Тихое всхлипывание за спиной напомнило ему о детях. Он развернулся и посмотрел на них сверху вниз. Ребятня сбилась в кучку, так крепко обнимая друг друга, что он не мог понять, где начинается один ребенок и заканчивается другой. Никто из них не смотрел на него. Сквозь Силу Мейс чувствовал их ужас: они боялись встретиться с ним взглядом. Он хотел сказать, что им ничего не угрожает, но это была бы ложь. Он хотел сказать, что он никому не позволит их тронуть. Но это была бы еще одна ложь: он уже позволил. Они навсегда запомнят, как корун на их глазах убил их друга. Они навсегда запомнят, как затем джедай позволил этому коруну уйти. Ему надо было сказать так много, но он не мог вымолвить ни слова. Ему надо было сделать так много, но он мог лишь стоять на месте, держа выключенные мечи. «Когда выбор любой неверным кажется, самообладание выбери». И он стоял, не шелохнувшись. — Мастер Винду? — Голос показался знакомым, но он как будто доносился откуда-то издалека. Возможно, из глубин памяти. — Мастер Винду! Джедай стоял, уставившись в невидимые дали, пока сильные пальцы не схватили его за руку. — Эй, Мейс! Он вздохнул: — Ник. Чего ты хочешь? — Скоро рассветет. Штурмовые корабли взлетят, как только станет светло. Они мигом сюда доберутся. Пора ехать… — Голос Росту оборвался, словно он поперхнулся. — Чтоб меня разорвало! Что ты… в смысле, они… Кто это сделал?.. Как?.. Его голос стих. Мейс наконец обернулся к молодому коруну. Ник безмолвно уставился на окровавленные тела Беша и Мел. — Танатизин замедлил скорость циркуляции их крови, — мягко произнес Мейс. — Кто-нибудь, умеющий пользоваться тканевым перевязчиком из медпакета, наверняка сможет спасти их жизни. — А… а… а… неужели эти дети?.. — Как видишь, не все балаваи оставляют их в городах. — Что эти дети здесь делают? Что с ними случилось? Винду отвел взгляд. — Я спас их жизни. — Его плечи на вздохе поднялись и резко опустились. — На какое-то время. Ник хмыкнул: — Хех. Как всегда. Мейс вновь посмотрел на Росту. — Когда спасаешь чью-то жизнь, — Ник дернул головой, что у коруннаев было равнозначно пожатию плечами, — то всегда лишь на время, не так ли? Мейс побрел к разбитому дверному проему бункера. — Наверное. Никогда не думал об этом с такой точки зрения. — Эй, погоди! Куда это ты собираешься? — Родители этих детей по-прежнему снаружи. Может быть, они все еще живы. — А Беш и Мел, — настаивал Ник. — Что будет с Бешем и Мел? Ты не можешь просто уйти и оставить их здесь… — Они теперь под твоей опекой. Я не смог их защитить. — Уходя, джедай опустил голову. И голос его стал тише. — Я не смог защитить даже самого себя. — Но, Мейс… Мастер Винду… — позвал его Ник. — Мейс! Джедай остановился и оглянулся. Ник стоял в черном входном проеме бункера, изогнутые пластины дюрастали окружали его, словно зубы. — А как же дети? Что мне с ними делать? — Представь, что они твои собственные, — ответил Мейс и отвернулся. В поселении было полно вооруженных коруннаев, которые обыскивали тела с той же уверенной эффективностью, которую джедай уже видел в переулке Пилек-Боу в исполнении Ника, Мел, Беша и Леша. Одежда коруннаев казалась сшитой из одних заплаток. Большинство партизан были так или иначе ранены, а у многих уже были заметны признаки недоедания. Лишь оружие было в полном порядке. О бластерах они явно заботились лучше, чем о самих себе. Пока Мейс шел по лагерю, новая реальность мира усиливалась и дополнялась: он улавливал поток сверхреалистичных деталей, из которых пока не получалось составить единую картину. Яркую, словно кошмарный сон. Оторванная кисть с предплечьем лежала на границе бассейна из горящего топлива и медленно сжималась в кулак по мере поджаривания. Черная лужица, что никак не хотела гореть, возможно, была водой. Или кровью. Наполовину опустошенный газовый контейнер для бластера треснул и начал бешено скакать по земле, выплевывая струю яркого зеленого пламени. Пара подростков-коруннаев бешено танцевала, словно сумасшедшие ковакианские обезьящеры, пытаясь схватить выпадающие из люка дымящегося вездехода пищевые рационы и не угодить при этом под языки огня. Небо горело рассветом, будто облака вобрали в себя огонь. Двенадцать акков стояли, окружив пару десятков дрожащих балаваев. Пленники сбились в кучу, прижались друг к другу и смотрели на партизан глазами, в которых читался лишь ужас и не было места надежде. Корун, которого пнул Мейс, сидел на скошенной броне парового вездехода вне кольца акков и смотрел, как джедай медленно приближается. Щиты коруна были сдвинуты на предплечья, освобождая таким образом ладони, которыми он массировал здоровенный синяк под правым глазом. Кожа под раной разошлась, и половина его лица была залита текущей кровью, что соединялась со струйкой из еще одной раны возле рта. Интуиция помогла свести воедино взгляд коруна, повреждения на его лице и слова лор-пилека, которые тот сказал Мейсу, прежде чем выйти из бункера. Судя по всему, у Вэстора был мощнейший хук слева. — Чего надо тебе? — прорычал корун. Он встал, вновь стряхнул щиты на кисти, и они, ожив, загудели. — Чего надо? — Отвали, — абсолютно ровным тоном произнес Винду. И прошел мимо здоровяка. — Я сейчас могу кого-нибудь убить. Не вынуждай меня остановить свой выбор на тебе. Ему не пришлось представляться акк-псам, что охраняли пленников: стая, словно инстинктивно его узнав, расступилась, когда джедай подошел к ним. Спросив первого же пленного, он узнал, где отец двоих мальчиков. Когда Мейс рассказал ему, что Урно и Никл живы и им грозила опасность не больше, чем присутствующим балаваям, мужчина разразился слезами. Облегчения или ужаса, Мейс так и не понял. Слезы есть слезы. Винду не смог заставить себя почувствовать к мужчине симпатию. Он никак не мог забыть, что именно этот мужчина первым выстрелил по бункеру. Но не мог он и осудить его: Мейс не был уверен, что кто-то из ныне мертвых остался бы жив, если бы мужчина не выстрелил. Рэнкина среди пленников не было. Матери девочек тоже. Мейс знал, что ни тому ни другой сбежать не удалось. Рэнкин… Хотя они с Мейсом и не могли доверять друг другу, в какой-то момент они были на одной стороне. Они оба пытались закончить все так, чтобы никто не умер. Рэнкин уже поплатился за свою ошибку. Возможно, Мейс тоже уже начал платить. Еще один вопрос к следующему пленному, и акки вновь расступились перед ним. Вэстор был поблизости: он рычал, лаял и ворчал, организуя коруннаев для отступления. Винду совершенно не удивился, что в нынешнем отключенном состоянии он не понимает речи лор-пилека. Речь Кара стала шумом джунглей, наполненным смыслом, но не поддающимся расшифровке. Нечеловеческим. Безличным. Смертельным. «Не потому, что джунгли убьют тебя, — сказал тогда Ник. — Просто потому, что все здесь такое, какое есть». Мейс остановил Вэстора, когда тот проходил рядом: — Как вы поступите с пленными? Лор-пилек, не открывая рта, издал горловой рык, и понимание вновь наполнило разум Мейса: — Они пойдут с нами. — Вы можете позаботиться о пленных? — Мы не будем о них заботиться. Мы отдадим их джунглям. — Тэн пил'трокэл, — пробормотал Винду. «Правосудие джунглей». Почему-то он отлично все понял. Он не одобрял, но почему-то понимал. Вэстор кивнул и отвернулся, собираясь уйти.