– Сильнее, парень, за меня не бойся. Сесил сделал глубокий вдох и потянул. Губы Ридера сжались в тонкую прямую линию. – Ладно, – сказал он наконец. Сесил надел на ремень кобуру и вернул его себе на талию. Ридер поднял руку и осмотрел вмятину, оставленную буквами и орлами с утками. Подобно следу на горле Айрис Грей, виднелись буквы: С-Е-С-И. – Так, поглядите-ка, – сказал Сесил. – Думаете, Т-Р-Е – это имя или фамилия? – Скажем пока, что одно из двух. – Ридер опустил рукав и уставился на доску. – Что думаешь насчет этого допроса? – спросил он. – Фарс какой-то. – Думаю, вернее сказать: оказание давления, – поправил Ридер. Затем, потянувшись вглубь стола, вытащил из коробки последнюю папку – толстое и увесистое досье Фриландера – и передал Сесилу. – Познакомься с Дейлом. – Черт. А старина Дейл времени даром не терял, да? – Он не очень дружит с законом. Сесил пролистнул страницы. Ридер оттолкнулся от края стола и подошел к доске поближе, водя глазами по изображениям, по карте. Обрабатывая информацию. – Ни в одном из трех случаев соседи не сообщили ничего полезного, – заметил он. – Никто не назвал нам ни марку, ни модель машины. Три мертвые девицы, одного возраста, одной расы. Все бедные. Из тех, кто проводит выходные в закусочных. В последний раз их видели в кабаках на трех разных шоссе, и каждый раз юго-западнее предыдущего. – Если он проехал из Остина во Фредериксберг, – сказал Сесил, – значит, рано или поздно окажется в Эль-Пасо. – Может быть. Если не где-нибудь поближе. Он верен своему интервалу: одна девушка каждые несколько дней, так что следующее тело может появиться в любой момент. Конечно, лучший выбор на вот этих дорогах. – Ридер взял красный фломастер из пустой банки из-под кофе и обвел три основные магистрали. – Самые людные, хотя это мало о чем говорит. Он подбирает ее в кабаке, они едут к ней, и он ее душит. Ни жидкостей, ни отпечатков, ни каких-либо следов сексуального контакта с жертвами. По крайней мере, с мисс Уилсон и с мисс Лидс, но я не сомневаюсь, что по мисс Грей придет такое же заключение. Нет, он просто душит ремнем, наш мистер Т-Р-Е. Зачем? – Ради ощущений? – Сесил, какие могут быть ощущения, если у тебя нет секса? – Согласен, – сказал Сесил. – Ни секса, ни крови. Ни демонстративного гротеска. Черт возьми, это даже почти скромно. – По зеркалу что-нибудь придумали? Сесил закрыл записи о Фриландере и просмотрел показания единственного свидетеля, которого удосужились опросить в округе Коул. – Тот бармен в «Каупанчерз» сказал, что мисс Лидс ушла с, цитирую, «высоким ковбоем, который не смог бы поднять руку, даже чтобы защитить себя». – Он перелистнул страницу. – Значит, то, что округ Коул пытается повесить тело на этого парня, Фриландера, из-за его истории с первой девушкой, – он покачал головой, – это из пальца высосано. – Даже более чем, – сказал Ридер. – Ну, я уверен, в округе Коул не происходило никаких других преступлений, чтобы провести какие-то параллели, но от этой коробки несет цыплячьим дерьмом, босс. Думаю, нам самим следует заняться стариной Дейлом, да? – Сынок, – сказал Ридер, – тебе следует вступить в Техасские рейнджеры. – Он обошел свой стол и открыл жалюзи. На стоянке снаружи два рейнджера выводили группу шестиклассников из желтого школьного автобуса и выстраивали в шеренгу для экскурсии по штабу компании и соседнему музею. – Одна коробка, – пробормотал он. – Говорю же, – ответил Сесил, – дерьмо цыплячье. – Видишь, вот так я и понял, что ты из Арканзаса, – заметил Ридер. – Это как? – Сесил склонил голову набок. – В Техасе говорят: лошадиное. Выглядывая сквозь жалюзи, Ридер наблюдал, как один из рейнджеров надел свой «Стетсон» на голову девочке с косичками. – Эти деревенщины даже окно не закрыли, – сказал он. В обед было много людей, и Аннабель позвонил первый из нескольких клиентов, желавших расплатиться, когда вошел Билли Калхун. Звякнул звоночек над дверью, и когда Аннабель, подняв глаза, увидела седовласого бармена, ей пришлось напомнить себе, что нужно разменять деньги для пообедавшего фермера. Калхун подошел к кабинке у стены и сел. Затем взглянул на Аннабель и увидел, что она смотрит на него. Поднял руку – Аннабель закрыла кассовый аппарат и продолжила заниматься своими делами. Росендо приняла у Калхуна заказ – глазунью из двух яиц, бекон, кофе. Через десять минут, когда Росендо уже собиралась забрать его тарелку из окна за стойкой, Аннабель коснулась ее руки и сказала: – Давай я. – И принесла тарелку со свежим графином к кабинке Калхуна. Тот сидел над кроссвордом, с очками на носу и сломанным, но замотанным изолентой карандашом в руке. Когда она поставила тарелку ему на столик, он поднял глаза и, сняв очки, улыбнулся. Целых пятнадцать лет будто исчезли с его грубого морщинистого лица. – Террариум, – подсказала Аннабель, наливая свежий кофе. Он снова надел очки и провел пальцем по рядку квадратиков. Затем вписал слово, покачав головой. – Ты в этом всегда была лучше меня, – признал он. – Но ты не отчаивайся, – сказала она. – Да я же деревянный, – сказал он и постучал костяшками пальцев себе по голове. Затем взял со столика сахарницу и насыпал порошка себе в кофе. – Нечасто я тебя тут вижу, – сказала Аннабель. – Я прихожу и ухожу. В баре теперь занят частично. Нанял нового парня. Он смышленый, так что я дня три в неделю провожу на реке. Ни черта не ловится, зато хоть рыба чувствует себя в безопасности. – Я бы и сама не прочь почувствовать себя в безопасности, – сказала Аннабель с видом женщины, которая сделала себе маникюр просто чтобы взбодрить себя на недельку. Калхун снял очки, сложил их и убрал в нагрудный карман. – Аннабель Гаскин, я никогда бы не подумал, что тебе нужно чувствовать себя в безопасности. – Ты первый мужчина, кто мне это говорит, – сказала она. – И так многословно. Приму это за комплимент. – А кто у тебя в бассейне работает? – спросил Калхун. Она проследила за его взглядом, когда он кивнул через стеклянную гаражную дверь, и увидела черную шляпу Стиллуэлла, который двигался вдали спиной к кафе. Он орудовал шваброй, натирая пол гаража мыльной водой с отбеливателем из пятигаллонного ведра. – Просто ковбой какой-то, – сказала она, сама гадая: почему сегодня Стиллуэлл выглядел как-то иначе? Даже его шляпа казалась теснее и ниже сидела на голове. – А то смотрю, взялся тут из ниоткуда, – сказал Калхун. – Я думаю наполнить бассейн, – сказала она, переводя взгляд на Калхуна. – Для Сэнди. Химия обойдется недешево, но у него в этом месяце день рождения. – Спит он уже нормально? – Более-менее. Уже лучше. – Если могу помочь с бассейном, – предложил Калхун, – финансово… Аннабель быстро продолжила: – И он скоро выставляет своих кроликов на окружной ярмарке… Их взгляды встретились. Они рассмеялись, и каждый отвел глаза. – Ты счастлива? – спросил Калхун. – Кому нужно это счастье, – ответила она и коснулась своего сердца. – Главное, я все искупила. Он рассмеялся. Аннабель оторвала его чек из блокнота и положила на край столика. – Тут будешь? – Назови меня «сахарком», и я вообще останусь, – сказал он. Но она не назвала. Вместо этого задержалась, наблюдая, как он принялся резать свою яичницу и желток стал растекаться по его тарелке. При этом она чувствовала взгляды покупателей, устремившиеся ей в спину. – Мне надо возвращаться за стойку, – сказала она. Это было не то, что она хотела сказать, но получилось именно это. Она подумала, что ее мать, наверное, сочла бы, что это даже к лучшему. По крайней мере, в этих словах не было ничего такого, о чем пришлось бы пожалеть. – Спасибо за харч, – сказал он. Аннабель обслужила двух ожидавших посетителей, затем вошла в узкую кухню и вышла через сетчатую дверь на дощатый настил за мотелем, где был слышен только гул кондиционера в гараже и дующий над полями ветер. Она вытащила из стены незакрепленный кирпич и достала из дыры смятую пачку «Мальборо» и черную пластиковую зажигалку. Зажгла сигарету и вернула пачку с зажигалкой на место, снова прикрыв кирпичом. Она курила, стоя в тени крылатого коня. В траве Аннабель увидела крадущегося кота – тот охотился то ли за мышами, то ли за кузнечиками.