Кто ж знал, что учеба – это не только книги, но и госпитали. Раны. Разные раны. А еще мертвецы, с первым из которых Летиция столкнулась в четырнадцать лет. Это был плотник, который свалился пьяным в пруд и захлебнулся. А Летиция, прикоснувшись к телу, увидела. И то, что пьян был. И падение. И смерть. И тогда еще в обморок упала от избытка чувств, а списали на тонкость души. Она же смолчала, ибо тонкая душа – ей об этом рассказывали – куда более подходит принцессе, чем жадное непристойное любопытство. Летиция подавила вздох. Целых два… два чудесных года она занималась делом, которое полагала весьма и весьма любопытным. Ведь, как выяснилось, смерть таила в себе загадок едва ли не больше, чем жизнь. И еще мертвые не могли себя защитить. Это она поняла, коснувшись руки бледной хрупкой девицы, горничной, которую все полагали самоубийцей, а Летиция увидела, как бедолагу топят. И из-за чего. И кто. И… увидев, не сумела смолчать, потому что это было бы несправедливо. Она рассказала, сперва целителю, добродушному почтенному мастеру Эвусу, который уже успел привыкнуть к странностям и капризам принцессы. А потому выслушал. Внимательно выслушал. И изложил услышанное на бумаге, чтобы передать другому надежному человеку. – Вы, ваше высочество, – в тот день Эвус сделался донельзя печален. – Обладаете редким даром, но… не вижу, чем он может быть полезен принцессе. – А не принцессе? – Если… если вы решитесь. У мастера Эвуса имелись друзья средь городской стражи. И следующие несколько месяцев стали одновременно и страшными, и увлекательными, ибо выяснилось, что и за пределами дворца есть жизнь. Разная. Когда все вылезло наружу? Слухи пошли. Правда какие-то такие, неопределенные, ибо правды никто-то не знал, но когда это мешало людям эту правду выдумывать? Слухи множились. Обрастали самыми чудовищными подробностями. И добрались-таки до матушки. И до отца. И… и был неприятный разговор, после которого мастер Эвус отправился в собственное поместье, а Летиция – в гости к герцогине Хаммоншир, славившейся своим изысканным вкусом и умением воспитывать юных девушек должным образом. Голова заболела. И Летиция привычно коснулась пуховкой лица. Глава 7 Где у добра появляются сомнения «А ежели сомнениями преисполниться душа, на какую женщину глядя, в том, что доброго она роду и себя блюдет, душу и тело от искуса оберегая, поступить надлежит так. Собрать людей достойных, средь прочих известных разумностью своей, крепостью веры и благородством души, числом не менее трех. И в день, когда луна идет на убыль, а с нею и сила всякая, особу ту, что подозрения внушала, подвергнуть испытанию, коие выявит, чиста ли душа у грешницы, и не отдала ли она её демонам во пользования на беды людского рода великие». «Наставления о выявлении одержимых и тако же иных людей, в сношениях с силами темными виновных» Артан Светозарный чувствовал себя неловко. Вот с того самого момента, как вовсе оказался в месте подобном. Месте, которое должно было бы быть воплощением зла, как и его хозяин. Но следовало признать, что если сам Замок был необычен, то хозяин его производил впечатление удручающе обыкновенного человека. С другой стороны, обыкновенному человеку не служат мертвецы. А ими не повелевает древнее создание. Стоило подумать о создании и спина зачесалась. Задница тоже. Как тогда, когда Артан в очередной раз сбежал от наставников, чтобы спрятаться в саду с книгой. Книга была увлекательной, о благородных подвигах и не менее благородных рыцарях, их совершавших. Её немного портила неразделенная любовь рыцаря к прекрасной даме, без которой по мнению Артана можно было бы обойтись, но в целом он увлекся. Так увлекся, что пропустил момент, когда стоило бы вернуться. В общем, дома он оказался на закате, и выяснилось, что его ищут. Давно и усердно. Матушка волнуется. Её компаньонки тоже волнуются. И тетушки. И дальние родственницы, которых отец держал при доме, потому что так прилично. И вообще все-то вокруг. Даже сам отец. Тогда он лично порол Артана. Это запомнилось. Забылось. И теперь вдруг выплыло с тем самым неясным чувством вины, хотя и не понять, за что. Он ведь прав. Зло должно быть уничтожено. И подло было с его стороны на вызов не ответить. А главное, теперь не понять, что самому Артану делать. Нападать? Но без вызова это как-то… подло. Неправильно. Какой пример он людям подаст? Мысли угнетали. Гнали… куда-то. В сад. В саду он и сам не понял, как очутился, причем в дальней части его, если это вообще было частью сада. Здесь замковая стена роднилась со скалой, которая поднималась еще выше, чтобы истаять средь облаков. Внизу было прохладно. Расползались колючие плети какого-то растения, толстого и с мясистыми листьями, под которыми прятались розовые ягоды. Пробовать их Артан не рискнул. Здесь пахло землей. И самую малость – морем, до которого было не так и далеко. Он огляделся. Хмыкнул. Надо же… это все девицы, которые то и дело поглядывали на Артана и чудилось в их интересе нечто донельзя земное. Внушающее опасения. И главное, ладно бы только принцессы, но у них же свита имелась. И как-то вдруг после обеда Артан обнаружил себя окруженным прекрасными девами. Весьма милыми очаровательными страстно желающими продолжить знакомства и очень-очень прекрасными. Девы щебетали. Вздыхали. Трепетали веера. Расползались облака чего-то душистого и трепетного. И от запахов, от избытка красоты, от щебета этого закружилась голова. Артан сбежал. В сад. Но когда это женщин останавливало? Правда, в саду ему удалось куда-то свернуть. И опять. И… где-то рядом раздался взрыв смеха. И Артан нервно оглянулся. Нет, здесь сад выглядит совсем уж для прогулок непригодным, но кто их знает-то. Зашумело старое дерево. Развернулись колючие плети, убрались, обнажив узкую тропинку. И… ловушка? Сердце радостно ёкнуло. Его хотят заманить и… Артан решительно встал на тропу. Благородный рыцарь никогда не откажется от подвига. Раз уж возможность подвернулась. Он положил руку на клинок и огляделся. Сад. Замок. Ничего не изменилось и все же… все же не покидало ощущение что он все делает правильно. Тропа вела. А ведь казалось бы, куда идти? Стена рядом. И скала за нею. А нет, поди ж ты. С тихим шелестом один за другим расползались плети кустарника, и каждая была толще предыдущей. Листья стали жестче. То тут, то там в колючках их виднелись клочья паутины. Под ногами хлюпало. Артан остановился. Оглянулся. Вернуться? С братьями? В доспехе? Какой подвиг без доспеха. Из горла вырвался нервный смешок. И разумно, ведь он уже не тот мальчишка, который верит в прекрасное. Он взрослый. И обязан поступать разумно. Но… если тропа исчезнет? А ему что-то подсказывало, что она исчезнет. Тогда… тогда Артан никогда не узнает, куда она ведет. Почему-то вспомнились кипы бумаг. Отчеты. Проблемы, которые никуда не делись. Другой старый замок. И унылое, но донельзя правильное существование.