– Есть у меня один знакомый, ему около сорока, холост, айтишник, своя квартира, машина и дом в Сочи. Шикарный мужик, надо брать. Катя скривилась. Вика ей кого только не сватала, был даже какой-то чеченец с рынка, торгующий дынями, а вот теперь айтишник. Может, если продолжить отказываться, дело и до бизнесмена дойдёт? – Будет время, обязательно спрошу его номер, – изменив голос, жеманно пропищала Катя. – Ой, Катька, тебе уже детей своих нянчить надо, а не тут за бабульками лужи подтирать. – Это работа такая… – Вот и говорю, с твоей внешностью давно бы себе богатого мужика отхватила и не работала бы. Помнишь, в платной палате лежал Гаврил Семеныч, он же тебе предлагал с ним полежать ночью. Катю передёрнуло от воспоминания об этом пятидесятилетнем дядьке. Огромный плешивый толстяк с отвисшим брюхом и дебильной улыбкой. Да, деньги у него водились, но на фиг они нужны таким способом. Правда, новенькая медсестра из неблагополучной семьи тогда согласилась, и старик исправно платил ей за каждую ночь. Так что у неё появились деньги, и она уволилась и уехала с ним после выписки. Они её все дружно уговаривали этого не делать, даже Вика орала на неё матом, ведь любви там точно не было, но всё оказалось бесполезно. Катя не считала себя бедной. У неё хватало денег на съём квартиры, еду и одежду и оставалось на развлечения. А учитывая замкнутый образ жизни, она умудрялась копить еще и на ипотеку. О муже не думала, о детях тем более. Хотелось уверенности в себе и партнёре. Но пока у неё так и не было длительных отношений, зашедших дальше первого свидания. – Что же ты Галю так отговаривала от этого Семеныча? – Галя – дура, а ты вроде умная, к тому же я тебя больше люблю, чем её. – Тогда, может, нам завести отношения? – подмигнула Катя. – Ой, ты ещё больше дурочка, – засмеялась Вика. Их веселый настрой быстро сбила Валентина Григорьевна, заглянув в комнату и отдавая медкарту. – Выпиши все назначения и передай девочкам по смене, чтобы были внимательней. Катя взяла карту и уверенно кивнула. Кажется, после этого Валентина Григорьевна пошла в другой корпус к своей подружке. Они, когда вместе дежурили, всегда вечером собирались. Если что-то случится, Катя или Вика ей позвонят. Но вроде особенно тяжёлых и вредных не осталось, исключая новенького… Вика вдруг вырвала из рук Кати историю болезни. – Так-так, почитаем. Нашего красавчика зовут Лютный Станислав Сергеевич, он… Катю будто резко в бок шилом кольнули. – Что?.. Дай посмотреть. Сердце бешено заколотилось, где-то словно включился ультразвук, болью ударив по вискам. Она глянула на титульный лист. Действительно Лютный Станислав, двадцать пять лет… Ноги как свинцовые стали, тянули вниз, и Катя села на стул, чтобы не упасть. – Эй, ты чего вся побледнела? – забеспокоилась Вика. – Водички? Кате комок в горле перекрыл дыхание, и она глотала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Что же такое с ней? Она же всё это уже прошла. Она выросла, она… – Эй! – тряхнула её Вика. – Ты чуть не завалилась. Катя встрепенулась, чувствуя, как кожа покрылась мурашками, наверняка подскочило и давление, и температура, потому что стало горячо и холодно одновременно. – Этот… Лютный, мы с ним в школе были не в самых лучших отношениях. – Да все в школе друг друга ненавидят, – успокаивающе заверила Вика, – я вот своего соседа по парте линейкой по башке била, просто бесил меня. Катя дрожала. – Правда? Вика усмехнулась. – Честное пионерское. От слов напарницы стало немного легче. – И потом, школа – когда это было? – напомнила Вика, закатив глаза. – Я на прошлой встрече выпускников вообще никого из одноклассников не узнала: один лысый, другой как бочка, третий вообще бабой стал. Так что вряд ли этот Лютный тебя узнает. Но если что, ты меня зови, у меня рука тяжёлая, Коля отвечает. Вика показала кулак, и Катя рассмеялась. Истерически или от шока, но все же стало легче. И правда, чего она? Они уже взрослые, а прошлое… оно давно прошло. А ещё оказалось, что Лютный – тот самый молодожен, который недавно попал в аварию с новоиспеченной супругой и выжил практически чудом. Катя подумала, что зря, наверное, но потом постаралась от этих мыслей избавиться. В его палату она теперь боялась зайти. Топталась снаружи в коридоре, потому что необходимо было проверить его состояние, да и наказ доктора выполнить, поставив ещё один укол. – Всё изменилось, – сама себе говорила она, толкая двери. Стас просто пациент и теперь ему нужна помощь… а она клятву давала… В палате Катя оставила включённым свет двух ночников. Он был не таким ярким, как тот, что на потолке, тем не менее всё хорошо освещал. Лютный спал, не меняя положения, в котором его положили, даже голову держал всё так же на боку. В ушах шумело. Да ладно, когда она не знала, кто это, ведь прикасалась к нему. Сглотнув, она вновь проверила его дыхание и тут же отдёрнула руку. Вроде он спал как убитый, может, и не нужно ставить укол, к тому же Валентина Григорьевна ничего про инъекцию не написала, а значит, случись что-то, – Катя только себя подставит. Она вылетела из палаты как ошпаренная, прижав ладони к горящим от температуры щекам. Может, ей отпуск взять? Вернувшись на пост, Катя стала обдумывать эту идею над выпиской направлений, пока головой не коснулась стола. – Держи её, держи! – кричал Киря с азартом, обгоняя и оттесняя к стенке. Катя не удержалась на ногах, завалилась. – Ну что, рыжая, попалась! – прохрипел Стас в ухо, больно ухватив за косу и потянув так, что Кате показалось, ей сейчас её выдерут. – Отпусти! – пищала она, брыкаясь. В этот момент в руках Стаса мелькнул нож. В голове билась мысль, что нож ненастоящий. Но преследователь щелкнул раскладным ручником, и лезвие почти коснулось её кожи. Катя вздрогнула, взвизгнув, и застыла. Стас усмехнулся. – Боишься? – спросил издевательски, как будто не чувствовал её дрожи. – Отпусти, – умоляюще пропищала Катя, – я всё равно завтра перевожусь в другую школу, я никому ничего не скажу… Холодная сталь коснулась щеки. – А кто тебе разрешил уходить, м? Ты моя любимая игрушка, ты знаешь? Он хохотнул, а его друзья гоготали, сплевывали слюну, копируя взрослых, топтались. Жека включил телефон. – Давай, Стас, наказывай. Катя боялась. Он растерзает её. Убьёт или лицо изранит? Но Стас потянул её за косу, и Катя ощутила, как лезвие режет волосы. Но она не дёргалась. Всхлипывала и дрожала, пока длинная коса густых, ярко-рыжих волос не оказалась отчекрыжена. – А, она теперь как больная, вшивая! Её обидчики ржали, показывая на нее пальцами. Стас намотал косу на кулак. – Ну, как тебе? Он покрутил перед её носом. – Себе оставлю, и чтобы завтра пришла, – приказал. – А не придёшь, я сделаю что-то очень плохое. Катя подскочила, потому что услышала грохот голоса в ушах. Она сглотнула вязкую слюну, которая наждачкой прошлась по сухому горлу, и задышала. Вот приснится же… И самое главное, Катя уже не помнила, где реальность была, а где вымысел. Но Стас точно тогда ей отрезал волосы. Она действительно ходила как плешивая, хотя он и так от неё всех друзей отвадил. В школе Катя была изгоем. Всё началось в выпускных классах. Катя перевелась в «А» из расформированного «В». До этого она Лютного знала только по слухам. Парень богатых и уважаемых родителей, в школу его привозил личный водитель, была даже собственная охрана. Многие девчонки набивались ему в подружки, и даже болтали, что у него был секс почти со всеми одноклассницами, за исключением прыщавых и жирных. Катя тоже, конечно, хотела, чтобы её заметили и при всем классе подарили цветы, встав на одно колено. Необязательно Стас, просто какой-нибудь парень, который давно и тайно в неё влюблен. Такая глупая и убогая девчачья мечта. Но с момента, как она перевелась в его класс, начался настоящий террор. Лютный оказался не тем зеленоглазым принцем, о котором все говорили, а скорее жестоким эгоистом, под дудку которого плясали одноклассники. Не то чтобы Катя не влилась в его свиту, она бы это сделала, но, как оказалось, все приличные места в его иерархии были заняты и осталось лишь место игрушки. Катя думала, что если даст отпор, то от неё отвяжутся. Но чем больше она брыкалась и убегала, тем сильнее раззадоривала аппетиты школьного принца.