— Разные вещи делают разных людей счастливыми, — говорит Крид, подходя и становясь рядом с Тристаном. — Я получил всё, чего когда-либо хотел, всю свою жизнь, именно так, как я этого хотел. В кои-то веки есть «что, если». Для меня этого достаточно. — Это чушь собачья, — бормочет Лиззи, проводя пальцами по волосам. — Это… Я не могу поверить, что это происходит на самом деле. — Не делай этого, — говорит ей Тристан, но когда он делает шаг вперёд, она снова отступает. — Я пришла в Бёрберри ради тебя, оставила всех своих друзей позади. Я… — начинает она, а затем замолкает, поворачивается на каблуках и уходит через библиотеку. Одна из библиотекарей кричит ей, чтобы она перестала бегать, но Лиззи игнорирует её, исчезая из поля зрения. Чёрт. Я крепко сжимаю руку Тристана, и он смотрит на меня. — Я не жалею о своём выборе, — говорит он, выдыхая и бросая на Крида короткий хмурый взгляд. — Не торопись; я не хочу, чтобы ты пожалела о своём. — И что ты хочешь этим сказать? — Крид растягивает слова, но Тристан игнорирует его, таща меня за руку. Крид вздыхает, но отпускает нас. Удивительно, но Тристан отводит меня в его общежитие, выделяет мне пушистые полотенца и душ, и к тому времени, как я выхожу, он приносит кое-какую пижаму и одежду из моей комнаты. — Лучше бы тебе не устанавливать камеру в моём общежитии, — шепчу я, вытирая полотенцем волосы и кутаясь в чёрный халат. Почти уверена, что это халат Тристана. Просто надевая его, я испытываю небольшой трепет. Он сидит на своём диване, его силуэт вырисовывается на фоне длинного окна, из которого не видно ничего, кроме луны, звёзд и далёких холмов. В одной руке у него бокал с алкоголем, и он выглядит намного старше своих восемнадцати. Но в хорошем смысле. Например, я вижу, каким человеком он станет через десятилетие или два. — Ни за что, — говорит он, потягивая свой напиток, когда я подхожу и сажусь на противоположный конец дивана, присаживаясь на подлокотник. — И просто, чтобы ты знала: я не знал, что нас снимали в библиотеке. Это была не игра, это был момент слабости. Я замираю на мгновение, кладя полотенце себе на колени. — Я так и знала. Как только увидела твоё лицо, я всё поняла. — Я смотрю вниз, на пол, и мои мысли ненадолго возвращаются к тому моменту, моему величайшему унижению. «Знаешь, они могли бы вести долгую игру». Слова Харпер задевают меня за живое, но я отказываюсь впускать их внутрь. Я не позволю себе в это поверить. Сомнение — поистине жестокий враг. Тристан ничего не говорит, и некоторое время мы сидим в тишине. Я застенчиво смотрю на него, мокрые пряди волос падают мне на лицо. «У нас только что был секс!» — "тихий голосок в глубине моего сознания зовёт меня, и мне приходится сопротивляться желанию станцевать девчачий танец возбуждения, может быть, немного повизгивая. Позже. Я сделаю это позже. Прямо сейчас между мной и Тристаном царит тихий покой, и мне он слишком нравится, чтобы нарушать его. — Я не думал, что буду здесь в этом году, — продолжает он, постукивая пальцами по краю своего бокала. — Вот почему я так старался в прошлом году стать первым в нашем классе. Я хотел быть уверенным, что смогу поступить в хороший колледж, когда придёт время, учитывая, что мне было суждено провести год в какой-нибудь военной академии или, может быть, даже в государственной школе. — Боже упаси, — шучу я, но могу сказать, что он говорит серьёзно. Он всё спланировал, убедился, что обо мне позаботятся, и в то же время пытался обеспечить своё собственное будущее. — Но я рада, что ты здесь. — Виндзор, должно быть, действительно заботится о тебе, раз терпит меня, — говорит Тристан, глядя на меня, его серебристые глаза в тени кажутся тёмно-угольными. В настоящее время горит только маленькая лампочка на кухне. Этого едва хватает, чтобы разглядеть его — Видимо это так, — шепчу я, обхватывая рукой переднюю полу халата. Винд знал, что если он не оплатит обучение Тристана, то он уйдёт из моей жизни, и всё же он всё равно это сделал. Почему? Моё сердцебиение начинает учащаться, и внезапно меня переполняют эмоции. — Что бы случилось, если бы он не заплатил твои взносы в Клубе? — спрашиваю я, снова бросая взгляд на Тристана. Его лицо темнеет, и он делает ещё один глоток своего напитка. — Учитывая то, что я знаю? — спрашивает он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. — Они, вероятно, попытались бы утопить и меня тоже. — Тристан встаёт и ставит свой бокал на край кухонного островка, поворачиваясь ко мне лицом и облокачиваясь на него. Я подумываю спросить его, со сколькими девушками он переспал, точно так же, как я поступила с Заком. Но у меня есть мысль, что, возможно, я не хотела бы этого знать. Я предполагаю, что его номер точно не пять. — Ты хочешь здесь переночевать? Или ты предпочла бы, чтобы я проводил тебя обратно в твою комнату? Мне нужно подумать об этом всего лишь долю секунды. — Я бы хотела остаться на ночь, если ты не против. Тогда Тристан улыбается мне. Настоящей улыбкой. Ни одной из его самоуверенных ухмылок, или злобных хмурых взглядов, или чего-то в этом роде. Нет, эта улыбка хорошая и по-настоящему искренняя. — Если ты не против… Господи, Марни. Слишком сладко. Ты доведёшь меня до грёбаного кариеса. — Тристан подходит и встаёт рядом со мной, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться. Он ведёт меня в свою комнату и смотрит, как я забираюсь на его роскошные шёлковые простыни. Они так хорошо ощущаются на моей коже, что в конце концов я потягиваюсь и катаюсь по ним, как полная чудачка. Тристан забирается рядом со мной и притягивает меня к себе, прижимая наши тела друг к другу. Его дыхание мягкое, а тело расслабленное. Это самое нормальное состояние человека, в котором я когда-либо его видела. — Сколько тебе было лет, когда ты потерял девственность? — я шепчу в темноту, испытывая то особое ощущение, когда делишься секретом, которое, кажется, случается только во время ночёвок. — Тринадцать, — отвечает он, и мои глаза расширяются. Святое дерьмо. А я-то думала, что Дженнифер в свои четырнадцать лет была совсем юной. Это безумие. — Всё это было не так уж приятно. Не ревнуй. Я просто сделал это, чтобы отомстить своему отцу. — Он всегда причинял тебе боль? — я не совсем уверена, что хочу знать ответ на этот вопрос, но мне кажется, что я должна его знать. — Всегда, — шепчет Тристан, притягивая меня ещё ближе, так близко, что мне трудно сказать, где заканчиваюсь я и начинается он. — Я никогда не знал свою мать. Я до сих пор не знаю, кто она такая. Всё, что я знаю, это то, что она продала меня моему отцу за определённую цену и ушла. Деньги — это всё, что я знаю. Даже у меня есть своя цена, Марни. Единственный человек, которого я знаю, который, кажется, не имеет её… это ты. Мои глаза закрываются, и я накрываю его руку своей, прижимаясь к нему так сильно, как только могу, пока не слышу, как его дыхание выравнивается. Только тогда я позволяю себе роскошь поспать. Глава 23 — Вокруг ходит так много сплетен! — шепчет Миранда, хватая меня за руку и таща к нашему третьему уроку гражданского права и экономики. — Бриана рассказала Джесси, которая рассказала Эндрю, который сказал мне, что вас с Тристаном видели вместе пробирающимися в библиотечный туалет… — Крид ничего не сказал? — спрашиваю я, и Миранда бросает на меня самый странный взгляд на свете. — Зачем Криду что-то говорить? Он бы точно взбесился, если бы узнал, что ты трахаешься с Тристаном. — А я бы стал? — спрашивает Крид, появляясь из-за угла и пугая нас с Мирандой так сильно, что мы вскрикиваем. Его улыбка — сплошное ленивое, бесцеремонное высокомерие. — Ты отстойный близнец. Во-первых, ты влюбляешься в мою девушку. Во-вторых, ты рассказываешь всей школе, что я девственник. И в-третьих, ты совершенно неверно предсказываешь мою реакцию на неизбежное событие. — Эм, прошу прощения, но я первая увидела Марни. — Миранда поднимает вверх единственный палец, накрашенный ярко-оранжевым лаком. — Ты в буквальном смысле слова задрал перед ней нос, я хочу, чтобы ты это вспомнил. Во-вторых, я сказала только Марни, что ты девственник. Я понятия не имею, как твои глупые друзья узнали об этом. И в-третьих, ты знал об этом и не сказал мне?! Миранда толкает брата в плечо с такой силой, что он хмурится, а я улыбаюсь. — А тебе-то какое до этого дело? — Крид рычит на неё в ответ, и она снова бьёт его кулаком. Он позволяет ей, и его единственное возмездие — закатывание кристально-голубых глаз. — Я твой лучший друг. И я сторонник #КомандаКрида номер один. Я имею право знать всё это. — Миранда поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и между нами троими повисает неловкое молчание. Мимо нас проходят люди, но с таким же успехом мы можем находиться в нашем собственном маленьком пузыре. — Ну? — спрашивает Миранда, и я растерянно моргаю, щёки горят. Пожалуйста, пусть всё идёт не так, как я думаю… — Ну, как это было? — спрашивают близнецы в унисон, и мои розовые щёки становятся пунцово-красными. — Я… — Это было умопомрачительно, — произносит Тристан, появляясь рядом со мной, его голос совершенно невозмутим. Он прищуривается, глядя на Крида, и светловолосый мальчик хмурится. — Так хорошо, что она переночевала у меня. — Это так? — спрашивает Крид, но я уже тычу Тристана локтем в живот. Он хватает меня за руку и притягивает к себе, давая этим бабочкам вполне реальный и благоразумный повод для роения. Именно тогда я вижу Лиззи в конце коридора, открывающую свой шкафчик и притворяющуюся, что не замечает всех нас, стоящих там. Я пытаюсь представить, каково было бы оказаться на её месте, и отстраняюсь от Тристана, чтобы подойти к ней. Я слышу, как Миранда спрашивает Крида, что происходит, когда иду по коридору и останавливаюсь справа от неё. — Мы можем поговорить? — Нам не о чем разговаривать, — говорит Лиззи, захлопывая свой шкафчик, а затем поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Её янтарные глаза потемнели от боли. — Просто, чтобы ты знала, во время собрания Клуба Бесконечности несколько старших членов выразили желание проучить тебя. — Что? — спрашиваю я, слыша, как Тристан выкрикивает имя Лиззи резким, сердитым тоном. Он направляется ко мне, но ущерб уже нанесён. — Они не хотят видеть, как один из девяноста девяти процентов отбросов уничтожает их вот так. Существует тонкая грань, позволяющая поддерживать порядок в классах, и они хотят, чтобы ты либо вернулась на своё место, либо… — Лиззи замолкает, когда Тристан подходит справа от меня, Крид слева, а Миранда сразу за ним. — Тебе не кажется, что она должна знать? — она поднимает взгляд на Тристана, глаза прищурены, дыхание прерывистое. — Они не просто попытаются заставить тебя покончить с собой. Они убьют тебя, Марни. — Что? — я задыхаюсь, удивлённо моргая. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что старшие члены Клуба хотят твоей смерти. Точка. Им всё равно, как и почему. — Лиззи захлопывает свой шкафчик, когда Тристан скрежещет зубами в её сторону. Они долго-долго смотрят друг на друга. — Они хотят твоей смерти. Всё, что мы сделали на той последней встрече — это изменили ситуацию таким образом, что единственные люди, которые могут прикоснуться к тебе — это ученики этой школы. — Ты только что нарушила правила, — огрызается Тристан, когда Лиззи идёт по коридору, покачивая тёмным конским хвостом. Она оборачивается, держа в руках ноутбук и огромный учебник в твёрдом переплёте, и поджимает губы. — Да, что ж, ты тоже. А затем она разворачивается и исчезает в коридоре. А я все следующие несколько недель не вижу ни волоска с её головы. «Они хотят твоей смерти». Слова Лиззи звучат у меня в голове, но я, кажется, не могу выцепить ни одного из парней, чтобы заставить их сказать мне почему. Почему я? Что, чёрт возьми, я такого плохого сделала? — Зейд Кайзер, — рявкаю я, упирая руки в бока и останавливаясь перед ним. Он сидит на краю фонтана в переднем дворике, приподнимая солнцезащитные очки, чтобы посмотреть на меня. У нас есть неделя до Дня Святого Валентина, и я не знаю, как справиться с этим со всеми пятью парнями. В прошлом году мы с Заком… Ну, вы знаете, что мы с Заком сделали. В этом году я хочу провести этот день со всеми. — Марни Рид, давно не виделись, — говорит он, как будто не ночевал прошлой ночью в моём общежитии. Я не говорила об этом ребятам, но я вписывала их имена в план и оставляла по одному на каждый день недели. Два оставшихся дня я оставила для группы и личного дня. Я разрешаю ребятам ночевать у меня — или ночевать в их комнатах — только в назначенные дни. Это не идеальная система, но она работает. Ну и удаётся взять сложную ситуацию альтернативных отношений из реальной жизни и изложить её на бумаге, что я ценю. Зейд похлопывает себя по коленям, как будто это самое логичное место в мире, где я могла бы сидеть. Я игнорирую его и вместо этого сажусь рядом с ним, опускаю пальцы в воду и смотрю на него. Прошлой ночью, когда я попыталась спросить о Клубе Бесконечность, он начал целовать меня в шею, и я забыла своё собственное имя. Сегодня ему так не повезёт.