– Что у вас с лицом? – предпринял мальчик последнюю попытку. – У меня аллергия, – сказал Тревис. – Все так, как говорит твоя мама. – На что аллергия? Но он не ответил. Вместо этого выпустил кролика и посмотрел, как тот ускакал в угол и, присев за лопатой, наложил кучку круглых экскрементов. – Забавно, – проговорил мальчик. – Обычно она не такая пугливая. С воздуха буровые вышки к северо-западу от Абилина напоминали Ридеру поле, усеянное падалью. Они занимали три квадратные мили[18], и новые установки впивались в скважины, будто стервятники в землю. Ридер описал два круга, прежде чем посадить вертолет примерно в десятой части мили от вышек. Когда пыль осела и лопасти затихли, они с Сесилом наконец выбрались. Сесил нес толстое дело Дейла Фриландера из округа Коул. На полпути к офису их встретил мужчина в ветровке и каске, который представился как Лиланд, старший техник. Лиланд привел двух рейнджеров к кругу столиков для пикника на краю бескрайнего поля скважин. – Мы называем это кафетерием, – сказал техник и, рассмеявшись, указал на сделанную от руки надпись на столбе, где было указано именно это слово. – Ну надо же, – ответил Ридер без особой радости. Лиланд ушел, чтобы забрать Фриландера с северной вышки. Прошло пятнадцать минут, на протяжении которых Ридер стоял и курил, а Сесил листал папку. – Три обвинения в нападении при отягчающих, – прочитал он. – Два преступления против несовершеннолетних. Третье было против мисс Лидс. Он порезал ей губу опасной бритвой. Ридер глянул в поле и увидел, что Лиланд приближался к ним с мужчиной в замасленном комбинезоне. Последний – он был крупный и мускулистый – уселся за стол напротив Сесила и, открыв металлическую коробку для обеда, разбил вареное яйцо о столешницу. Покатал яйцо, прижав ладонью. Когда оно рассыпалось, съел его, держа пальцами. Одно его веко свисало, как наполовину спущенное жалюзи. – Оставлю вас, ребята, наедине, – сказал Лиланд, прежде чем удалиться. Некоторое время никто ничего не говорил. Рейнджеры просто смотрели за тем, как Дейл Фриландер обедал. – Что с глазом? – спросил наконец Ридер. – Раньше кулачными боями баловался. Как в том фильме с Клинтом Иствудом. Ну помните, где еще обезьяна была?[19] Вы двое, кстати, мне их напоминаете. – Не глаз, а оптический коррелятор! – сказал Сесил. Фриландер дожевал последний кусок яйца и пристально посмотрел на Сесила. Проглотил, вытер руки о комбинезон и спросил: – Вы пришли из-за Барб или просто надо мной поиздеваться? – Как хорошо ты ее знал? – спросил Ридер. Фриландер перевел взгляд с Сесила на Ридера. – Достаточно хорошо. – Достаточно хорошо, чтобы порезать ей лицо, – заметил Сесил. – Это не секрет. За это я свое уже отбыл. – Полгода в рабочей бригаде в Гори? – Сесил рассмеялся. – Что ты там делал, помидоры выращивал? Там в камерах, наверное, вам каждый день свежие цветы ставили. – А вы вообще ни хрена не знаете, да? – сказал Фриландер. – Про тебя мы знаем достаточно, – заверил Ридер. – Знаем про твое рукоприкладство в отношении мисс Лидс еще до той истории с ковбоем. Фриландер рассмеялся. – Мисс Лидс? – переспросил он. – Я бы не назвал это рукоприкладством. Просто люблю распускать руки. Некоторым бабам это нравится. – А я бы сказал, она это не слишком оценила, – заметил Сесил. – Ведь она от тебя ушла, так ведь? Фриландер улыбнулся и покачал головой. Затем положил на стол большую широкую руку и смахнул с него скорлупу. – Если говорить про Барб, то ей нравилось пожестче. Такие, как она, не связываются с парнями с лицом вроде моего, если только не хотят неприятностей. Ей нравились ее куклы и всякая милая хрень, как любой другой. Но то был не первый раз, когда она меня бросила. – Он посмотрел на горизонт, где в землю вонзались железные вышки. – Клянусь Богом, я не думал, что это будет последний. – Долго ребята из округа Коул тебя мучили? – спросил Ридер. – Часов шесть-семь. – А насчет того парня, с которым ты поцапался? – Как я сказал тем парням из округа, он был ни хрена не боец. У него на рубашке везде розочки были. Он был похож на гомика, не знаю. Выглядел крутым, как чертова курица. Возможно, просто не хотел себя особо проявлять. – Много тебя про него расспрашивали? Фриландер покачал головой: – Им не было до него дела. Только до меня. – Что ты такого сделал, что они тебя так полюбили, Дейл? – спросил Сесил. – Много чего. – Он ухмыльнулся. – Последней каплей, наверное, стало то, что я трахнул падчерицу шерифа месяцев девять назад. Понимаете, о чем я? – Ты сказал, он не хотел себя проявлять, – сказал Ридер. – Это как? – Если мужик во что-то ввязывается, у него же обычно есть причина, так? Особенно если он решает надрать кому-то задницу. – И что? – сказал Сесил. – И то, что ввязался, но причины для этого я не заметил. Я хочу сказать, он не знал Барбару. Никто его не оскорблял, никто не задирал. Он просто подошел ко мне, когда мы с Барб танцевали, схватил меня за руку и потащил от нее прочь. Полагаю, причина у него должна была быть. – Так думаешь, это все было представление? – спросил Ридер. – Его бьют, красотка его жалеет и забирает к себе, как какого-нибудь бродягу? – Это вы, ребята, звезды носите, а не я. – В общем, ты его отделал, – сказал Сесил. – Потом что? – Потом та сучка вцепилась ногтями мне в лицо. Так что я сказал, что они оба долбаные психи, сел в свой пикап и свалил. Вот и все. Я пытался говорить придуркам в полиции. Они сказали, что займутся, но были одержимы идеей, что это я ее задушил. Часами пытались заставить меня, чтоб это сказал. А я ни хрена не сказал, хотя раз десять хотел придушить эту сучку, но так и не смог. – Какой он был из себя? – спросил Ридер. Сесил достал из кармана брюк маленький блокнот, открыл и уже приложил к бумаге карандаш. – Я уже рассказал заместителям шерифа. Ридер и Сесил переглянулись. – Видать, они не включили это в свой отчет, – понял Фриландер. – Опиши его, – сказал Ридер. Пока Фриландер говорил, Сесил записывал, и лицо постепенно обретало форму: молодое, худое, темные круги под глазами. Короткие темные волосы. Длинная шея. Крючковатый нос. Ридер заглянул в блокнот через плечо Сесила. – Еще какие-нибудь приметы запомнил? – спросил Сесил. – Шрамы? Может, татуировки? – Ага. Была у него татуировка. – Помнишь, какая? – спросил Ридер. – Забудешь ее. Я ее увидел, когда он схватил меня на танцполе. А потом опять, когда мы вышли и я усадил его на задницу. Она была вот тут, на правой руке. По виду как те, что набивают во всяких притонах. Металлом выжигают. Не настоящая татуировка. Там был крест типа такого. – Фриландер скрестил руки. – А перед ним, – добавил он, – типа волчьей головы. – Волчьей? – Ридер выхватил у Сесила блокнот с карандашом. Перелистнул страницу, набросал что-то. Показал. – Так? – Точно. – И ребятам шерифа ты ничего из этого не рассказывал? – Черт, – выругался Фриландер. – Они даже не спрашивали. Ридер кивнул и посмотрел на горизонт, где в окутавшей землю пелене тумана работали вышки. – Он бывший военный, – сказал Ридер Сесилу, когда они направлялись через поле к вертолету. Сесил шел чуть позади. Ридер был выше ростом, и Сесилу приходилось шагать шире, чтобы не отставать. – Я слыхал про ребят с подобными приметами. – В смысле, с нашивкой? – Нет. Не с нашивкой. Мне надо кое-что покопать.