* * * Сон. Язык лизал мне руку. Тихо журчала вода в соседней комнате. Мне снилось, что какая-то тень, отделившись от стены, поплыла в мою сторону. Почти все мои сны такие: в них случается то, что так или иначе уже происходит в действительности. Я открыл глаза. Правая рука по-прежнему свисала с матраса, а шершавый язык продолжал усердно полировать мой безымянный палец. Сколько я провел в отключке – полминуты, два часа? Я сел и попытался освоиться в темноте. В ванной стояла свеча, и в коридоре мерцал ее слабый отсвет. Я тихо слез с постели, вышел из комнаты и, ведя рукой по шершавой штукатурке, пошел по коридору – туда, откуда доносился звук и свет. В конце концов я добрался до ванной, где слышался плеск воды. Нет, не плеск – хлюпанье. Я заглянул в ванную. Молли пила воду из унитаза. Заметив меня, она посмотрела на меня с особым, кошачьим, выражением, словно говоря: «Чем могу помочь?» «Она только что лизала мне руку, а теперь тем же языком лакает воду, в которой плавают какашки…» – рассеянно подумал я. Если Молли здесь, значит, под кроватью не она. Я взял с полочки свечу; ее свет окружил меня неровным ореолом, разгонявшим тени. Вернувшись в спальню, я подошел к кровати и увидел… Мясо. Десятки обернутых, а теперь уже частично развернутых кусков мяса из морозильника были аккуратно, почти ритуальным образом, уложены в виде человеческой фигуры на полу рядом с кроватью. Головой служила замороженная индейка в упаковке, а между птицей и торсом торчал олений язык – он двигался по своей собственной воле. Хм. Это что-то новенькое. Внезапно индейка, язык и кусок мяса с ребрами взмыли в воздух, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. «Человек» поставил на пол ладони с пальцами-сосисками и начал приподниматься на руках, сделанных из кур и бекона. В моей голове промелькнула фраза «изнасилован сосисочным полтергейстом». Наконец фигура встала во весь рост: теперь она походила на рекламу лавки мясника, который все свои деньги тратит на наркоту. – Джон! У нас тут… э-э… кое-что. Фигура, примерно семи футов ростом, ворочала головой-индейкой из стороны в сторону, изучая комнату. Язык бесполезно болтался. Мясной человек протянул ко мне сосиску. – Ты. Слово прозвучало обвинением. Неужели нам уже приходилось иметь дело с этой тварью? Сомневаюсь… Впрочем, у меня плохая память на лица. – Шесть раз ты мучил меня. Но теперь тебе настал холодец! Возможно, на самом деле он сказал «конец», а не «холодец»; переспрашивать я не стал. – Джон, Джон! Ситуация «пятьдесят три»! – завопил я, бросаясь наутек. Существо погналось за мной; шлепая по полу ногами, сделанными из ветчины. Свеча погасла. Заметив дверь справа, я резко затормозил, распахнул ее и метнулся в темноту. Полки с бельем ударили меня в нос и, ошеломленный, я выпал из стенного шкафа. Мясной человек ухватил меня за шею холодными сосисками, поднял и прижал к стене. – Я разочарован. Ведь мы столько раз сходились в поединке – и в пустыне, и в городе. Ты думал, что победил меня в Венеции, верно? Пораженный тем, что существо может говорить, я с трудом уловил смысл его слов. Венеция? Он сказал «Венеция»? Что происходит? В эту секунду в комнату невозмутимо вбежала Молли, словно в ее собачьем мире все было тип-топ. Заметив, что в комнате есть мясо, собака радостно вцепилась зубами в батон вареной колбасы, служивший гиганту лодыжкой. – ААААААА!!! Существо уронило меня на пол. Я вскочил и бросился вниз по лестнице; мясной человек помчался за мной. У лестницы стоял Джон с кассетником в руках. Заметив его, монстр остановился на полпути; индейка – голова без глаз – уставилась на магнитофон, словно понимая, какую угрозу таит в себе это устройство. О, как, наверное, выл и стонал тот демон из Ветхого завета, завидев в руках юного Давида гусли – древний волшебный артефакт, способный разогнать любую тьму. Похоже, мясное чудовище тоже сообразило, что сейчас произойдет; оно знало, что мы черпаем силу из того же магического источника, что и библейский герой. Джон кивнул, словно говоря: «Шах и мат». И нажал кнопку воспроизведения. Комнату заполнила хрустально чистая мелодия, одна из тех, что вселяют надежду в сердца людей и гонят прочь силы зла – песня «Here I Go Again» группы «Whitesnake». Чудовище прижало руки к индейке в тех местах, где полагалось быть ушам, и упало на колени. Джон выставил перед собой магнитофон, словно священную реликвию, и пошел вверх по лестнице, приближая источник звука к монстру. Кожа чудовища, покрытая хрящами и прожилками сала, трепетала в агонии. – Получай! – завопил Джон, внезапно расхрабрившись. – По-моему, ты какой-то хилый! Одна кожа да кости, а где же мясо?! Существо схватилось за живот – от боли, подумал я. Внезапно оно вытащило банку консервированной ветчины и метнуло ее в кассетник, как бейсболист бросает мяч. Джон среагировать не успел. Прямое попадание. Во все стороны полетели искры и куски пластмассы. Джон выронил магнитофон, и тот с грохотом упал на ступеньки. Оставшись без оружия, мой друг прыгнул вниз; чудовище вскочило и сцапало Джона за шею. Затем оно потянулось ко мне, но я увернулся, схватил со стола термос и выплеснул кофе на руку, державшую Джона. Мясной монстр завопил: его рука задымилась, пошла волдырями и вспыхнула. Затем она обуглилась, выскочила из сустава и шмякнулась на паркет. Высвободившись, Джон упал на колени и принялся судорожно глотать воздух. Чудовище завыло и рухнуло на пол, протягивая ко мне оставшуюся у него руку. – Ты никогда не одолеешь меня, Маркони! Я запечатал все входы и выходы. Тебе не выбраться отсюда! Я подбоченился и уверенно подошел к монстру. – Маркони? Тот самый доктор/священник Маркони? Парень, который ведет передачу «Тайны магии» на канале «Дискавери»? Джон подошел ближе и уставился на раненное существо. – Идиот. Маркони седой уже, ему лет пятьдесят – больше, чем нам с Дейвом вместе взятым. Сейчас твой кровный враг, наверное, читает очередную лекцию, стоя по пояс в собственных деньгах. Мясной человек повернул индейку в мою сторону. – Давай так, – начал я. – Мы сведем тебя с Маркони, ты сам с ним разберешься, а нас отпусти подобру-поздорову. Как тебе такая мысль? – Ты лжешь! – Вот еще! Сюда я его привести не могу, а такое могущественное существо, как ты, способно уничтожить его и на расстоянии, верно? Я вытащил из кармана мобильник, набрал номер, пообщался с секретарем, затем с пресс-агентом, потом с телохранителем, с оператором, снова с секретарем и, наконец, с личным помощником, который соединил меня с Маркони. – Это Маркони. Секретарь говорит, что там у вас какое-то мясное чудовище? – Ага. Минутку. Я протянул телефон Мясному. – Ну что, по рукам? Существо встало, секунду промедлило и, наконец, кивнуло индейкой. Я мрачно взглянул на Джона, надеясь передать ему информацию о «плане Б», который заключался в том, что я удираю через окно, пока монстр выбивает дух из Джона. И к черту девицу с «бойфрендом-призраком». Маркони ни за что не попался бы на эту удочку. Связка сосисок взяла из моей руки телефон. – Итак! Мясново встретились, Маркони! Ты думал, что победил меня, но я… Внезапно чудовище превратилось в шар адского синего пламени и, оглушительно завопив, покинуло наш мир. Куски мяса один за другим безжизненно рухнули на пол, а рядом с ними с грохотом упал мой мобильник. Тишина. – Во дает! – восхищенно воскликнул Джон. Я поднял телефон, желая спросить у доктора, что он сделал с монстром, – но на линии уже был секретарь. Маркони даже поздороваться с нами не захотел. Джон сделал движение рукой, как будто сметая невидимую пыль. – Глупо как-то вышло… Входная дверь легко открылась; кто знает, может, она вовсе и не была запечатана. Мы немного прибрались в доме и, не найдя ни одного связанного или расчлененного Морриссона, пришли к выводу, что семья действительно поехала отдыхать, как и сказала «Шелли». Дерьмо в подвале исчезло, но поставить трубу на место мне так и не удалось. Мясо мы, как смогли, сложили в морозильник – правда, не все. Когда я добрался до дома, солнце уже растворялось в вечернем небе. Открыв сарай, я занес в него сломанный кассетник, затем налил формалина в пустую стеклянную банку и бросил в нее олений язык. Банку я поставил на полку – рядом с набитой обезьяньей лапой, вытянувшей два пальца вверх. Потом я запер сарай и пошел спать.