– Потому что это держит людей на расстоянии. Ну, это честно. – Ты пытаешься мне намекнуть? – Это означает в первую очередь, что тебя я впускаю. – Разве? – я усмехнулся, а потом покачал головой. – Прости, фильтр иногда не работает. – Именно этого я и боюсь, – Эйс сделал глоток своей воды и посмотрел поверх моего плеча, и сейчас до меня дошло. Эйс напуган. Этот невероятный мужчина передо мной ведет разговоры, но не готов ничего никому показывать, миру или мне, кто он на самом деле. И хрена с два, если это остановит меня. – Тебе нравится лосось? Его взгляд метнулся ко мне. – Что? – Лосось. Рыба. Тебе нравится? – Да. А что? – Мне говорили, что я готовлю убийственный лосось с миндальной корочкой, поэтому, может, ты скажешь своему шеф–повару с невыразительной техникой идти нахрен сегодня? – Ты… – он снова огляделся и понизил голос. – Это как свидание или что? – На двоих готовить легче, и мне жалко тебя. Ты бедный, лишенный мужчина вынужденный запихивать сухую курицу и капусту в свой…– мне пришлось остановить себя, чтобы не сказать «чертовски сексуальный рот», и вместо этого закончить – …рот. – У меня нет шеф–повара, – ответил он и наколол вилкой курицу. – И не думаю, что это хорошая идея. – Это просто ужин… – Я сказал нет, – быстро произнес он с удивительным нажимом между своих слов. И вскоре я понял почему, когда Рон занял место рядом со мной вместе с оператором. Когда они все начали разговаривать о засухе или подобной фигне, я молчал и задавался вопросом – какого черта теперь делать? Голубые глаза Эйса метнулись ко мне, и в них было выражение мольбы, а потом, также быстро, он отвел взгляд. Похоже, Эйс – человек противоречий, и если мне пришлось бы угадывать, – тот, кто борется с самим собой. Прошло много времени с тех пор, как я находился рядом с тем, кто не был полностью открыт в том, кем он являлся, поэтому не уверен точно каким будет следующий шаг, или вообще должен ли быть следующий шаг. Но, когда посмотрел на красивого мужчину перед собой, я понял, что не готов давать обещания или что–то подобное, даже если это будет означать скрываться в тени и ждать, когда он прокрадется ко мне. Потому что моя интуиция подсказывала, что что бы там ни было между нами еще не закончено. *** Позже этим же вечером я рылся в холодильнике в поисках чего–то еще кроме морковки, пока мой менеджер Роджер, ныл в мое ухо. – Угу, я понимаю, что эта идея хороша с финансовой точки зрения, но я не буду позировать для проклятой мази против геморроя. Это дерьмо не произойдет, – сказал я. – Я никогда не буду трахаться с этим снова. Я держал телефон на расстоянии от своего уха, пока он старался убедить меня, что это стоит того, и реклама будет только заграницей. Господи, может мне нужно нанять шеф–повара, думал я, пока разглядывал скудно расфасованную еду и контейнеры с овощами. Я захлопнул дверцу и сказал: – Роджер. Я не буду этим заниматься. А теперь, что еще у тебя есть для меня? Когда он заговорил о «вечеринке водки» в Вегасе, на которой меня просили присутствовать, я приободрился. – Я пойду. Добавь в расписание. Усевшись на барный стул за кухонным островком, я попытался проигнорировать последний раз, когда пил водку и с кем ее пил . Мой взгляд переместился к месту, где был организован бар на вечеринке. Я не мог винить «лимонную каплю» в том, что произошло позже в моей спальне, и даже сейчас я не жалел, хоть и понимал, какое произвел впечатление на Дилана недавно. Черт, я понимал, что вел себя, как мудак, но не мог открыться перед парнем, потому что знал, что никогда не буду доволен тем немногим, что смогу получить от него. – Эйс? Ты слушаешь меня? – Ага, Роджер, я понял. Вегас через три недели и реклама для «Ролекс». – Я бы хотел, чтобы ты серьезно пересмотрел… – Мне пора бежать, к херам геморройную мазь, – сказал я, а потом нажал на завершение звонка и швырнул телефон на столешницу. Проклятье, я настолько был раздражен, сидя в своем пустом доме на восемь спален, и был недоволен тем, что это первый раз, когда эта пустота переводилась, как одиночество. Чертов Дилан. Парень абсолютно завладел моей головой. Он и его предложение приготовить мне ужин заставило зарычать не только мой желудок, но и меня, сидящего и жалеющего себя. Я уставился на телефон, который лежал и молча издевался надо мной. Потому что внутри, под Д. Прескот был номер человека, которому я так усиленно не хотел