— Неужели обычая представлять гостя аккам гхоша больше нет? — Ты не гость, ты посылка. — Ник достал из седельной сумки хлыст из медной лозы. — Забирайся. Поехали отсюда. Но вместо этого, сам не понимая зачем, Мейс шагнул прочь от траводава и встал на середину поляны. Первый вдох-выдох позволил ему сосредоточиться. Второй спроецировал его внутреннюю сущность на Силу вокруг: джедайская безмятежность, уравновешивающая скрытый суровый нрав, и стремление к миру, компенсирующее недостойное удовольствие от драки. Все было на виду. Свет и тьма, внутренние чистота и грязь, надежда, страх, гордость и смирение — он предлагал все, что делало его тем, кем он был, с дружественной улыбкой, опущенными глазами и открытыми ладонями разведенных в стороны рук. А потом он послал сквозь Силу зов, которому его научили тридцать пять лет назад… И получил ответ. Ответ, скользнувший сквозь стены поляны: четкие движения, сопровождаемые дуновением ветра и жужжемухами. Ящероподобные, оглядывающиеся по сторонам рогатые головы с мерцающими чернотой овальными глазами без век… — Винду! — прошипел Ник. — Замри! Треугольные клыки смыкались друг с другом, образуя челюсти, что могли прокусить и пережевать дюрасталь. Слюна, испуская пар, стекала по складкам пасти и чешуйчатой шкуре, достаточно толстой, чтобы остановить световой меч. Косолапые конечности с когтями размером с лопату при каждом движении выворачивали из земли куски в несколько килограммов. Тело размером с лендспидер и не уступающие ему по длине, мускулистые, покрытые броней виляющие хвосты. Акк-псы Харуун-Кэла. Трое. Снова шипение со стороны Ника: — Назад. Двигайся назад. В мою сторону. Очень медленно. Не поворачивайся к ним спиной. Они отличные псы, но если разбудишь их охотничьи инстинкты… Животные ходили кругами, помахивая хвостами, что могли переломить Мейса пополам. В их мерцающих глазах с твердой оболочкой не было никаких эмоций. Из пастей несло старым мясом, а от шкуры исходила мускусная вонь. На мгновение Мейс вновь оказался во власти хатта Гаргонна на арене «Цирка ужасов» на Нар-Шаддаа, окруженный тысячами орущих зрителей. В этот момент он понял, зачем вышел на середину поляны. Почему должен был выйти. Потому что в этом промелькнувшем воспоминании об арене Депа была рядом. Последнее совместное задание? А может, вообще последнее? Казалось, все это было так давно… ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ Я прибыл на Нар-Шаддаа, чтобы выследить торговцев экзотическими животными, что продали натренированных на убийство акк-псов «Красным яро» — террористам с Данника. И Депа последовала за мной на Луну контрабандистов, потому что подозревала, что мне может потребоваться ее помощь. Как же она была права: даже вместе мы еле выжили. Это была ужасная битва… Бой против огромных мутировавших акков на потеху хозяевам «Цирка ужасов»… Но стоило мне вспомнить об этом в джунглях, и мои глаза наполнились слезами. В тот день на Нар-Шаддаа она продемонстрировала искусство владения клинком, превосходящее даже мой талант: она не переставала расти и совершенствоваться и в ваападе, и в Силе. Я так гордился ею… Минули годы с тех пор, как она выдержала свои испытания на рыцарство, она уже давно мастер-джедай и член Совета… Но в тот день мы снова были Мейсом и Депой, мастером и падаваном, противопоставляющими смертельную эффективность ваапада самому худшему из того, что могла швырнуть в нас Галактика. Мы сражались, как и множество раз до этого, идеально слаженной командой, увеличивая силу и прикрывая слабости друг друга. В тот день от нас больше ничего и не требовалось. Как рыцари-джедаи мы с ней были непобедимы. Как мастера, члены Совета… Чего мы добились? Ничего? А может, напротив, все потеряли? Как так получилось, что именно наше поколение первым за тысячу лет увидело Республику, раздираемую войной? — Винду! — Голос Ника резко вернул Мейса к действительности. Джедай поднял голову. Росту смотрел на него сверху вниз с трехметровой высоты. — Не надо стоять как вкопанный! — Хорошо. Мейс поднял руки, и все три акк-пса улеглись на землю. Касание сквозь Силу, поворот обеих ладоней — и все три пса перевернулись на спины, высунув черные языки меж острых как бритвы зубов. Они довольно сопели, уставившись на Мейса с абсолютным доверием. Ник что-то пробормотал про навоз клыкача. Винду подошел к голове одного из псов и провел ладонью меж шести небольших рогов, образующих треугольник на лбу акка. Вторую ладонь он положил возле нижней губы акка, чтобы огромный язык животного смог донести запах Мейса до обонятельных центров внутри ноздрей. Затем он перешел к следующим псам: они запоминали его запах, а он запоминал их образ в Силе. С точки зрения суровых правил этикета подобные торжественные встречи требовали уважительного изучения друг друга. Великолепные создания. Разительно отличающиеся от тех мутировавших гигантов, с которыми ему и Депе пришлось столкнуться в «Цирке ужасов». В зловонных глубинах Нар-Шаддаа Гаргонн превратил благородных защитников стада в бездумных, жестоких убийц… И Мейс оказался не в силах удержаться от мысли, что нечто на Харуун-Кэле могло сотворить подобное и с Депой. — Хорошо, — сказал он всем и никому одновременно. — Я готов ехать. Каждую ночь они разбивали лагерь, не разводя костер и, в общем-то, в нем не нуждаясь: акки удерживали хищников на расстоянии, а коруннаи ничего не имели против темноты. Ночью штурмовые корабли ополчения не летали, но костер все же значительно горячее окружающих джунглей, а это могли заметить датчики на спутниках. Ник сухо объяснил, что балаваи могут легко скинуть ТОКО тебе на голову. И ты узнаешь об их решении слишком поздно. Он сказал, что у правительства на орбите до сих пор осталось немалое количество платформ с ТОКО. Точечные орбитальные кинетические орудия по большому счету представляли собой выведенные на орбиту дюрастальные стержни размером с ракету, на которые была установлена простейшая система наведения и управления. Дешево производить, просто использовать: элементарная команда на двигатели ТОКО отправляла его в атмосферу для нанесения удара по определенным координатам. Не слишком аккуратно, но этого и не требовалось: ты все равно получаешь метеоритный удар по первой необходимости. Для коруннаев костры остались в прошлом. Многие ночные насекомые общалась друг с другом вспышками света, превращая ночь в подобие мигающего звездного неба, а светящиеся лозы мягко переливались различными цветами. Все это дарило скудное освещение, сходное, пожалуй, с призрачным лунным светом. Траводавы всегда спали стоя, выпрямив все шесть лап, закрыв глаза и продолжая по привычке что-то пережевывать. К седлам коруннаев были привязаны скрученные спальные мешки. Мейс ставил карманную палатку, которую хранил в боковом отделении своей дорожной сумки: как только он открывал пальцем герметичную крышку, встроенные стойки натягивали прозрачный тент, в котором можно было разместиться вдвоем. Компания устраивалась на земле и делила еду: когда пищевые пакеты и сласти, которые коруннаи собрали с трупов в переулке, закончились, их рационом стало вяленое мясо траводавов и жесткий, засохший сыр из их же сырого молока. Воду они брали из растений-воронок, которые иногда попадались на пути: покрытые воском оранжевые листья сворачивались в водонепроницаемую спираль в два метра высотой, чтобы собирать дождевую воду для подпитки мощной корневой системы. Бывало, что они наполняли свои фляги водой из теплых ручьев и бурлящих источников, которые Мел проверяла на вкус и признавала безопасными. Но даже автоматический ионный стерилизатор Мейсовой фляжки не справлялся с легким сернистым привкусом протухших яиц. После еды Леш частенько доставал из рюкзака сверток сырой коры тисселя и предлагал его всем остальным. Ник и Мейс всегда отказывались. Мел иногда отщипывала немного, Беш брал чуть больше. При помощи поясного ножа Леш отрезал кусок размером с три сложенных пальца и запихивал его себе в рот. Расфасованный для продажи жареный тиссель был легким опьяняющим стимулятором, не вреднее плодового вина. В сыром же виде он мог вызвать необратимые изменения в химических процессах мозга. После минутного жевания у Леша на лбу выступала испарина, а глаза становились совершенно стеклянными… если, конечно, хватало света от лоз, чтобы это разглядеть. За несколько ночей Мейс многое узнал об этих коруннаях и, соответственно, об ОФВ. Ник был лидером этой маленькой группы, но не из-за какого-то звания. Здесь, судя по всему, вообще не было званий. Ник был лидером благодаря силе своей личности и молниеносной, едкой сообразительности шута при королевском дворе. Он говорил, что не считает себя солдатом и тем паче патриотом. Он заявлял, что пределом его мечтаний было работать простым наемником. В этой войне он участвовал не для того, чтобы спасти мир для коруннаев. Он настаивал, что участвовал в ней только ради кредитов. Росту постоянно повторял о своей готовности «убраться из этих треклятых джунглей. Там, в Галактике, можно зашибать реальные деньги». Но Винду понимал, что это было лишь пустое бахвальство: способ удержать товарищей на расстоянии руки, попытка убедить всех в своем безразличии. Но Мейс видел, что Нику далеко не все равно. Леш и Беш участвовали в войне исключительно из ненависти к балаваям. Пару лет назад Беша похитили исследователи джунглей. Его ныне недостающие пальцы отрезали один за другим, чтобы выведать месторасположение легендарной ламмасовой рощи. Когда он не смог ответить на вопрос просто потому, что эта роща — лишь миф, иджи решили, что он упорствует. — Если не скажешь нам, — заявил один из мучителей, — мы сделаем так, что ты больше не расскажешь никому и никогда. Беш и правда больше никому ничего не рассказывал, потому что не мог. Балаваи отрезали ему язык. Он общался с помощью простейших знаков и невероятно сильной проекции своих эмоций и настроения в Силе. В определенном смысле он был самым красноречивым членом группы. Сюрпризом для Мейса стала Мел. Гадая, что же с ней случилось, он предполагал, что она, как и Леш с Бешем, сражается ради личной мести. Но оказалось, что еще до вступления в ОФВ она вместе с несколькими членами своего гхоша нашла тех, кто поиздевался над ней, — отряд из пяти ополченцев плюс их командир — и наказала по традиционному коруннайскому обычаю, который полагается за подобные преступления. Обычай назывался «тэн пил'трокэл», что можно приблизительно перевести как «правосудие джунглей». Виновных похитили, увезли за сотни километров от ближайшего поселения и забрали у них все оборудование, одежду и еду. Забрали все. И отпустили на свободу. Голых. Посреди джунглей. Очень, очень мало кто пережил тэн пил'трокэл. Эти не пережили. Так что Мел сражалась не из мести. Сама она говорила так: «Крутая девчонка я. Крупная. Сильная. Хороший боец. Не хотела им быть я. Пришлось им стать. Так пережила я, что они сделали со мной. Сражаюсь я. Никогда не прекращаю сражаться. И пережила. Теперь сражаюсь для того я, чтобы другим девчонкам не пришлось сражаться. Чтобы оставались девушками они. Понимаешь? Всего два способа остановить меня: убить или показать, что девушкам не надо сражаться больше». Джедай понял. Никому не следует быть столь крутым. — Я впечатлен тем, как вы двигаетесь сквозь джунгли, — сказал ей Мейс во время одной из остановок. — Вас трудно заметить, даже когда я знаю, куда смотреть. Отследить ваших траводавов тоже непросто. Она хмыкнула, пережевывая кору, и непроизвольно передернула плечами. Это, видимо, был ответ: «Не слишком». — Интересный вариант использования… — Мейс попытался вспомнить правильное коруннайское слово, обозначающее Силу: пилекотан; перевести его можно было как «мощь-мир», — пилекотана. Вы всегда умели так делать? На самом деле смысл вопроса заключался в ином, о чем Мейс боялся спросить напрямую: «Этому вас научила Депа?» Если она преподавала навыки джедаев тем, кто уже вышел из возраста, когда можно принять джедайскую дисциплину… кто не защищен от темной стороны… — Не ты используешь пилекотан, — ответила Мел. — Пилекотан использует тебя. Этот ответ Мейса не слишком устраивал. Винду вспомнил, что точным, дословным переводом слова было «джунгли-разум». Он понял, что на самом деле не хочет думать об этом. В голове его, не умолкая, звучали слова: «…я стала тьмой джунглей…» * * *