Глава 13 Почти мирная, в которой речь идет о комплексах и помощи ближнему «Была она столь хороша собою, что всякий, кто кинул взгляд на лицо её, забывал обо всем, кроме этой вот красоты, пробуждающей в душе огонь, а в чреслах желание» «Повествование о прекрасной деве морской и семи рыцарях, ею загубленных». Брунгильда чувствовала себя лишней. Даже не так… она и была лишней. В Замке этом, который сам походил на гору, а может, горой и был, только возведенной людскими руками. И в ней нашлось множество пещер-покоев. Она остановилась у окна. Огромное. И стекло прозрачное, будто его, стекла, вовсе нет. Мебель… красивая. Там, дома, тоже есть. Сундуки вот. Столы и лавки. Иные резьбою покрыты, но той тоже не достает изящества. И камин белым камнем выложен. На нем всякие штучки стоят, вроде бы просто так, но… она взяла в руки фарфоровую лошадку. Красивая. Такая, что и трогать-то страшно. А в руках Брунгильды и вовсе хрупкою кажется. Коснулась гривы пальцем. Вздохнула. И вернула на место. Именно. Все здесь слишком уж хрупкое, изящное, как эта вот лошадка. И принцессы… настоящие. А она? Зеркало отразило Брунгильду во всей неприглядности. И драгоценное ожерелье, надетое Брунгильдой, лишь подчеркивало нелепость её. Слишком высокая. Слишком… могучая? Из горла вырвался нервный смешок. Там, дома, все-то было правильно. И она гордилась, что ростом, что статью. Разве слабая женщина принесет мужу сильных детей? И вовсе-то, что толку с той, которая ни весло не удержит, ни копья не подымет. А тут? Тут вот… В дверь постучали. И Брунгильда с радостью отвернулась, правда, появилось вдруг ощущение, что в спину ей смотрят. Из зеркала. Она даже оглянулась. Нет, никого, только её собственная тень. Смеется. Или… Почудилось. Нервы. Впору этих… солей нюхательных попросить. Вот дома-то посмеялись бы. Дома… дома ей не будут рады. Ушла и… и ушла. И дальше-то что? – Мне подумалось, что вы устали сидеть в одиночестве, – за дверью стоял Никас все в том же мятом зеленом камзоле, который еще и потерся на локтях. И вот ему-то точно есть, чего одеть. Тогда почему он выглядит настолько… поношенным? Неправильно это. – Так заметно? К Никасу Брунгильда уже привыкла. Безвредный он. Спокойный. И главное, странный, не боится ни мертвецов оживших, которых сам Ворон сторонится, ни хозяина их. Ничего вовсе из того, чего бояться надобно. – Немного, – он потер локоть. – Может, вы согласитесь составить мне компанию и прогуляться? – А это… Девицы, окружавшие принцесс, много говорили. Громко говорили. Нарочно громко говорили, что Брунгильда не сразу поняла. Про одежду. Манеры. Изящество. Изящества Брунгильде не достовало, как и манер. Но манеры манерами, нужны они на Островах, как чайке лишние крылья, а понимание у Брунгильды имелось. И наверное, не очень хорошо гулять с другим мужчиной, находясь в доме жениха. А с другой стороны… какая из нее невеста-то? Вот то-то же. И главное, что все-то понимают. Даже Ворон. Давече явился, вздыхал, взгляд отводил, а после бросил, мол, нечего переживать. И от слов его стало только переживательней. – Я не думаю, что кто-то здесь рискнет усомниться в вашей добродетельности, – сказал Никас и руку подал. А Брунгильда приняла. Как так поменялось? На Островах он был лишним. Не таким. Слишком мелким. Слабосильным. Неудобным. А теперь вот выходит, что сама она… не такая. – И куда пойдем? – а вот руки у него были белые и гладкие. Собственные показались вдруг Брунгильде огромными. И еще пальцы загорели, а на иных и сухие пятна мозолей виднелись. – Только не в сад. Там эти… – Фрейлины? – Они самые. – Что ж, понимаю… на редкость никчемные создания, – Никас сам прикрыл дверь. – Но положение обязывает. Без свиты путешествовать как-то… не принято, что ли. Принцессе. Замок производил впечатление. Сперва размерами. Уж на что общинный дом казался Брунгильде большим, но он и пятой части двора не занял бы. А тут вот… …и внутри все иначе обустроено. Коридоры эти. Комнаты. Золото и мебель такая вот, которую тронуть страшно. А приходится, и Брунгильда первый день вовсе маялась, опасаясь ненароком что сломать или там разбить. – Скажите, – Никас шел, глядя под ноги. – Как вам спалось? – Нормально, – Брунгильда пожала плечами. – Крепко. – А сны… видели? – Я? Сны-то ей прежде снились. Раньше. Давно. Когда она была совсем маленькой и забот не ведала. И оттого сны были яркими, веселыми. Порой она даже будто бы птицею становилась, поднимаясь над морем высоко-высоко. И глядела с небес на Острова, на корабли. А еще… Почему он спросил? – Видите ли… – Никас остановился. Огляделся. И Брунгильда поглядела. Коридор. Длинный такой. И полутемный. Окно одно и где-то там, позади. Тускло светятся камни, плодят призраков. И как-то стало не по себе вдруг. Будто холодом по спине потянуло. – Я бы хотел попросить вас о помощи. Честно говоря, не уверен даже, что получится, но… – он слегка замялся, отчего вид у него сделался вовсе несчастный. – И что это не есть та самая авантюра, против которых меня предостерегал дядюшка. Однако… – Дурное снилось, – нашла в себе силы сказать Брунгильда.