Эпилог Дело о кражах на московском железнодорожном узле дошло до суда в конце 1908 года. Девять его фигурантов были повешены, шестьдесят с лишним сели в тюрьму или отправились на каторгу. Но это все были мелкие сошки. Так, угодил на виселицу андроновский налетчик Седачев, который первым рассказал Лыкову про Тугарина Змея. Он попытался совершить побег из Таганской тюрьмы. Каким-то образом арестант сумел вынуть из стены своей камеры кирпич. Когда туда вошел надзиратель, Седачев оглушил его, вытащил в коридор и попытался сбросить за перила решетки. Но его опередил другой надзиратель, прострелив арестанту ногу. На допросе налетчик сделал важное признание. Неожиданное по своей человечности. Соседи по коридору, осужденные за убийство сиделицы казенной винной лавки, не виноваты, женщину убил он. А тех надо отпустить… Невинно пострадавших освободили. Седачева вторично судил военно-окружной суд и приговорил к смерти во второй раз. Как и предсказывал Мамин, железнодорожные генералы избежали наказания. И Лабзин, и Бавастро отделались увольнением со службы. Дело даже не дошло до суда. Следователи поняли, что собранных улик недостаточно, и не стали выдвигать обвинения. Сам князь до процесса не дожил. Он умер в камере, врачи констатировали инсульт. Но Лыков был убежден, что Мамина убрали как опасного свидетеля. Видимо, в сообщниках у него числились люди такого уровня, что их власть распространялась и на тюрьму. Имена заправил Мамин унес с собой в могилу. Кто-то в Москве и Петербурге облегченно вздохнул… Параллельно делу о железнодорожных кражах развивалось «дело Рейнбота». Сенаторская комиссия Гарина направила собранный материал следствию. Первыми шли три туза: сам Рейнбот, его помощник полковник Короткий и начальник полицейского резерва подполковник Комендантов. Но с последним сразу же возникли проблемы: его так и не сумели уличить. Поставщики, с которых Комендантов требовал взятки, отказались дать на него показания. Все как один! Пришлось отчислить бравого офицера в отставку без прошения и без пенсии. До суда дело и здесь не дошло. Зато на скамью подсудимых усадили Рейнбота и Короткого. Прокурор обвинил их во множестве нарушений. Главными были обвинения по статьям 338, 341 (превышение власти) и 377, 378 (вымогательство) Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Превышение власти выражалось в подлогах, в распоряжении казенными кредитами и развале сыскной полиции. Вымогательство – в организации сбора «пожертвований» якобы на нужды благотворительного общества, и в сознательном попустительстве тому, что подчиненные извлекали выгоду из своего служебного положения. Процесс привлек большое внимание прессы, а все дело получило название «рейнботовщина». Суд проходил в апреле – мае 1911 года в Екатерининском зале здания московских судебных установлений. Рейнбот нанял умелых адвокатов, которым удалось разбить большую часть доводов следствия. Общественное мнение, как ни странно, оказалось на стороне бывшего градоначальника. Многие эпизоды обвинения были отклонены присяжными из-за показаний свидетелей. Например, вымогательства в отношении Московского артистического клуба, Московского купеческого собрания, Литературно-художественного кружка, Московско-Преображенского собрания, а также в отношении десятков частных лиц: содержателей гостиниц, ассенизационных обозов и прочих. Люди, два года платившие Рейнботу и Короткому крупные суммы, на суде стали их покрывать! И все же оба подсудимых были признаны виновными. Оставшихся двух-трех эпизодов судьям хватило. В результате 17 мая 1911 года отставной генерал-майор А.А. Рейнбот и отставной полковник В.А. Короткий были приговорены к лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и к заключению в исправительные арестантские отделения сроком на один год. Отбывать этот срок им не пришлось. Спустя месяц после вынесения приговора государь помиловал обоих «несчастненьких»… Рейнбот после этого уединенно жил в подмосковных Горках – имении своей жены З.Г. Морозовой. Вновь вернула его к активной деятельности Первая мировая война. Генерал сменил немецкую фамилию на русскую и стал зваться Резвой. Он разошелся с женой и вернулся на службу, заняв должность генерала для поручений при начальнике снабжения Северо-Западного фронта. В 1916 году ему даже доверили пехотную дивизию. Конец Рейнбота-Резвого окутан тайной. По одной версии, его казнили в 1918 году большевики, по другой – он участвовал в Гражданской войне и погиб в 1920 году. Еще большим пшиком обернулась попытка осудить подручных Мойсеенко. Большинство из них суд оправдал. Лишь несколько человек – Соллогуб, Ботнев, Дещинский – вылетели со службы или получили небольшие тюремные сроки. Некоторые даже восстановились в МСП, и разбираться с ними пришлось ее новому начальнику Кошко. Аркадий Францевич выгнал восемьдесят процентов сыщиков, служивших при его предшественнике! В новом составе сыскной части три надзирателя получали содержание от Московско-Казанской железной дороги и занимались исключительно пресечением краж на чугунке. Отдувался за всех мошенников один Дмитрий Петрович Мойсеенко. В него следователи вцепились мертвой хваткой, но тоже не сильно преуспели. В Центральном государственном архиве Москвы, в делах градоначальства хранится заключение о направлении следствия по делу отставного коллежского советника прокурорскому надзору. Оно завершается эмоциональным эпилогом, неожиданным для канцелярской переписки: «Фемида выходит по делу Мойсеенко не в блещущем панцирном одеянии, с государственным мечом в руке, а в рубище из лоскутов, вооруженная лишь розгою для своей случайной жертвы». В ноябре 1912 года измученный следствием бывший главный московский сыщик сошел с ума. Он был освидетельствован в окружной психиатрической лечебнице и определением окружного суда признан сумасшедшим. Дело против Мойсеенко было приостановлено судебной палатой вплоть до его выздоровления. Это поставило Мойсеенко и его семью в крайне тяжелое материальное положение. Ему приходилось жить втроем с женой и сыном на четырнадцать рублей в месяц – содержание, полагающееся чиновнику, находящемуся под следствием и отстраненному от должности. За больного хлопотали. В частности, Рейнбот писал министру внутренних дел, просил оправдать Мойсеенко как выдающегося сотрудника. В итоге семье выдали единовременное пособие – триста рублей… В июне 1914 года уже само МВД обратилось в Министерство юстиции с ходатайством. Оно просило прекратить дело Мойсеенко «во внимание к его тяжелому нравственному и материальному положению, а равно ввиду засвидетельствованной бывшим его начальником прошлой полезной и самоотверженной службы». Но судебная власть не простила человека, прежде отказывавшего ей во внимании. Минюст ответил, что затрудняется повергнуть возбужденное ходатайство на монаршее воззрение из-за многочисленности служебных преступлений, вменяемых в вину Мойсеенко. Дополнительно прокурор Московской судебной палаты сообщил, что «не разделяет мнения о прошлой выдающейся служебной деятельности обвиняемого. Возникшие против него дела не дают возможности признать за Мойсеенко такие служебные качества, которые представили бы ему право на особое к нему внимание и снисхождение»… 23 апреля 1915 года супруга Дмитрия Петровича Надежда Ивановна Павлинская-Мойсеенко вновь обратилась в МВД. Она буквально умоляла власти помочь погибающему от голода семейству. Министр снова выделил разовое пособие в триста рублей. На этом следы бывшего начальника МСП теряются в истории. Еще хуже сложилась жизнь Николая Карловича фон Мекка. Он не покинул Москву с воцарением большевиков, хотя имел такую возможность. Порядочный, опытный, он пытался служить новой власти, хотел восстановить свои любимые железные дороги. Фон Мекк был консультантом НКПС и представлял комиссариат в Госплане, он издал несколько книг об экономике железнодорожного дела. Чекисты неоднократно арестовывали его, но потом отпускали. Однако последний арест в 1928 году закончился трагически. Николая Карловича обвинили в создании вредительской группы в НКПС и в мае 1929 расстреляли. * * * notes Примечания 1 Облапиться на чертолом – схватиться насмерть (жарг.) (Здесь и далее – примеч. автора). 2 МСП – Московская сыскная полиция. 3 См. книгу «Тифлис 1904». 4 То есть без прошения, по инициативе начальства. 5 ОКЖ – Отдельный корпус жандармов. 6 ЖПУЖД – жандармско-полицейское управление железных дорог. 7 Пшеница, рожь, ячмень, кукуруза, овес, просо, гречиха, горох (горох тогда относили к зерновым хлебам). 8 Москва считалась столицей наряду с Петербургом.