Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 14 из 24 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Казалось бы — пятнадцать километров совсем немного и преодолеть их можно часа за три. Однако, когда идешь по этому лесу, прямо идти не получается — постоянно попадающиеся на пути болота, протоки и буреломы заставляют отклоняться то в одну сторону, то в другую, возвращаться назад, кружить по лесу в поисках пригодного пути. Поэтому около восьми утра, будучи ещё довольно далеко от Кличева (более точно определиться с местоположением не было возможности за неимением карты) я нашел сухое место, съел последнюю остававшуюся у меня овощную консерву, постелил трофейную шинель и завалился спать. Проснувшись в полвторого, я вновь продолжил путь и вскоре вышел к околице небольшой деревеньки на десять дворов, со всех сторон окруженной болотами. Забравшись на дерево, я приступил к наблюдению с помощью бинокля и через час пришел к выводу, что здесь немцев нет, да и полицаи, похоже отсутствуют, во всяком случае вооруженных мужиков не видно. Несмотря на это, при свете дня я не стал туда соваться, а терпеливо дождался темноты и только потом приблизился к крайнему дому, вызвав неистовый лай дворового пса, который, впрочем, заглох, стоило только хозяйке — женщине лет сорока — выйти на крыльцо. — Кто здесь? — громко спросила она в темноту, крепко сжимая в руках топор. — Красноармеец, — ответил я, подойдя к забору. — Чего надо? — неприветливо спросила хозяйка. — Поесть бы чего. — Нет ничего, иди отсюда, никто у нас тебе не подаст! — Я могу заплатить. — И чем же? — Советскими рублями, немецкими марками. — Ишь ты богатей нашелся! Не нужна мне твоя бумага! На обмен есть чего? — Бритва есть, фонарик немецкий, мыло. — Покажи мыло! Я продемонстрировал нетронутый кусок немецкого мыла. — Дам за него два хлеба, но их выпекать надо и фунт сала. — Ещё бы картошки вареной и молока. — Два фунта картошки и пол-литра козьего молока. — Согласен. — Давай мыло! Я отдал ей стопроцентную предоплату и пустую фляжку под молоко, поле чего она вышла со двора, пояснив: — У меня всего нет, сейчас принесу, — и направилась в сторону соседского дома. Надеюсь, не обманет, а то придется убить. За кусок мыла. Женщина вернулась через час и честно отдала всё в точном соответствии с нашей договоренностью. Поблагодарив, я отошел на опушку, где сразу же и перекусил картошкой с молоком, после чего углубился в лес на пару километров и лег спать. Проснулся я от того, что у меня что-то мягко шевелилось на груди. Ещё в полусне я по какому-то счастливому наитию сообразил, что это змея и мощным усилием воли подавил инстинктивный порыв сбросить эту тварь рукой. Приоткрыв глаз, я, затаив дыхание, наблюдал за наглой рептилией, решившей погреться и меня на груди, медленно поднося к ней руку и вскоре коротким рывком схватил гадину за шею, а следующим движением снес ей голову ножом. Фу-у! Вот же курва! Да я после такого теперь не усну, вообще никогда не усну в лесу, пся крев! Отдышавшись с перепугу, я развел костер и не спеша сделал из рептилии шашлык, которого хватило чтобы хорошо наесться да ещё и осталось. Так как сон у меня отбило надолго, я свернул шинель и отправился дальше на запад, к рассвету выйдя к крупному селу. Кличев это, или какое другой населенный пункт, без карты определить было невозможно, да в общем, это было и неважно. Забравшись на разлапистый дуб, я приступил к наблюдению. Практически сразу стало понятно, что тут стоит довольно крупный немецкий гарнизон — на въезде располагался КПП, через который за час въехало две автоколонны и выехала одна — все они сопровождались бронемашинами. Боятся. Очевидно поблизости действуют партизаны или диверсанты. Что не есть хорошо — во-первых, усложняется решение задачи по добыче транспорта, во-вторых, существует вероятность встречи с этими бойцами лесного фронта, а это нежелательно по причине моей подозрительности. В том смысле, что если я встречусь с партизанами, то буду выглядеть для них очень подозрительным. Дальнейшее наблюдение показало, что в городе стоит кавалерийское подразделение, солдаты которого без каких-либо опасений выезжают за пределы населенного пункта небольшими группами. По всей видимости, они считают ближние окрестности безопасными для себя. Поразмыслив, я пришел к выводу, что лошадь — это тоже неплохой вариант в качестве транспорта. ТАМ, в клубе реконструкторов, для расширения круга знакомств, я проходил обучающие курсы и на потоке Речи Посполитой, где верховой езде уделялось довольно много внимания. Разумеется, в этом деле я далеко не мастер, но с какой стороны подходить к лошади, мне известно. Так что берем этот вариант в работу. Наблюдение за селом в течении дня дало очень неплохие результаты — я смог выявить две избы, где квартировали офицеры. Причем один дом был чрезвычайно удобен для нападения — насколько я мог судить, там не было хозяев из местных, и всю жилплощадь занимал офицер с двумя своими денщиками. Его я и выбрал в качестве своей цели. Определившись с планами, около шести часов вечера отошел подальше в лес, доел остатки от вчерашней покупки и улегся под разлапистой елью, чтобы хорошо выспаться перед ночной акцией. После инцидента со змеёй нервы уже успели успокоиться и я понимал, что мне ещё много раз придётся спать в лесу. Проснувшись, я подтянул свою амуницию, попрыгал на месте и отправился в село. Часы показывали полночь, на чистом небе светила почти полная луна, в лесу ухал филин, а в населенном пункте стояла мертвая тишина — захватчики по своему обыкновению постреляли всех собак и теперь никто не мог их предупредить о моём приближении. Разве что часовые, но их возможности по обнаружению чужаков значительно слабее собачьих. Из-за опасений быть замеченным в ярком лунном свете, мне пришлось ползти полкилометра от опушки до околицы, потратив на это почти целый час. Но достигнув крайних домов, я поднялся и, скрываясь в тенях, бесшумно двинулся к намеченной цели, перемещаясь по огородам. Достигнув нужного мне двора, я подобрался к дому с тыльной стороны и обнаружил там заднюю дверь. Очень нужный элемент деревенского дома, позволяющий хозяевам при необходимости выходить в огород и в расположенный тут же сортир, минуя основной вход. На такой подарок я, честно говоря, не особо рассчитывал, надеясь найти способ забраться внутрь через окно, ведь во дворе был часовой, которого планировалось убить только после решения всех дел внутри дома — слишком часто их проверяли. Дверь была закрыта на щеколду, до которой я, к своему огорчению, не смог добраться помощью ножа, но немного поразмыслив, снял с себя немецкий ремень и сунул его в щель. Гибкая кожаная полоса смогла обогнуть изгиб косяка, и, подцепив крючок кончиком ремня, я смог открыть дверь. Здесь мне помогла хваленая немецкая аккуратность — петли были тщательно смазаны и не издали ни малейшего скрипа. Разувшись, я проник в небольшой тамбур, где немного постоял, прислушиваясь к ночным звукам, после чего, открыв левую от меня дверь, вошел в комнату, где мирно спали денщики и аккуратно их зарезал одного за другим. Пройдя в другую комнату, я обнаружил, что вражеский офицер спит в обнимку с молодой женщиной, скорее всего из местных. Убил обоих. Оставить её живой не было никакой реальной возможности. Даже если вырубить и связать, то в любом случае, немцы её повесят. Обойдя ещё раз все помещения, я убедился, что здесь больше никого нет, только во дворе прохаживается постовой. Далее со всем тщанием я приступил к поиску и сбору трофеев. В первую очередь, при проверке содержимого офицерского портфеля, мне посчастливилось найти комплект топографических карт. Великолепно! А то я уже порядком задолбался бродить по белорусским лесам вслепую. Проверив карманы кителя висевшего на спинке стула, извлек оттуда пачку купюр и документы, бросив всё это в портфель. Туда же запихнул и серебряный портсигар, часы, бинокль. Задумчиво покрутив саблю, также решил её затрофеить и повесил на пояс. Потом переместился на кухню, мысленно поблагодарив убитого мной офицера за запасливость — здесь мой взгляд порадовали более двадцати банок тушенки, овощные консервы, домашняя полукопченая колбаса и еще много чего, приятственного моего желудку. Вспомнив при виде всего этого изобилия, что с вечера я ничего не ел, сел за стол и позволил себе насладиться ночной трапезой. Потом принес из сеней чересседельные сумки и вдумчиво их наполнил нужными мне трофеями. Дождавшись окончания проверки поста, лениво потягиваясь, я вышел в форме денщика на крыльцо. Караульный, увидев меня, приблизился, внимательно вглядываясь мне в лицо. — Курт? Я сел на ступеньку и протянул подошедшему постовому портсигар: — Спит он, закуришь? Немец, продолжая вглядываться в меня, отрицательно покачал головой: — Нельзя на посту. — Ну как знаешь, — начав возвращательное движение, я «случайно» уронил портсигар, отвлекая его внимание и резко ударил фрица в грудь ножом, ранее спрятанным в рукаве. Даже пикнуть не успел. До следующей проверки постов оставалось двадцать три минуты. Осознав скоротечность времени, я схватил в сенях чересседельные сумки и бросился в хлев, используемый в качестве конюшни. Увидев меня, и почуяв запах крови офицерский конь захрапел и уже было приготовился заржать, но я навел ему между глаз пистолет и по-немецки сказал: — Убью!
Жеребец оказался на редкость понятливым и испуганно затих, нервно топая копытом и прядая ушами. Рассудив, что если его взять, то он ещё сможет доставить проблем, я принялся в ускоренном режиме седлать мерина, очевидно, принадлежавшего одному из убитых мной денщиков. Тот стоял спокойно, не проявляя никакого недовольства. Уложившись в десять минут, я вывел животину во двор и выглянул из калитки на улицу, неожиданно для себя разглядев в паре сотен метров приближающийся конный патруль. А времени, оказывается ещё меньше, чем предполагал. Вскочив в седло, я дал шенкелей и рысью направил послушного мерина к околице. Здесь через десяток дворов улица выходила на пастбище, за которым начинался густой белорусский лес. Сзади послышались крики патрульных: — Стоять! Тревога! — затем раздались винтовочные выстрелы. Эх, не получилось тихо уйти! Но, главное, уйти получилось! Пустив мерина в галоп, я быстро достиг опушку и, перейдя на шаг, углубился в лес, потихоньку удаляясь от преследователей. Вряд ли они сунутся в заросли ночью. А если и сунутся, то найти следы не смогут. Дойдя до мелкого ручья, я направил животину по песчаному дну, чтобы хоть немного спрятать следы, а то копыта оставляют весьма заметные отпечатки на мягкой почве здешних лесов. Использование ручья, конечно, не сможет серьёзно затруднить преследование, а оно непременно будет — фрицы убийство офицера так просто не оставят. Оцепить весь лесной массив они вряд ли смогут, а будут идти непосредственно по следу. Исходя из этих соображений, после того как покинул русло, я установил пару растяжек, поблизости от которых навязал и несколько ложных нитей. Всё это должно замедлить скорость движения преследователей, позволив мне быть на несколько шагов впереди. По уму, мне следовало двигаться непрерывно, чтобы не дать идущим по следу немцам приблизиться ко мне, но ни я, ни мерин не железные, поэтому ближе к полудню, установив ещё две растяжки, прошел на пару километров вперед и встал на отдых. Расседлав и стреножив животину, я поел и позволил себе вздремнуть пару часиков, после чего продолжил свой нелёгкий путь по лесным просторам Белоруссии. Примерно через час после снятия с привала, сзади на грани слышимости донесся звук взрыва гранаты — сработала растяжка. Значит, немцы всё же висят у меня на хвосте, отставая километров на пять. Пока терпимо. Более я не делал привалов до наступления темноты, а после захода солнца изменил направление движения с южного на западное и ещё через два часа встал на короткий привал. Ну, теперь уже точно не догонят. Проснувшись в одиннадцать часов ночи, я продолжил движение на запад и вскоре приблизился к границе лесного массива. Далее простиралась сельская местность — поля, деревни, рощи да перелески. Привязав мерина к дереву, я, осторожно ступая, вышел на опушку и двинулся вдоль неё, внимательно глядя по сторонам и прислушиваясь к ночным звукам. Осторожность себя оправдала — всё-таки немцы здесь выставили оцепление, хотя и не очень плотное. Вражеские секреты располагались на расстоянии полукилометра друг от друга. Вполне разумно — топот копыт они на таком расстоянии вполне могут услышать, да и полная луна им в помощь, а пешком по открытой местности я тут далеко не уйду. Секреты состояли из нескольких солдат, скорее всего с пулеметами. В принципе, можно снять, но тут встает вопрос — а что делать дальше? Даже преодолев линию оцепления, здесь на лошади тоже не скрыться. Поразмыслив над сложившейся ситуацией, я вернулся к мерину, сложил в ранец все самое необходимое и, дойдя до опушки, ползком преодолел линию секретов, направляясь к виднеющемуся невдалеке хутору. Здравый смыл меня не обманул — здесь расположилась временная база немецкого подразделения. Во дворе стояло три грузовика «Опель-Блиц» под охраной караульного, ещё двое солдат в составе парного патруля непрерывно обходили хутор по кругу. Через двадцать минут наблюдения, ровно в час ночи, из дверей дома появился унтер в сопровождении трех солдат и произвел смену караулов. Обдумав всё увиденное, я решил, что не мешало бы немного поспать и забрался на сеновал. Резать фрицев надо на смене караулов, до которой ещё два часа, так зачем же время терять? После того, как меня призвали в РККА, я вообще ни разу нормально не выспался, так что, хоть полтора часика, но вздремну. Однако моим сладким мечтам не суждено было сбыться — забравшись на сеновал, я почувствовал легкое движение под накиданной в углу кучей сена. Тихонько приблизившись, я шепотом просил у тишины: — Кто здесь? Выходи, а то я штыком пощупаю! Так же шепотом оттуда донеслось: — Только попробуй, я и стрельнуть могу! — Стрелять не надо, а то немцев разбудишь! Из под сена появилась голова, а потом и рука с пистолетом: — Так ты штыком не тычь, и всё будет тихо! Решив, что хватит препираться, я представился первым: — Младший лейтенант Ковалев! Только не удивляйся, я в немецкой форме, это трофей. — Капитан Кузнецов! — Мой новый знакомый теперь полностью вылез и я разглядел на его кителе знаки различия погранвойск. Не было печали, но вот появился новый начальник, и что мне теперь с ним делать? На правах старшего по званию, Кузнецов потребовал, чтобы я ему доложил о своих похождениях, что я и сделал, рассказав о том, как меня, сильно контуженного, засыпало землей при взрыве авиабомбы, что по счастливой случайности не задохнулся, пролежав под завалом более суток, потом плутал по лесу, отходя от контузии, а когда более-менее пришел в себя, пробрался в Кличев, где убив офицера и его денщиков, ускакал на лошади. Капитан, слушая мой рассказ, посматривал на меня недоверчиво, но наличие сабли на поясе и трофейных консервов, которыми я угостил проголодавшегося командира, несколько повысили его лояльность. — Так, получается, это тебя немцы ищут? — Ну да, похоже, — не стал спорить я с очевидным фактом. — И что думаешь дальше делать? — Всех немцев на хуторе убить, захватить машину и убраться отсюда подальше на юг, а там выйти к нашим. Капитан молчал, видимо слегка охренев, от моих наполеоновских планов, а я продолжил: — Постового и патруль я сниму без проблем, а вот со сменой могут быть некоторые сложности — там надо сразу убивать четырех человек. Так-то тоже вопрос решаемый, но есть опасность нашуметь и разбудить тех, кто в избе, тогда придется уходить с шумом — забросать дом гранатами и свалить на машине. — А может проще снять часовых и уехать на машине? — Это тоже самое, что и с шумом — оставшиеся в доме поднимут тревогу, а вот если получится тихо всех перерезать, то будет фора в пару часов, за которые можно отъехать километров на семьдесят. Благодаря ночному зрению, я хорошо видел недоверчивое выражение его лица, но несмотря на сомнения, капитан согласился: — Делаем так: ты снимаешь постовых, раз так уверен в себе, а я подстрахую, потом смену режем вместе — я ведь тоже кое-чего могу, и дашь мне саблю, я в кавалерийском учился, обращаться умею. Далее мы обсудили детали и после очередной проверки караулов, крайней перед сменой, спустились с сеновала. Капитан хоть и заметно прихрамывал, но, разувшись по моему примеру, двигался бесшумно. Первым я зарезал часового у машин, потом, спрятавшись за углом дома, дождался, когда патрульные подставят мне спины и убил их, ударив одновременно обеими руками. Став свидетелем быстрой и эффектной расправы, капитан стал смотреть на меня гораздо более дружелюбно. Потом он пошел к бывшим хозяевам хутора, которых немцы выселили в сарай, чтобы сообщить, что скоро придется уезжать. Оставаться тем нельзя — немцы совершенно точно их убьют. Через десять минут пограничник вернулся и мы заняли позиции с двух сторон от крыльца. А когда немцы вышли из дома и затворили за собой дверь, мы их немедленно атаковали. Получилось почти без шума, только один из клиентов капитана успел издать кроткий стон. Опустив трупы на землю, я прислушался к звукам доносящимся из дома. Только сопение и похрапывание — значит работаем дальше. Войдя в прихожую, мы с капитаном разделились — он пошел в комнату к офицеру, а я к солдатам. Хозяева ему рассказали, кто из немцев, где устроился. Тут наш план едва не пошел насмарку — стоило только мне зайти в комнату, как от другой двери донесся громкий скрип, потом раздался удивленный возглас и грохот падающей мебели, из-за этого шума солдаты немедленно проснулись и повскакивали, с криками хватаясь за оружие. Пришлось работать в ускоренном темпе. Делаю шаг к ближайшему фрицу, наношу удар ножом в грудь, вырываю из его ослабевших рук карабин и бью прикладом в голову следующего, практически одновременно с этим пробиваю ногой в пах еще одного, затем наношу удар кулаком в голову шустрику, уже успевшему дослать патрон в патронник и одним прыжком в дверях настигаю последнего, пытающегося убежать с криком «Аларм», свертывая ему шею. Потом открываю дверь и в полный голос спрашиваю: — Капитан? — Живой? — отозвался вопросом мой напарник, появившись в двери офицерской комнаты с пистолетом в руке. — Да, погоди чуток, закончить надо, — вернувшись в комнату, я зарезал трёх стонущих недобитков и прошел на офицерскую половину, где застал пограничника, который уже торопливо собирал бумаги, подсвечивая себе фонариком. — Справился? — не отрываясь от своего занятия спросил Кузнецов. — Да, но пришлось попотеть — уж очень резво они подскочили. — Дверь скрипнула, вот этот гад и проснулся… Ты вот что, иди на улицу, посмотри, что в машинах, и наблюдай за окрестностями, а то мало ли что, собери всю форму и оружие с часовых во дворе, да и Макару скажи, чтобы собирался. — Есть! — я козырнул и, по-уставному развернувшись, вышел из комнаты. Первым делом я направился в сарай и сообщил хозяевам — семейной паре лет пятидесяти, что надо собираться, они без возражений сразу же направились в дом, однако через минуту женщина выскочила назад и, перегнувшись через перила крыльца, опорожнила свой желудок. Потом она села на ступеньку и заплакала, тихонько подвывая. Тем временем я, забравшись на крышу сарая, оглядел окрестности. Тишина и благодать, лишь кузнечики стрекочут в ночи, да ветер шевелит верхушки деревьев в саду. До линии оцепления далеко — более полукилометра, поэтому фрицы, сидящие в секретах по мою душу, не могли услышать тот относительно небольшой шум, который мы произвели, пока резали немчуру. Главное, что удалось обойтись без стрельбы. Хочется надеяться, что услышав отъезжающий автомобиль, немцы тоже не не поднимут тревогу — мало ли какие резоны у офицера? Спрыгнув с сарая, я осмотрел машины и пошел раздевать трупы. Вскоре на крыльце появился капитан и шепотом позвал: — Ковалев!
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!