– Извините. – Ничего. Я привык. Так что? Я сделала глубокий вдох. – Та девушка, которая… которую спас предок Ричарда, а потом на ней женился… из-за неё все началось? Понимаете, Замок, он показывает мне… кое-что. И я видела её. И её разговор с мужем. Она говорила, что боится вас. Вы ведь видели, её, настоящую? – Вот оно что, – огромная рука в латной перчатке накрыла книгу. И показалось, что сейчас продавит. И эту вот обложку темной кожи, и рыжие страницы, и каменные плиты пола. – Что еще он тебе показывает? – Я… – Это важно, девочка. Она никогда не беспокоит по пустякам. – Она? – Когда-то давно… очень давно… так, что будь я иным, я бы и забыл, наверное, я видел, как женщина… самая удивительная женщина, которая только существовала в этом мире… она отдала свою жизнь, а с нею и душу, и посмертие, чтобы защитить тех, кого любила. – А вы любили её? – я прикусила язык. И так понятно, что любил. О таком не спрашивают. – Это не имеет значения. Но рядом с нею мне легче быть таким вот, – Лассар поднял руку, и её окутала тьма, которая, впрочем, тотчас почти впиталась в перчатку. – Так что? И я рассказала. Обо всем. О той комнате. И обрывках видений, которые никак не складывались в одно. Всех видений. О зеркале. О тьме в ней. И душе. – Ты говорила Ричарду? – Нет. – Почему? – Как-то вот… не знаю… понимаешь, получается, будто я подглядываю. Я не нарочно! Но ведь получается же. К тому же хотела разобраться, что я вижу… а не выходит. – Женщины, – вздохнул Лассар тяжко. – Как с вами… непросто. – Зато интересно, – я поерзала. И хвост сам лег на колени, ткнулся пушистой кисточкой в руки, ластясь. – Надо рассказать, да? – Надо. Сама знаю. Это ведь не меня касается. Я во всей истории человек случайный, даже не человек, а… додумать не успела. Что-то произошло. Что-то такое, в корне неправильное. Будто… будто воздух в замке содрогнулся, а потом взял и исчез. И я попыталась сделать вдох. И поняла, что не могу. Никак. И открыла рот, чтобы закричать от ужаса, но тоже поняла, что не могу. А Лассар покачнулся вдруг, и огромную фигуру его окутала тьма. Она была плотной и живой, и мне показалось, что она его пожирает, что… И я встала. Я понимала, что не проживу долго. Без воздуха. И все равно встала. Сделала шаг. Еще. В онемевшем горле клокотало. И болело оно. И… и надо позвать. На помощь. Надо что-то сделать. А я шла. К Лассару. Шаг за шагом. Шаг… и почти дошла. Протянула руку к этой оплывающей тьме, будто… будто кровь сочиться сквозь щели в доспехах. – Не надо, – ко мне вернулся голос, сиплый и надорванный. А еще возможность дышать. Только воздух отчего-то сделался горьким. И невероятная горечь эта дурманила. – Не уходи… Я не понимала, что происходит. Я просто села рядом. И потянулась ко Тьме, а она ко мне, ласковая вдруг, как котенок. Она прилипла к рукам, она поползла по коже, такая обжигающе холодная. И я держала её, баюкая. Она же пила из меня силы. И… И потом замок вновь содрогнулся, теперь уже каменным телом своим. А еще граница между мирами треснула, но не здесь, а где-то там, далеко. Только я услышала. И тьма услышала. И взбесилась, вцепилась в меня голодной пастью. Боль обожгла. Холод проник внутрь. И я поняла, что и вправду могу умереть. На самом деле. Поняла и… не испугалась. – Нет, – голос мой заскрипел, а хвост нервно дернулся. – Не смей… И на нем вспыхнули алые искры, заставив тьму попятиться. А потом я сама вспыхнула, руки и волосы, и… и кажется, одежда тоже полыхнула, осыпаясь пеплом, а я еще подумала, что это полный беспредел получается. Что… не напасешься. И встала. Повернулась ко тьме, которая клубилась в углу, сворачиваясь кольцами огромной змеи. – Не сметь, – я говорила негромко, но была услышана. И змея поднялась, раздувая призрачный капюшон, зашипела, только… только теперь она меня боялась. Меня! И… Граница миров вернулась на место, а пламя… пламя взлетело выше, складываясь в огненные крылья. И я подумала, что что-то надо с этим делать. Что оно, наверное, красиво до невозможности, но люди посторонние этакую красоту могут и не оценить. Девушка упала на руки Ричарда. И открыла глаза. В них еще таяли тени забытого, но эти глаза не были пусты. И губы её дрогнули. И сама-то она… дышит? – Дышит? – повторил Ксандр вопрос, присаживаясь с другой стороны. Он-то как раз не дышал. Но выглядел вполне нормально. Для нежити. – Ты как? – Да… не знаю пока. Оно ведь не сразу. Вроде ничего… она меня увидела. – Тьма? – Да. И хотела сожрать. А потом ушла куда-то. Может, ты был рядом, а может… – Лассар? – Он. Если Лассар свихнется, будет невесело, – Ксандр потер лоб и поморщился. – А я уже, признаться, и отвык, что голова болеть может. Принцесса была бледна. Даже не так, кожа её обрела сероватый оттенок, лоб покрыла испарина, а щеки провалились. Вот ведь… – Я… – она моргнула. Раз и другой. И попыталась сесть, вцепившись в руку Ричарда, но не сумела. – Я… – Живы, – проворчал Ксандр, который тоже выглядел довольно потрепанным. Драгоценные камни его наряда и те погасли. К вечеру вовсе прахом осыплются. Да и не они одни. Комнату нужно будет почистить. Жаль. Ричард поглядел на человека, который тоже очнулся, но теперь забился в угол и сидел тихо-тихо. Только взгляд его метался от Ричарда к принцессе, от нее – к Ксандру. И снова к Ричарду.