Глава 3. На допросе с Морганом Фрименом В «переговорной» комнате полицейского участка я сидел в одиночестве. Слева от меня находилось прозрачное с одной стороны зеркало, в котором отражался я, сидящий на стуле: сгорбленная спина, растрепанные волосы, щетина на бледном лице, словно плесень на фарфоре. Парень, тебе нужно сбросить вес. Я сидел там уже минут тридцать – или два часа, или полдня. Если вы думаете, что время останавливается в приемной стоматолога, значит, вам еще не приходилось сидеть в одиночестве в комнате для допросов. Известный трюк: вас оставляют в тишине, и вы варитесь в собственном соку, вина и сомнения прожигают дыру у вас в животе, а на кафельный пол вытекает правда. Знал ведь, что Джона надо отвезти в больницу. Черт побери, нет чтобы позвонить в «скорую» сразу же после телефонного разговора с ним! Вместо этого я полдня страдал фигней, а тем временем черная дрянь разъедала Джону мозг. Человек, способный найти правильное решение только спустя несколько часов после того, как совершил ошибку, – вот вам определение «тормоза». В комнату вошел Морган Фримен и положил передо мной конверт из плотной бумаги. Внутри лежали фотографии. Вскоре к нам присоединился еще один полицейский, белый. Что-то в их поведении раздражало; они напоминали хищных птиц, бросившихся на добычу. А ведь я не преступник. Не я же торгую этой черной дрянью. – Спасибо, что согласились прийти, мистер Вонг, – сказал Морган Фримен. – Бьюсь об заклад, ночка у вас выдалась нелегкая. Ну, если уж на то пошло, она и у меня вышла непростая. – Угу. – Могу посоветовать отличное средство – большой стакан горячего напитка «Пошел ты к черту». – А где Джон? – С ним все в порядке. Он беседует с офицером полиции в одной из соседних комнат. Я не мог вспомнить, на какого актера похож чернокожий коп, и поэтому мысленно прозвал его «Морган Фримен». Хотя теперь, когда я его рассмотрел, то понял, что он совсем не похож на Фримена: крупнее, круглощекий, с бородкой, бритоголовый. Он представился, но его имя я забыл. Короткостриженный напарник топорщил усы: вылитый Дж. Гордон Лидди [5], стандартный коп из модельного агентства. Я невольно подумал о том, что он выглядел бы гораздо круче, если бы тоже побрил голову. – Джон разговаривает? Правда? – спросил я. – Не волнуйся, парень. Вы оба расскажете нам чистую правду, значит, о том, что ваши версии не совпадут, можно не беспокоиться, верно? Мы – твои друзья. Я не заставлю тебя сдавать анализ мочи, не буду спрашивать о том, что за история вышла у тебя в школе с тем мальчиком, Хичкоком. – Эй, я не имею никакого отношения… – Я же говорю – на этот счет можешь не волноваться. Тебя ни в чем не обвиняют – просто расскажи, что ты делал вчера ночью. Инстинктивно мне захотелось соврать, но в последнюю секунду я сообразил, что не совершал ничего противозаконного. По крайней мере, насколько мне было известно. Хотя мой голос почему-то звучал виновато. – Ходил на вечеринку у озера. Вернулся домой после полуночи. В два заснул. – Точно? Может, ты заехал в бар «Одно яйцо» выпить стаканчик на сон грядущий? – На сон грядущий? – Все твои дружки там были. Господин полицейский, у меня только один друг… – Нет. Вы же знаете, мне утром на работу. Я сразу поехал домой. Я понимал, что нужно рассказать ему о ямайце, но меня удерживал инстинкт – ничего не сообщать копам по собственной воле. Что за бред! На моем месте должен быть Роберт Марли – ведь это он раздавал черное волшебное масло, которое, похоже, создает трещины во вселенной. Настоящее преступление, да? Я вспомнил, как эта дрянь, словно червяк, вылезала из шприца, потом подумал, что она попала в Джона, и содрогнулся. – Ты нормально себя чувствуешь? Мой голос донесся до меня словно со стороны. – Ага. По телу прошел пульсирующий заряд какой-то странной энергии и потек наружу через мою грудную клетку. Шприц. В кармане. Уколол мне ногу. Пятно крови. Движется. Внутри Джона. Внутри меня. Внезапно мир стал невыносимо ярким, словно кто-то увеличил насыщенность цвета, словно я вдруг начал принимать сигнал высокой четкости. Я увидел мотылька на противоположной стене комнаты и заметил, что одно крылышко у него надорвано. Я услышал, как кто-то говорит по мобильнику, и понял, что этот человек стоит на тротуаре рядом со зданием. Какого черта? Я посмотрел детективу в глаза и с удивлением обнаружил, что могу дословно воспроизвести вопрос, который мне сейчас задаст коп… Ты знаешь… – Ты знаешь Натана Карри? Парень твоего возраста, у родителей автомастерская? Сердце забарабанило у меня в груди. – Нет, – пробормотал я. А Шелби Уиндер? – А Шелби Уиндер? Толстушка, учится в Восточной средней школе? Это имя тебе знакомо? – Нет. Извините. В голове будто солнце зажглось, наступила полная ясность, и я вдруг понял: коп идет по списку тех, кто был на вечеринке. И все они умерли – или скоро умрут. Как я это узнал? Как? Магия? Черт побери, ты прекрасно знаешь, как. Черная дрянь, которую принял Джон, попала в твою кровь. Ты под кайфом, приятель. – А Дженнифер Лопес? – спросил полицейский. – Ой. Да. Ее я знаю. – Нет, не актрису, а… – Я в курсе. Да, я вчера ее видел. С ней ничего не случилось? – Аркейм Гиббс? – Нет. Постойте… Да. Высокий чернокожий парень? Я с ним не знаком, но в моей школе он единственный чернокожий… Я замолчал и взглянул на детектива. Да, это совсем не похоже на обычное дежурство. Он стал чему-то свидетелем, и воспоминание сидит в его мозгу, словно опухоль, отравляя все вокруг. Внезапно я увидел копа насквозь. У него двое детей – две прекрасных дочурки. Он очень, очень сильно напуган тем, что им придется жить в мире, где происходит такое. Этот человек – католик, и обычно он носит на шее золотой крестик на цепочке, но сегодня положил крестик в карман и постоянно потирает его между пальцами. Ему кажется, что наступает конец света. Нет, я не читал мысли, я просто видел, что написано на лице. Каждый из нас может взглянуть на человека и сказать, что ему не нравится шутка, или еда, которую он ест. Вот и у меня то же самое. Вся информация уже была написана на лице, зашифрована в движениях лицевых мышц, сокращавшихся каждую микросекунду. Полицейский зачитал несколько имен – Джастин Уайт, какой-то Фред и еще парочку. Их я не знал, о чем и заявил. Последним в списке значился Джим Салливан. Огурец волновалась не зря. Я не сказал Моргану, что это имя мне знакомо. За годы, прошедшие с того дня, я часто думал о том, сколько жизней я мог бы спасти, если бы поступил по-другому. – С тех пор как ты окончил школу, не прошло и трех лет. Почти все эти люди учились вместе с тобой, но ты знаешь только девушку? – Я, в общем, был сам по себе. – А потом тебя отправили в другую школу… – Я больше ни слова не скажу, пока не узнаю, что с Дженнифер. Это же не секретная информация. Забудь. Он не знает. – Понимаешь, мы не знаем. В том-то все и дело. Вот почему сегодня я уже шесть часов работаю сверхурочно. К закрытию «Одного яйца» в баре оставалось, по крайней мере, девять посетителей. Четверо из них пропали. Твой друг здесь. Коп помолчал – видимо, для большего эффекта.