– Это не игра, Кирилл, – голос Стаса дрогнул. – Я, черт возьми, в курсе, – процедил, и капли его слюны попали Катке на руки. – Это ты не догоняешь! Круто быть сыночком прокурора, где даже дело не заведут на убийцу, да? А ещё охуенно таких друзей иметь как мы, которые с радостью свою жопу подставят… он говорил, а? Кирилл дёрнул Катю за шею, обращаясь к ней. – Говорил, что в школе всю вину за его проступки брали на себя мы? И в ментовке на учете стояли, а всё по его вине. Жека потом едва отмылся, чтобы спортом заниматься, а Вадя… все мы знаем, чем аукнулось Вадику и его несчастной жене…. – Кир! – Стас почти прорычал. – Пистолет на меня наведи, а её отпусти, или ты труса? Кирилл шумно вздохнул. Катя вздрогнула, потому что его хватка немного ослабла, но он вновь стиснул её так, что вздохнуть стало проблематично. – Я трус, что не отстоял её, – истерично крикнул Кирилл, – видел, как ей плохо, как она страдает из-за тебя… – Она тебе врала… – Заткнись! Не смей говорить о ней так… Не смей. Руки у Кирилла тряслись, и Катя вдруг подумала, что шанс вырваться есть. Если она рухнет вниз, то он вряд ли успеет что-то сделать. Она посмотрела на Стаса, который тоже не сводил с неё глаз. Он будто подбадривал и почти незаметно кивал. – И знаешь, что теперь больше всего меня бесит? Что ты ни хрена не понимаешь мою боль, лучший, мать твою, друг. – У меня есть выпивка, – Стас указал в сторону бутылок, – отпусти её, и мы обсудим все твои обиды. Кирилл засмеялся, пистолет царапал кожу, а сердце Кати как будто замерло. – Я хочу сделать тебе больно, – процедил он, – хочу, чтобы каждый день для тебя был агонией, чтобы ты понимал, какого это, не иметь возможности видеть ту которую любишь, не ощущать её духов, не слышать голоса, потому что всё, что остаётся это удалить её номер, потому что тебе больше там никогда не ответят. Его эмоциональная речь отдавалась безумным эхом раздавалась в Катиной голове. Хватка ослабла, пистолетом Кирилл больше размахивал. И Катя посмотрела на Стаса. Она не знала, прощаться ей или… Но он кивнул. Катя сглотнула. Нужно было лишь действовать быстро. Очень быстро. У Кирилла заторможенные реакции, но шансов всё равно было поровну. Для Кати всё происходило молниеносною Она резко толкнулась, освобождаясь из захвата, и ничком упала вниз. – Сука! – разъярённо заорал Кирилл. Катя закрыла голову руками, будто это могло её спасти. Она услышала шум и возню. Обернувшись, увидела, как Стас и Кирилл сцепились. Борьба была недолгой, два оглушительных выстрела, от которых Катя закричала. Он отчего-то увидела широко распахнутые глаза Стаса и в следующее мгновение он осел на пол. Кирилл попятился, и вдруг бросился бежать. У Кати не было намерений преследовать его, да и не смогла бы. Она подползла к Стасу, темная футболка которого начала пропитываться кровью. – Просто царапина, – шепнула Катя, в какое-то мгновение подхватывая заваливающееся тело Стаса. – Стой, стой…. Я сейчас… Она ринулась за телефоном, который, как назло, не хотел срабатывать из-за крови, в которой были её руки. Катя схватила простынь, упала рядом со Стасом на колени, пыталась остановить кровотечение. –… огнестрельное ранение… да… скорее, – несвязно она назвала адрес, а у самой руки дрожали. – Стас, – Катя звала его, – посмотри на меня. Он реагировал, но слабо, а может ей просто казалось. Сейчас после стольких лет работы в медицине, она вдруг поняла, что совершенно ничего не может сделать. – Скажи мне что-нибудь, – просила, или умоляла, – скоро приедут и помогут… Стас… Кате, казалось, что время бежало с невероятной скоростью, даже появление медиков и полиции было для неё в каком-то ускоренном режиме. Её о чем-то спрашивали, но она толком ничего не могла ответить, только крепко сжимала руку Стаса. Её нужно было ощущать его, иначе боялась потерять. Если отпустить, он точно уйдёт. Но чтобы он выжил, нужно было отпустить, и позволить другим людям, делать, то, что она делать не могла. Стас был жив. По крайней мере, когда его привезли в больницу. Даже невзирая на то, что она там работала, и все её знали, всё равно не пустили дальше. И она осталась сидеть в приемном покое. Как говорят, у каждого медика своё кладбище за спиной и Катя боялась, что слишком медлила, что плохо зажимала рану, что она опоздала… Все эти мысли разрывали её голову и сердце. – Иди домой, Катюш, – упрашивала её медсестра, – сделают операцию, сразу позвонят, ты же знаешь Рамиля, он ничего не забывает. – Нет, мне нужно подождать… – Я тебе говорю, его часа два, а то может и три оперировать будут. В голове не смолкал вой сирены, с которым их везли, и Катя даже не поняла, что в какой-то момент отключилась. Очнулась, узнала гулящие яркие лампы над головой и ощутила, что находилась на кушетке, в смотровом кабинете. – Как Стас, – первым делом спросила она у медсестры, но та лишь покачала головой. Оказывается, всего пара минут прошло, а поднявшись, Катя едва ли могла стоять на ногах. Домой её отвезла скорая. Но оказавшись в четырех стенах, Катя готова была выть раненым волком. Несчастный медведь смотрел на неё такими же стеклянными глазами. Телефон молчал и через час. Нужно было ехать самой. Неожиданная трель мобильного словно выбило почву из-под ног Кати, она, не смотря на экран, тут же ответила. – Кать, это Вадим, – услышала она торопливое и обеспокоенное, и в душе всё разочарованно рухнуло, – что случилось? Ко мне приходил Кирилл, болтал какую-то околесицу, потом его менты скрутили прямо у меня на глазах, что вообще происходит? Катя судорожно сглотнула. – Он Стаса подстрелил… – выдавила она из себя, – он сейчас в больнице и… – О черт, – выругался Соколов, – твою же мать! Сейчас приеду… – А ты, можешь меня из дома забрать? – спросила она дрожащим голосом. – Конечно, адрес давай. Кто бы что ни говорил, а Катя хотела, находится там. Вадим приехал с Женей и даже ни о чем не спрашивал. В больнице им позволили пройти гораздо дальше, чем обычному посетителю, при условии бахил и прочей атрибутики стерильности. И Катя даже не удивилась, встретить там Сергея Викторовича, разговаривающим с врачом на повышенных тонах. Вернее, это ожидаемо. Потому он его семья, пускай и только в документах. –… я говорю, состояние вашего сына критическое, его нельзя трогать, как только станет лучше везите, куда хотите. – Я хочу, чтобы вы сделали его состояние стабильным для перевозки, все нужные бумаги я подпишу. Катя застыла, глядя на Лютного-старшего. Доктор только махнул рукой будто этот человек ни слова не слышал, о чем он говорил. Сергей Викторович обернулся, прожег её ледяным взглядом и Кате стало безумно мерзко от этого человека. Тот медленным шагом прошёл мимо них. Вадим попытался заговорить, но тот его проигнорировал. Катя поняла, что Лютный хочет увести Стаса из этой больницы. И посчитала его ненормальным, который действительно портит своему сыну жизнь. – У этого парня очень назойливые родственники, – буркнул тот самый хирург, который якобы изменял жене. – Извините, – голос Кати звучал тихо, она буквально умоляла медсестёр снова позвать его. Но в ординаторскую её пустили одну, а Соколов и Жильцов остались ждать в приемном покое. Врач вздохнул. – Тяжелый он ещё, в реанимации, делаем всё, что можем. – А увидеть его можно? – Нет, нельзя, ты же сама тут работаешь, знаешь, что родственники совершенно по-другому воспринимаются нежели посторонние люди. Катя понимала. Мозг в такие моменты странно работал. Неадекватно. – Позвоните мне, пожалуйста, как что-нибудь изменится. Доктор посмотрел на номер телефона, который Катя быстро написала на маленьком стикере, и приклеил его на край компьютера. – А ты ему кто будешь?