– Але? Только не говори, что ты уснул, морячок. Я поднял взгляд, чтобы встретиться с ней в отражении, когда она отступила на шаг назад, любуясь своим творением. – Хммм…встань, встань. Хочу посмотреть на тебя в полный рост, – она рассмеялась, когда я медленно поднялся, возвышаясь над ее полутораметровой фигуркой. – Я могу привыкнуть раздавать такие команды. Если я попрошу тебя упасть и отжаться двадцать раз… – Я скажу тебе то же, что и своему тренеру. – И что же? 2 Blow – (с англ. дуть, задувать, здесь же имеется ввиду сленг «делать минет») – Ненавижу тебя? – Аууч…не очень дружелюбно, – она встала рядом со мной и протянула вешалку с моим белым костюмом. – О да, ты будешь замечательно выглядеть, друг мой. А теперь иди и одевайся. Тебе скоро нужно быть на съемках. Я взял от нее вешалку и направился прямиком к двери. Когда я открыл ее, утреннее солнце уже палило над головами, и я понимал, что потребуется немного времени, чтобы потек грим. Мне нужно двигаться быстрее. Я спустился на две ступеньки вниз и как только повернул в сторону своего трейлера, тогда и заметил его. Боже мой, мое воображение не отдавало должного парню, потому что, черт возьми, Дилана в темно–синем костюме было достаточно, чтобы я стал ни на что не годен. Абсолютно, твою мать, ни на что не годен. Если Дилан бросался в глаза в своей повседневной одежде, то в накрахмаленных белых брюках, которые идеально подчеркивали каждую линию его тела, нетронутой куртке, разбавленной медными пуговицами до центра, и фуражкой, поддерживаемой его рукой, – он был полным совершенством. Он прогуливался рядом с Рассом, смеялся над чем–то, что говорил ему блондин, а когда губы Дилана изогнулись и появились ямочки, я ощутил, как заколотилось мое сердце. И как я должен смотреть на него целый день? И что более важно, как я должен запоминать свои реплики, когда прямо сейчас мне было проблематично вспомнить собственное чертово имя? Когда они оба приблизились, Дилан повернул голову прямо перед собой и заметил меня, и медленная улыбка разделила его губы. Боже. Одна улыбка, и я сразу же вернулся в мою спальню с ним, и убедился, что то, что произошло было не только в моей голове. Он тоже почувствовал это. Когда оба парня остановились передо мной, Расс сверкнул ухмылкой и вытянул руки в стороны. – Что думаешь, командир? Я как–то умудрился оторвать свои глаза от Дилана и мельком оглядел Расса. – Не плохо для младшего офицера. Совсем не плохо. – Спасибо. Думаю, я презентабельно выгляжу. В смысле, никто не сможет выглядеть настолько же хорошо, как этот красавчик, но мы, по крайней мере, можем попытаться. Я бросил взгляд на Дилана, чья бровь выгнулась. – Красавчик, а? Расс толкнул плечом Дилана, а потом подмигнул ему. – О да, Дилан тут был моделью, пока не пришел на пробы. У него даже есть рекламный щит на Голливуд. – Да ладно, – был мой ответ на автомате, и мог бы поклясться, что уловил румянец, которым обдало щеки Дилана. Но опять же, это могло быть из–за солнца, которое нагревало его в костюме. В любом случае, я не мог удержаться и не оценить его не спеша, прежде чем заговорить снова. – Думаю, что ты можешь быть прав, Расс. Дилан покачал головой. – Абсолютно уверен, что как только ты оденешься, никто даже не заметит меня. – А если я пройдусь голым, тоже никто не заметит? – слова вырвались из моего рта до того, как я даже успел о них задуматься, и вот именно это я и имел ввиду, когда говорил, что из–за него забывал себя. Рядом с Диланом было легко дразниться, ощущения были правильными, но у меня не было такой роскоши, чтобы просто сказать о том, что чувствую. Я должен постоянно думать. Постоянно быть включенным. А не заведенным, как, оказалось, происходило каждый раз, когда я оказывался рядом с этим парнем. К счастью для меня, Расс, похоже, понятия не имел, что происходило в данный момент, потому что он громко рассмеялся и похлопал меня по плечу. – Абсолютно уверен, что если ты пройдешься голым, все на планете заметят это. Без обид, Дилан. Но Эйс переплюнет тебя, это уж точно. Он, скорее всего, окажется на обложке каждого журнала на планете. И это чертова правда. С этим ярким напоминанием, что вся моя жизнь находилась под микроскопом, я отупил от них физически и мысленно, и упрекнул себя за безрассудное поведение. В ночь субботы был одноразовый, неосторожный шаг, и хотя мужчина, который сейчас смотрел на меня сквозь прищуренные глаза, был всем, что я хотел, я понимал, что должен быть умнее. Я, блять, должен думать, что было близко к невозможному в его присутствии.