то сообщил на Сент-Антуан и нас встречала на берегу почетная делегация. – Кто, например? – спрашивает Лора. – Есть у меня кое-кто на примете, – отвечает Пол. Заурчал мотор, зажглись фары, и они помчались по дороге, абсолютно пустой. Пол немного не доезжает до города и паркуется у каменной стены. – Идите к берегу и ждите меня у причала, – говорит он. – Встретимся там минут через пятнадцать. Я только добуду катер. – Твои же все в море, – говорит Лора. – Я не говорю, что мой, – говорит Пол. – Угоню что-нибудь. Он сейчас моложе и энергичнее, раньше Ренни его таким не видела. «Это его стихия», – подумала она. Вот почему мы вечно попадаем в передряги: парни это обожают. Он помогает им перелезть через стену, потом передает Ренни ее сумки. Та, что с камерой, кажется ей совершенно лишней: что сейчас она может снять-то? – Молчи, – говорит ей Лора. Ренни понимает, где они: в саду отеля «Лаймовое дерево». Они нашли тропинку и на ощупь двигаются по ней. В отеле темно и ни звука; кое-где в окнах мелькает свеча. В баре пусто, терраса усыпана битым стеклом. Вдоль берега, по направлению к городу, поют. Но только мужчины, и поют они не псалмы. Сейчас отлив, и мокрый песок тянется на несколько ярдов в море. Волны таинственно мерцают. Ренни хочет полюбоваться, она слышала об эффекте фосфоресцирования. – Лезь вниз, – велит Лора. – Господи, ты серьезно? – говорит Ренни. Ей не улыбается карабкаться среди крабов и улиток. – Лезь, – говорит Лора; точнее, почти шипит. Она явно не шутит. Причал построен на прибрежных скалах, которые еще не обтесало море; расстояние между камнями и деревянным настилом всего в пару футов. Они с Лорой, скрючившись, забираются под него. Ренни все еще прижимает к себе свои сумки, две большие и маленькую. Она даже не знает, от кого они, собственно, прячутся. Встает луна, скоро полнолуние; сквозь щели в настиле пробивается бледно-серый свет, отбрасывая полосатые тени. Ренни думает, как бы сейчас было хорошо принять горячую ванну и поесть. Ей хочется с кем-нибудь вместе пообедать, например с Иокастой, и рассказать о своем приключении. Но это не тянет даже на занятный рассказ, это на уровне «меня задержали на таможне», потому что она, строго говоря, лишь испытала некоторые неудобства. Наконец они слышат шум мотора, вот он стих, снова затарахтел, приближаясь. – Это он! – говорит Лора, и они выбираются из-под причала наружу.