– Я хотел бы восстановить вас в статусе моего адвоката. Хотел бы, чтобы та информация, какую я намерен вам сообщить, считалась конфиденциальной. Что касается мистера О’Гарро и мистера Хири, то, поскольку наши интересы здесь совпадают, полагаюсь на них полностью. Вы вольны прервать наши доверительные отношения в любой момент. Вы сами это так сформулировали в начале нашего знакомства, и я предлагаю закончить его тем же. Хансен взял доллар безо всякого энтузиазма, а я вернулся за стол. – Дальше, – сказал он. – Вы меня вынудили, – нахмурился Вулф. – Я предпочел бы молчать, но лучше так, чем длительный спор. Когда вы получите счет за расходы, увидите там пункт: «Одна подержанная печатная машинка „Ундервуд“, восемьдесят два доллара». Машинка лежит на дне реки, поскольку нужно было исключить любую возможность утечки информации, однако у меня есть несколько страниц с образцом шрифта… Вернее, есть информация об их местонахождении, и я могу в любой момент предъявить… при условии, что никто из вас не скажет об этом инспектору Кремеру… либо эти страницы, либо их факсимильные копии, чтобы вы смогли сравнить с письмами, которые получили финалисты. Вы убедитесь, что образцы и письма отпечатаны на одной машинке. Хири расхохотался. За всеми последними событиями я забыл, какой хороший у него смех, а на этот раз он смеялся действительно от души. Разок он остановился, чтобы сказать: «Ну вы потрясающий сукин сын!» – и захохотал дальше. Хансен с О’Гарро молча пялились на Вулфа. О’Гарро хмурился, пытаясь прожевать, что услышал. Когда Хири наконец отсмеялся, Хансен произнес: – Вы хотите сказать, что это вы разослали ответы финалистам? – Их разослал человек, который на меня работает. Могу показать его вам, если настаиваете, хотя предпочел бы не называть имен. – Полагаю, мы настаивать не будем. Пэт? – Нет. – О’Гарро продолжал хмуриться. – Черт меня побери! – Неудивительно, – сказал Хансен Вулфу, – что вы добивались доверительных отношений. Это все меняет. – Разумеется, – сухо произнес Вулф. – Вы сами признали, что эти письма спасли конкурс. Я сделал это ради финалистов – большинства из них. Никаких личных целей я не преследовал, если не считать, что тем самым я попытался подстегнуть кое-кого к действиям. Я не знал, кто этот человек и чем он ответит. Просто ждал, что письма вынудят его к действию, что и произошло. – Да уж, – сказал О’Гарро, – произошло даже слишком многое, но с этим вы ничего не могли поделать. – Хотя должен был. Мистер Асса остался бы жив. Я совершил ошибку. – Вулф поджал губы, расслабил. – Хотите ли вы, чтобы я распорядился доставить образцы машинописи для сравнения? – Нет, – ответил Хансен. – Пэт? – Нет. – Но, – начал Хансен, – мы по-прежнему хотим, чтобы вы занялись конкурсом. Оплата, разумеется, сверх вашего счета… – Нет! – рявкнул Вулф, и я его не виню. Не так просто отказаться от пятидесяти кусков, чтобы сохранить лицо, но, если тебя вынуждают отказываться от них еще и еще раз, это, конечно, чересчур. Они пытались настаивать, особенно усердствовал Хири, хотя в конце концов сдались. Когда они все же двинулись к выходу и я пошел провожать, они загнали меня в угол за вешалкой и попытались вытянуть из меня обещание уговорить Вулфа позже, не слишком прозрачно намекая на хорошую цену моих услуг, но я был тверд. Честно говоря, в тот момент моя голова если и была занята проблемой, то не их, а своей. Как только за ними закрылась дверь, я вошел в кабинет и сказал Вулфу все как есть: – Ладно, ход был блестящий. Рука мастера и все такое. Просто шедевр. Но вы не только поменяли правила игры, обманув меня, вы одну ложь прикрыли другой, уверив меня, будто ничего не меняли. Как насчет наших доверительных отношений, они есть или нет? Как я теперь вообще смогу вам доверять? Рот у него скривился. Он думал, что так улыбаются. – Конечно, Арчи, ты можешь мне доверять. У тебя феноменальная память – вспомни сам, что я тебе сказал об этих письмах. Я сказал только две вещи. Во-первых: я не надеялся на подобную провокацию. Это была правда: я не надеялся, а точно знал. А второй раз сказал: в моем списке вариантов развития событий такой вероятности не было. И тоже сказал чистую правду, поскольку сам ее придумал. Я никогда не лгал тебе – и не стану, – а если немного здесь и схитрил, то только чтобы избавить тебя от необходимости изворачиваться перед мистером Стеббинсом или кем-нибудь вроде него. Правильно ли я себя процитировал? Я хмыкнул. Моя феноменальная память дала небольшой сбой. – Или ты хочешь сказать, что нам с тобой теперь запрещено прибегать к расплывчатым формулировкам? И тебе, и мне? – Нет, сэр. Он хрюкнул: – Да уж, тебе-то от них лучше не отказываться, иначе наш договор не проживет и недели. Он снял трубку и велел принести пива. * * * notes Примечания 1 Свершившийся факт (фр.). – Здесь и далее примеч. перев. 2 Предложение-панграмма, в котором присутствуют все буквы алфавита; используется для проверки шрифтов пишущих машинок и телетайпов. 3 Свинья! (фр.) 4 «О, какое прекрасное утро» (англ.) – популярная песня из мюзикла «Оклахома!», созданного в 1943 году; либреттист Оскар Хаммерстайн; композитор Ричард Роджерс. 5 Английская детская песенка «Who Killed Cock Robin»: Кто убил Петушка? Я, – Воробышек сказал. — Я стрельнул, а он упал. Я убил Петушка.