Том, когда звонил в прошлый раз, предлагал приехать за мной в Лондон. Был очень расстроен тем, что не сумел скоординировать свой рабочий график с моей поездкой к сестре. Я отказалась, мотивировав тем, что нет никакой нужды гонять туда-обратно только для того, чтобы проводить меня домой. Но это был ответ упрямой Элис – теперь-то я всей душой, каждой клеточкой своего тела жалею, что не сказала ему «да, будь другом, приезжай». Зато Том встретит меня в Плимуте. Он обещал приехать на вокзал пораньше, чтобы ждать меня прямо на платформе. А еще он договорился с Мэтью, чтобы тот присматривал за мной завтра с самого утра. В среду. В голове эхом отдается: «Среда, среда, среда…» И все-таки странно. Почему именно среда? Я просматриваю последние сообщения Тома. «Ты в порядке? До скорого». Он старается спокойно относиться к появлению Алекса, но я-то вижу, что он расстроен. И как его винить? Я сама должна была ему все рассказать про Алекса. Что он теперь обо мне думает? О женщине, которую обманул такой тип? Перечитывая сообщения, я стараюсь думать о Томе, чувствовать то, что должна чувствовать. Но почему-то в голову лезет только Джек. Вспоминаю его лицо вместо лица Тома. То выражение, с которым он смотрел на меня в итальянском ресторане, когда я вела себя как идиотка. Почему я это делаю? Что со мной не так? Проходит минут десять-пятнадцать, и я начинаю ерзать. Черт. Мне надо в туалет. Зря я выпила столько кофе на вокзале. Надо же, до чего нелепой стала моя жизнь. Боюсь сходить в туалет в поезде. Я что, с ума сошла, что ли? Снова оглядываю вагон. Лысый сидит с закрытыми глазами. Остальные уткнулись кто в ноутбук, кто в телефон, кто в книгу. Снаружи темно, поэтому все лица и экраны отражаются в окнах, как в зеркалах. Я набрасываю сумку на левое плечо, соскальзываю с сиденья и, прижимаясь к противоположному ряду, прохожу мимо лысого в переднюю часть вагона, затем в тамбур. Пропустив меня, автоматическая дверь закрывается. Я чувствую изменение температуры: наверное, кто-то из пассажиров оставил открытым окно. Я иду вперед, но, пока решаю, закрыть окно или нет, автоматическая дверь за мной снова хлопает. Я оборачиваюсь: сзади стоит лысый, всего в нескольких футах от меня. Он опять ухмыляется, смотрит на меня с намеком. Слепой ужас. Сердце колотится, тело покрывается липким потом, когда я пытаюсь отодвинуться от него как можно дальше. Что теперь? Что делать? Какой у меня выбор? Я уже думаю заскочить в туалет и закрыться там, но нет. Черт возьми. Заперто. Значит, внутри кто-то есть. Я иду дальше, в соседний вагон, с каждым шагом прибавляя скорости. Точно. Лучше идти, чем торчать с лысым один на один в узком пространстве тамбура. «Вряд ли это он. Тот человек по телефону. Человек с цветами и бутылкой ледяной воды. Маловероятно, Элис. Этот просто какой-то псих. Но с психом-то ты справишься…» Я иду через семейный вагон. Слева от меня двое детей, они сидят напротив матери и играют в айпадах. Я двигаюсь дальше, мимо седоволосой женщины, которая, кажется, спит. Двое пожилых мужчин обсуждают что-то, прочитанное в газете. Обернувшись, я вижу, что лысый все еще идет за мной. И тоже торопится. Преследует меня. Преследует? И тут, впервые с начала поездки, сомнения овладевают мной по-настоящему. А что, если это все-таки он? Наглец. Насмехается надо мной? Но это же бессмысленно – столько людей кругом. Неужели настолько глуп? Зачем он рискует? Наконец я прохожу второй багажный отсек. Еще один тамбур – и наконец свободный туалет. Я влетаю в него, захлопываю дверь, которая запирается за мной с мягким щелчком, и только тогда понимаю, что все эти минуты почти не дышала. Но мне уже действительно очень нужно в туалет, и я, выдохнув, делаю свои дела, мою руки и сразу хватаюсь за телефон, даже не успев обсушить их как следует. Дрожащими пальцами набираю номер, а когда поезд входит в поворот, еле удерживаюсь на ногах. – Мэтью? – Да, Элис. В чем дело? – Я в поезде, еду из Лондона, и здесь ко мне прицепился какой-то псих. Я сейчас в туалете, а он стоит снаружи. Знаю, прозвучит смешно, но я боюсь выходить, Мэтт. – Я с ужасом понимаю, что по щекам текут слезы. – Прости… – Отнимаю телефон от уха и прижимаю к груди, успокаиваюсь и снова подношу телефон к уху. – Но мне и правда страшно. – Ясно. Я здесь, и я слушаю, Элис. Ты не одна. Что тебя напугало? Ты думаешь, что это тот самый? Что он сделал? Почему ты его боишься? – Не знаю. Не знаю. По-моему, он чокнутый. Извращенец, точно. Пялится на свою ширинку – ну, ты понимаешь. Нормальные так себя не ведут. Только что он бежал за мной через два вагона, и я… А вдруг это все-таки он, Мэтт? – Понял. – Я слышу глубокий вдох, и Мэтью продолжает: – Мне нужны подробности, Элис. Номер поезда, номер вагона, описание этого человека, тогда я смогу им заняться. Где ты сейчас, примерно? Мне надо понять, насколько сильным будет сигнал мобильной связи. Это единственный способ передать сообщение поездной бригаде через транспортную полицию. – Правда? А так можно? – Конечно. Существует специальный номер транспортной полиции для приема сообщений. Работает, правда, медленно, но у меня там есть знакомый. И Мел, надеюсь, поможет. Я имею в виду детектива Сандерс. Так где ты сейчас? Связь устойчивая? – Мы недавно отъехали от Паддингтона. Сигнал – три деления. – Отлично. Очень хорошо. Значит, до Рединга связь будет. Так, теперь давай номер поезда и номер вагона. – Я сейчас в туалете между вагонами С и D. Поезд на девятнадцать ноль три от Паддингтона. – Ясно. Оставайся в туалете. Кто бы ни стучал в дверь, не открывай, пока не придет сотрудник поездной бригады. Поняла меня? Я сейчас отключусь, чтобы сделать пару звонков, но скоро перезвоню. Ты все поняла? – Да, кажется. – Я делаю паузу. – А вдруг кому-то понадобится в туалет? – Просто не верю, что это происходит. – Что, если я просто валяю дурака, Мэтью? Я вспоминаю, как лысый тип с намеком смотрел на свою ширинку. Как ухмылялся, идя за мной по вагону. – В поезде не один туалет, Элис. Если кому-то понадобится, он пойдет в другой. А с этим парнем полиция все равно должна перемолвиться парой слов, кто бы он ни был, просто псих или преследователь. И они перемолвятся, не сомневайся. Мы тебя не бросим. Все, я отключаюсь, чтобы заняться этим делом. Сиди там, понятно? – Да. Хорошо. – Я хватаюсь рукой за стенку, чтобы не упасть, и подробно описываю детективу лысого парня. Концентрация на этой задаче приводит меня в чувство, и я заканчиваю уже вполне спокойно: – Спасибо, Мэтью. – Не за что. Я скоро перезвоню. Ждать оказывается куда тяжелее. От страха снова учащается дыхание. Кто-то стучит в дверь. Я не открываю. А вдруг это тот псих? Или преследователь? – Мне нехорошо! – кричу я. – Извините. Поищите другой туалет. Стук повторяется. И следом за ним – голос. Мужской, тихий, угрожающий. – Так что ты там делаешь? – Пауза. – Готовишь мне приятный сюрприз, да? Вся вымокла из-за меня? Поэтому не выходишь? Я всем телом прижимаюсь к стене, вцепившись в телефон. Удары сердца гулко отдаются во всем теле: в пальцах, которые сжимают телефон, в ушах. У меня подкашиваются ноги, я смотрю на унитаз, но сесть не решаюсь – почему-то он кажется мне грязным. Все вокруг кажется неприятным и грязным. Я стою тихо, как мышка, и очень боюсь снова услышать голос из-за двери. Но там тишина. Смотрю на телефон – хоть бы кто-нибудь написал или позвонил. Проходит минута. Другая. Я пытаюсь выровнять дыхание. Не хватало еще упасть тут в обморок от нехватки кислорода. Я жду, жду, жду… но тут наконец раздается звонок. Мэтью. – Он еще за дверью, Мэтт. Болтает разные глупости. Про секс. Ужас. Что мне делать? – шепчу я в трубку. – Ничего. Я позвонил в полицию, они пытаются связаться с бригадой. Наберись смелости и посиди там еще чуть-чуть. Сделаешь это для меня, Элис? – Да, сделаю. И Мэтью начинает рассказывать о том, как прошел его день. О дочке – ей два года, первый из череды трудных возрастов, и с ней нелегко. Говорит, что она обожает путешествовать на поезде. Рассказывает, как однажды они участвовали в празднике Паровозика Томаса[12], и малышка была невероятно счастлива. Я слушаю, мало что понимая, но с трудом сдерживаю слезы благодарности за то, что он старается меня отвлечь. И все время посматриваю на дверь – а вдруг опять постучат? Или раздастся голос? И тут Мэтью сообщает, что пришло сообщение. Отключается, чтобы его прочесть, тут же звонит снова и говорит почти весело: – Что ж, Элис, хорошая новость: мы дозвонились, к тебе уже идет парень из локомотивной бригады, его зовут Бен. С ним ты будешь в безопасности. Он железнодорожник, поэтому одет в форму. Он представится тебе и проводит в другое место, в вагон первого класса. А еще проверит билеты, чтобы нам знать, где выходит лысый парень, и организовать задержание на перроне. Притворись, что тебе нехорошо… – Я уже. – Молодец, что догадалась. Умница. Придерживайся этой версии, ладно? И жди Бена. Все нормально, Элис? – Да. Я подожду. Ты не отключишься? – Нет-нет. Я буду на связи до прихода Бена. Все в порядке? – Конечно. Не знаю, как тебя и благодарить, – шепчу я, вцепившись в телефон так, что белеют костяшки пальцев. – Не говори глупостей, Элис. Мы просто заботимся о твоей безопасности. – Думаешь, это он, Мэтью? Или я веду себя нелепо? – Никакой нелепости тут нет. Просто подожди… ладно? – Ладно. Мне хочется еще поговорить с Мэтью, но я боюсь, что лысый за дверью услышит мой шепот, поэтому я молчу, прижав телефон к уху. Проходит, кажется, вечность. Мэтью еще что-то рассказывает о дочке, когда в коридоре наконец-то раздаются шаги. И голос, подчеркнуто громкий, произносит: – Прошу прощения, сэр. Не могли бы вы отойти в сторону? Этот туалет занят уже давно, у стюардов на экране отобразилась эта информация. Мне необходимо проверить, в чем проблема. Может быть, кому-то стало плохо. Стук в дверь. – Прошу прощения, вы меня слышите? Я – Бен, сотрудник поездной бригады. У вас все в порядке? – Мне слегка нехорошо, Бен! – кричу я из-за двери, а сама чувствую, как взгляд мечется по кабинке. – Понимаю. Вы не могли бы открыть дверь, чтобы я вам помог? Очень медленно я отпираю дверь. – Простите, но я боюсь упасть, у меня слабость. – Ничего страшного, мадам. Я вам помогу. Бен – невысокий коренастый мужчина лет под сорок – подается вперед и смотрит на меня так, словно желает успокоить. Я подаю ему руку, и он помогает мне выйти в тамбур. Мне даже притворяться не понадобилось: ноги и правда подкашиваются. Я замечаю лысого: он стоит у двери, делая вид, будто дышит свежим воздухом из приоткрытого окна.