Когда я вышел в прихожую, она уже была в пальто, и мне оставалось лишь открыть перед ней дверь. Вернувшись в кабинет, я увидел, что Вулф сидит, откинувшись на спинку кресла, втягивает воздух носом и шумно выдыхает ртом. Я сжал в карманах кулаки и подошел: – Значит, полиции известно, что это была за бумажка. Тем лучше. До ланча двадцать минут. Может, пива? В виде исключения. – (Он скривился.) – Я, наверное, пороюсь, – предложил я, – в телефонной книге Лос-Анджелеса, найду номер миссис Чарльз Дрейпер, и мы сможем задать ей пару вопросов насчет стишков. – Нет смысла, – буркнул Вулф. – Если убийца она и ответы у нее, она, безусловно, первым делом передала бы задания своей Лиге. Мозги у нее и в самом деле есть. Если бы я взял ответы, наверное… Нет, преждевременно… Тебе в два тридцать нужно быть у банка. – Так точно. А вы, поскольку платит все равно компания, могли бы позвонить Солу, Фреду, Орри, Джонни и Биллу, и пусть бы они проверили все как следует. Хотя, раз четверо из пяти живут в «Черчилле», это будет еще та работка… – Нет смысла. Если там есть что искать, полиция это найдет раньше, чем мы начнем. Возможно, они… Зазвонил телефон. Я снял свою трубку, услышал хорошо знакомый низкий, грубый голос, который явно нуждался в напильнике, прикрыл трубку ладонью и сказал Вулфу, что с ним желает поговорить сержант Пэрли Стеббинс. Вулф потянулся к своему аппарату, а я стоял рядом, поскольку мне положено быть под рукой, если нет другого указания. – Это Ниро Вулф, мистер Стеббинс. Как поживаете? – Нормально. Хотел бы заглянуть к вам повидаться… скажем, в три часа? – Прошу прощения, в три я буду занят. – В три тридцать? – Еще буду занят. – Ладно… До шести, думаю, дело терпит. Как насчет шести? Пэрли знал, что с четырех до шести Вулф возится с орхидеями и изменит свое расписание, только если поблизости взорвется водородная бомба. – Прошу прощения, мистер Стеббинс, сегодня я занят весь день и весь вечер. Возможно, вы могли бы сообщить, в чем дело… – Так точно. Могу. Этак по-дружески взять и сообщить. Я хочу узнать ваше мнение по делу об убийстве. – У меня нет мнения ни о каком убийстве. – Нет мнения? Вот черт… – Стеббинс прикусил язык, и фраза осталась незаконченной, потом снова продолжил: – Послушайте, я знаю вас, вы знаете меня. Я не любитель плясать вокруг да около. А что насчет женщины по имени Гертруда Фрейзи? Она вошла в ваш дом в половине первого и, насколько мне известно, до сих пор там находится. А вы мне говорите, у вас нет мнения по поводу убийства человека по имени Луис Далманн? Скажите это Гудвину. Я не пытаюсь увести у вас кусок, а просто хочу зайти и задать несколько вопросов? В шесть? – Мистер Стеббинс, меня никто не нанимал расследовать дело об убийстве ни Луиса Далманна, ни кого-либо другого, – сказал Вулф сдержанно. – В прошлый раз, когда вы и другие сотрудники вашего отдела помешали мне расследовать случай насильственной смерти, вы издевались надо мной и травили меня. Если бы я снова вторгся на вашу территорию, то ждал бы такого же отношения, но в этот раз я никуда не вторгаюсь, так что, ради всего святого, оставьте меня в покое. Он повесил трубку, и я сделал то же самое одновременно с ним. – Признаю, вы выбирали слова очень осторожно, так что у нас есть шанс выиграть время, по крайней мере до тех пор, пока он не доложит Кремеру. – Сам знаю. – Голос звучал уже лучше. – Дверь на цепочке? Я вышел проверить, а потом прошел в кухню сообщить Фрицу, что мы в осаде. Глава 5 Я мог бы отчитаться о том, как прошла наша встреча просто: пришел в два тридцать, получил стишки и ответы, снял копии, и на том дело кончилось, но, по-моему, сейчас самое время доставить всем удовольствие и познакомить читателя с мистером Тэлботтом Хири. Меня, например, этот человек удивил. Не знаю, с какой стати – наверное, подсознательно, – я почему-то считал, что парфюмерный магнат должен и выглядеть соответствующе, а он не выглядел. И парфюмерией от него не пахло. Ростом он был выше меня, то есть больше шести футов, в плечах шире и лет на десять моложе, а кожа у него на щеках так обтягивала скулы и была до того гладкая, будто ее никогда не касалась бритва. К тому же я не заметил ни малейших признаков жира, сажи или краски. Он вполне мог бы стать основателем Лиги мужской природы. Вместе с ним меня ждали Бафф и О’Гарро. Асса не пришел. Они намеревались кое-что объяснить мне, прежде чем нас проведут к сейфам, и потому мы втроем – Бафф, Хири и я – прошли в небольшую комнату, где вскоре появился О’Гарро вместе с сотрудником банка. Они принесли банковский ящичек, размером пять на три дюйма и длиной восемнадцать, который и был ими арендован для их исключительных целей. Сотрудник поставил ящик на стол и вышел, О’Гарро щелкнул замком, открыл крышку и вынул шесть конвертов, запечатанных сургучной печатью. Четыре из них были вскрыты. – Вам ведь нужны последние пять заданий? – спросил О’Гарро. Я сказал «да», и он вручил мне два запечатанных конверта. Один был подписан: «Задания для третьего тура конкурса „Pour Amour“»; второй: «Ответы третьего тура конкурса „Pour Amour“». Я вынул из кармана собственный нож, чтобы вскрыть конверты, и тут О’Гарро сказал: «Я не должен их видеть» – и отошел к дальней стене, а за ним туда же отошли Бафф и Хири. Оттуда им было не видно написанного, но меня видно, и они внимательно за мной наблюдали. На столе лежали карандаши и дешевые перекидные блокноты, но я предпочитаю свои, достал карандаш и блокнот, сел и все переписал. С одной страницы – пять загадок-четверостиший, с другой – пять женских имен и краткие пояснения. Закончил я быстро. Когда я вкладывал их листки в конверты, Бафф спросил у меня: – Вас зовут Арчи Гудвин? – Так точно. – Пожалуйста, напишите на каждом конверте: «Вскрыл и сделал копии содержимого Арчи Гудвин, тринадцатого апреля тысяча девятьсот пятьдесят пятого года в присутствии Тэлботта Хири, Оливера Баффа и Патрика О’Гарро» – и поставьте подпись. – Что-то мне это не нравится, – после секундного размышления сказал я. – Не хочу расписываться на бумажках, цена которым миллион долларов. Как насчет такого? Я напишу: «Вскрыл и сделал копии содержимого Арчи Гудвин тринадцатого апреля тысяча девятьсот пятьдесят пятого года с нашего разрешения и в нашем присутствии», а вы, джентльмены, распишетесь. Они сказали, что и так годится, после чего я надписал конверты, они расписались, а О’Гарро положил оба конверта в ящик, запер его и унес. Вскоре он вновь присоединился к нам, и мы вчетвером поднялись на один марш по широкой мраморной лестнице и вышли из банка. На улице Хири спросил у них, куда они сейчас направляются, и они ответили, что к себе в офис, который расположен за углом. Тогда Хири повернулся ко мне: – А вы, Гудвин? Я ответил, что к себе на Западную Тридцать пятую, и он сказал, что едет в центр и что нам по пути и он может меня подбросить. Бафф и О’Гарро пошли к себе, а Хири поднял руку, поймал такси, мы сели, и я назвал водителю адрес: угол Тридцать пятой улицы и Девятой авеню. Мои часы показывали без десяти три, так что я успевал вернуться до прихода второго гостя. На углу Пятой авеню такси остановилось на красный свет, и Хири сказал: – У меня есть немного свободного времени, и я думаю, не заскочить ли к вам на минутку побеседовать с Ниро Вулфом. – Только не сейчас, – ответил я. – У него встреча. – Но сейчас я свободен. – Как ни жаль, придется подождать. В общем, даже долго. Сегодняшний день у него расписан до вечера, до десяти тридцати или до одиннадцати. – Но мне необходимо его увидеть. – Сожалею. Я передам ему ваше пожелание, и он тоже будет огорчен. Если хотите, дайте свой номер телефона, я позвоню и скажу, когда он освободится. Хири вынул из кармана бумажник, порылся и достал новенькую хрустящую двадцатку: – Вот. Мне ненадолго. Уложусь минут в десять. Я был польщен. Чаевыми обычно дают пятерку, десять – уже щедро. – Глубоко вам признателен, – произнес я с чувством, – но я не привратник и не швейцар. У мистера Вулфа для разных целей работают разные люди. Я у него – чтобы переписывать стишки, которые хранятся в банковских ячейках. На этом мои полномочия заканчиваются. Аккуратно положив в бумажник двадцатку, Хири сказал, не меняя ни тона, ни голоса: – В другое время в другом месте я хорошенько бы вам врезал. Теперь, надеюсь, все понимают, почему мне захотелось рассказать о нем подробнее. На том наш разговор закончился. Пока такси ползло по запруженным улицам, я, чтобы скоротать время, придумал пару-тройку ответов на его последнее высказывание, но, в конце концов, это было его такси, и предложил он мне целых двадцать долларов, что было очень мило с его стороны. Поэтому, когда машина остановилась на углу Тридцать пятой, я сказал лишь: – До встречи в другом месте в другое время, – с тем и вышел. Сначала я направился в нашу аптеку на углу, там вошел в телефонную будку, набрал номер, подождал, пока не снимут трубку, и ее снял Вулф, который сказал: у нас все спокойно. Это могло ничего и не значить, если Кремер пустил хвост за всеми пятью финалистами или же, например, за мисс Фрейзи, потому проверить не мешало, и я прошел снова квартал до дома доктора Волмера, примерно в тридцати ярдах от нас, и свернул в проулок, откуда было видно наше крыльцо. Часы показывали десять минут четвертого. Я ожидал, конечно, приезда такси, потому не обращал внимания на пешеходов и, лишь случайно бросив взгляд на восток, увидел идущего там человека, которого хорошо знал. Тогда я быстро повернул голову в противоположную сторону, и как раз вовремя, потому что в этот момент по нашим ступенькам поднималась женщина. Я вышел из проулка и перегородил собой путь Арту Уипплу из отдела расследования убийств Западного Манхэттена. Арт остановился, разинул рот, закрыл. – Ей я ничего не скажу, – пообещал я. – Разве что ты сам попросишь что-нибудь передать. – Да иди ты, – предложил мне он. – В другой раз и в другом месте. Она пробудет у нас около часа. Если решишь посидеть у Тони за углом, я тебе позвоню, когда она соберется уходить. Удачи! Я подошел к крыльцу и, поднимаясь по ступенькам, слышал, как приоткрывается дверь и голос Фрица произносит: – Ваше имя, мадам? Из-за ее спины я крикнул ему, что все в порядке, я вернулся, и Фриц снял цепочку, открыл, и мы с нашей гостьей вошли. Пока Фриц возился с замком, я предложил ей снять пальто – пальтишко из коричневой шерсти, которое неплохо было бы немного освежить, – но она сказала, что хотела бы в нем остаться, что ее фамилия Уилок и что она пришла к Ниро Вулфу. Я провел ее в кабинет и представил Вулфу: – Миссис Джеймс Р. Уилок, Ричмонд, Виргиния. После чего открыл сейф, вырвал из своего блокнота те четыре листка, которые исписал в банке, положил во внутренний ящик, закрыл дверцу, набрал шифр и захлопнул внешнюю дверцу. Когда я устроился за своим столом, Кэрол Уилок уже сидела в красном кожаном кресле, а ее пальто висело на спинке. Нам о ней было сказано, что миссис Уилок – домохозяйка, и если информация соответствовала действительности, то ее дом, вероятно, в скором времени мог лишиться своей хозяйки. Выглядела миссис Джеймс Р. Уилок так, будто неделю не ела и не спала месяц. Если бы ее подкормить, дать хорошенько выспаться, подождать, пока к ее весу фунтов в сто прибавятся этак двадцать, она наверняка оказалась бы очень даже миленькой и вполне могла бы составить счастье какого-нибудь мужчины, повернутого на матримониальной идее, но сейчас, чтобы это себе представить, требовалось усилие. Единственное, что в ней оставалось, были глаза. Темные, сейчас запавшие, они привлекали глубиной скрытого в них огня. – Должна предупредить, – начала она низким ровным голосом, – я не хотела с вами беседовать, но меня убедил мистер О’Гарро. Я приняла решение не давать никому никакой информации. Но если у вас есть что сказать мне, я выслушаю. Вулф смотрел на нее сердито, и мне захотелось ей объяснить, что ее слова тут ни при чем, а ему просто тяжело смотреть на голодных, а вид человека, который голодает не меньше месяца, для него просто невыносим. Тут он сказал: – Вам наверняка сообщили, миссис Уилок, что я действую в интересах компании «Липперт, Бафф и Асса», которая совместно с «Хири продактс инкорпорейтед» проводит ваш конкурс. – Да, так мне сказал мистер О’Гарро. – У меня и в самом деле есть что вам сказать, хотя немного. Пункт первый: я уже побеседовал с одной из финалисток, мисс Гертрудой Фрейзи. Вероятно, вам известно, что она основала и является президентом организации под названием Лига женской природы. Около трехсот членов Лиги, как говорит мисс Фрейзи, помогли ей дойти до финала, что, разумеется, не является нарушением правил. Она не говорит, что сообщила им тексты нового задания, которые вы получили вчера, и что ее Лига уже взялась за работу, но я не исключаю такую возможность. Не хотите ли это прокомментировать? Она смотрела на него во все глаза, и губы у нее шевелились.