Неудобный. И Ричард стискивает зубы. Желваки на лице его обозначаются резко. И видно, что сама мысль о подобном ему неприятно. – Да. Шанс был. И… тьма так и действует. Она норовит стравить друг с другом. Ищет слабости. Вгрызается. Я… – Ты не слабый. – Отец так не считал. – По-моему, с ним тоже не все ладно было. – Почему? – Потому что не может нормальный человек без причины вдруг превратиться в конченного отморозка. Вот отморозок нормальным притворяться может. И довольно долго. А чтобы наоборот… ты ведь помнишь его. Ты сам сказал. Он сперва любил и тебя, и твою мать. А потом началось… и если неспроста? Зеркало опять же. – Я не помню того зеркала, которое ты описываешь. И в это я охотно верю. – Я тебе его покажу, – пообещала я. – Но если к началу вернуться, к тому, что было давным-давно. Смотри, она родила ребенка и… и отдала его кому-то. Чтобы его унесли… куда-нибудь унесли. Подальше от замка. – Почему сама не ушла? – Ослабела? Роды – вещь такая, – я задумалась, поскольку это объяснение, пусть и казалось логичным, но все одно что-то не то. – Или… не смогла? Ты говорил, что не способен уйти надолго. И Ксандр вон вернулся. А если она тоже? Если тьма её привязала? А еще она могла понимать, что происходит. С нею. С этим местом. И… и наверное, это сводило с ума. Меня бы точно свело. И если так… она возненавидела мужа? Сам замок? Всех, кто вокруг? А ребенка тоже? Или его она, наоборот, любила? Любила и хотела спасти. Любой ценой. – В этом что-то есть… – И еще, – я прикусила губу. – Что если она не умерла? То есть, умерла, но не совсем? Ты говорил, она сидела перед зеркалом и расчесывала волосы. Что стало с этим зеркалом? – Не знаю, – Ричард посмотрел на меня. – А ведь и вправду… я слышал эту историю еще от отца, и тоже спросил. А он сказал, что… что, наверное, зеркало было уничтожено. – Наверное? – Мне кажется, он не был до конца уверен. Что, мягко говоря, странно. Если все из-за этого проклятого зеркала, то… то они обязаны были знать, чем все закончилось? Тем более, что закончилось-то хреново. Ричард вдруг замер, уставившись куда-то вдаль. Я тоже поглядела и… ничего. Небо. Синее, яркое. Нарядное такое. – Проклятье, – он вскочил. – Да когда же оно… – Что? – Кто-то опять нарушил границу мира! – и бросился прочь. А я за ним, правда, спина вдруг зачесалась, предупреждая, что вот-вот распахнутся огненные крылья. Нет уж! Хватит! Я тут главная, а не крылья с хвостом… и с рога упала алая капля, которая с тихим шипением расползлась по камням. Нет, нет, нет! Никакого огня! Я приличная демоница и… и одежды у меня не так, чтобы много. И вообще, этак все интересное пропущу. Из интересного обнаружилась принцесса, которая тихо себе лежала на дорожке в саду. Рядом с нею сидела рыжая девица, бледная донельзя. – Это не я! – воскликнула девица, дернув принцессу за руку. – Она сидела. Мы говорили. А потом раз, глаза закатила и вот! И вот. Мудрослава Виросская была бледна, как и подобает приличному трупу. Неподвижна. Но жива. Откуда я знаю? Не знаю. Я вообще не знаю, откуда я и что знаю. Будем считать, что это демонячья сила. – И вот, – повторил Ричард, опускаясь рядом с телом. – Я трогать того… страшно. А вдруг чего? – девица нервно дернула носом. – Что с нею? – Обморок? – предположила я. – Может, водой побрызгать? Рыжая закрутила головой, верно, надеясь, что где-нибудь поблизости обнаружится кувшин или там ведерко с водою. Но рядом были только кусты. И лавка в них. – Др-р-рянь! – четко произнес попугай, который обустроился на ветке странного дерева. Дерево было низким и растопырчатым, и темно-зеленые листья плотно прижимались к ветвям, отчего казалось, что дерево покрыта чешуею. – Щучья мать! – Еще какая… щучья мать, – согласилась я с птицей и тоже присела. Потрогала лежащую принцессу за руку, и та показалась несколько холодноватой. Я прижала пальцы к шее. Потом и вовсе легла на грудь, с облегчением услышав стук сердца. Правда, билось оно как-то медленно, да и дыхание показалось очень уж поверхностным. Но жива. И… и какая-то ерунда твориться! Одна оказалась некроманткой, вторую то ли прокляли, то ли сама она. И третья вон в глубоком обмороке. Добавим труп и потерявшегося Светозарного. Хотя, конечно, я очень надеюсь, что его нашли, потому как иначе получится совсем нехорошо. – Что с ней? – тихо спросила я Ричарда, который осторожно водил над головой потенциальной невесты руками. Выглядело это так, будто он воздух щупал. Ричард покачал головой. Поднялся. И с легкостью подхватил принцессу на руки. Я ощутила острый укол ревности. Спокойно, Жора… не валяться же ей тут на самом-то деле. – Я догадываюсь, но нужно удостовериться. Девушка… – Яра, – девушка присела, и как-то даже изящно. Да и вовсе выглядела она на диво обеспокоенной. По-настоящему. – Она ведь очнется? – Очень на это надеюсь, но многое зависит от неё. Если я прав. – Вот, – Яра наклонилась и подняла что-то. – Она все равно хотела вам рассказать. И сейчас, думаю, самое время… но не здесь. Цепочка, тоненькая такая, едва ли не с волос, и синий камень. Камень покачивается, манит взять его в руки, но Яра глядит на него с таким отвращением, что желание пропадает почти сразу. Я протягиваю руку, и камень падает в неё. Холодный. Или… он вспыхивает, становясь почти невыносимо горячим. И отзываясь на эту силу, на моей ладони поднимается пламя, тоже синее, как камень. Оно окутывает его, и камень успокаивается. Наверное, это что-то значит, да спросить некого. – Идем, – сказал Ричард и бодро зашагал по тропинке. Яра, подхватив юбки – под ними обнаружились голенастые и на диво волосатые ноги размера этак сорок третьего – поспешила за ним. А я что? И я туда же. Камушек в ладони сжала, и пошла. – Леща! – возопил попугай вслед. – Леща ему в… В общем, фантазией проклятая птица отличалась изрядною. Но я сделала вид, что не слышу. Да и не только я. С другой стороны, жизнь такая, что без леща и никак.