— Хорошо, мы потом вернемся к этому разговору. — Прервал поток оправданий Алены, сбросив звонок. Тотчас же, отыскав в глубинах памяти другой номер, набрал его. — Приветствую. Скажи мне, что вы успели закрыть Валиева. Собеседник ответил сразу. — Не переживайте. Его арестовали за три дня до ее возвращения. Залог отклонили. Наш адвокат уладил все дела, жену Валиева не станут таскать по допросам. Ее имущество так же не тронут. Они уже встретились, он будет представлять ее интересы все время. Азамата Валиева. Похоже, закроют, все его связи лопнули быстро. Никто не хочет быть втянутым в скандал со столь крупным оборотом наркотиков. Станислав Каверин, он же популярный певец Эпикур, дал ценные свидетельства против Валиева. Превосходная работа. — Держи меня в курсе дела. Связь налажу, пока через Георгия Ануфриенко. Георгий сдвинул бровь. — Я никогда не задавал тебе вопросов, но что вы не поделили с этим зажравшимся певцом? — Икс на игрек, — отрезал мужчина. — Позови ее. Мою невестушку. Мне есть, что ей сказать, пока доктор не запретил решать вопросы. Георгий вышел, и спустя секунду в палату влетела радостная Шанталь. Следы усталости на ее лице явно указывали на бессонные ночи у палаты, но он как будто этого не заметил. Свел брови, заставив девушку тотчас же погасить улыбку и замедлить шаг. — Я так рада, что ты жив, дарлинг, — уверенность таяла на ее смуглом лице, но, тем не менее она присела на постель рядом, поймав его руку. — Ты есть виннер. Я всегда это знала. Он не ответил. Смотрел в ее темные глаза, зная, что сейчас вся её воля сожмется, а затем и вовсе исчезнет. И так и произошло. Плечи девушки поникли, она сглотнула, не в состоянии выдержать столь красноречивого взгляда. — Тебе есть, что сказать мне? — сталь в его голосе заставила мулатку вздрогнуть. Но она все еще пыталась сделать хорошую мину при плохой игре. — Я места себе не находила. Ты мог погибнуть… Когда мне сообщили, я… — Что ты забыла в моем доме? Кто тебя туда приглашал? — он не повысил голос, даже добавил в него вкрадчивых нот. — Что мне предпринять, чтобы ты наконец осознала, что мы больше не вместе? Шанталь сглотнула, явно собираясь с силами. — Дарлинг, я много думать. Твои пристрастия, я поняла, что смогу их разделять, если есть твое желание. Я узнала достаточно, я… посетила несколько клубов… поговорить с мастерами и понять, что это может быть с нами. Я ноу аффрайд. Я прилетела сказать тебе. Еще бы несколько лет назад он был бы рад это услышать. Но сейчас ее слова не вызвали в нем ничего. — Нет. — Его отрывистая фраза была похожа на щелчок кнута. — Что бы ты для себя не решила, это больше ничего для тебя не изменит. Ты нарушила мои правила. Ты прилетела туда, куда я никогда тебя не звал. Ты влезла в мою личную жизнь, считая, что имеешь на это полное право. Ты просчиталась, Шанталь Макадамс. Что ты сказала моей гостье? — Ничего. Она просто сама захотела улететь. Ты держать ее пленницей. Завязывать глаза. Она быть рада спасению. — Ты явно забыла ей пояснить, что мы не вместе. — Ее это не интересовать, дарлинг. Она попросила отправить ее в Москву. Хеллен, она быть с нами. Слышать. Мы вместе герлс пати, мэни виски. Сонг. Я звонила тебе. Ты был не на связи, я хотеть сказать. Сорри, Милен сама просить увезти ее от тебя. — Ты сказала ей, кто я? — Нет. Она просить, да. Я — нет. Твои рулез. Неприкосновенно. Наверное, только это удержало его от того, чтобы в своей обычной манере альфа-доминанта не размазать морально свою бывшую невесту. Он знал, пару фраз — и она уйдет отсюда в слезах. Но последнее признание как раз уберегло ее от подобной участи. — Уходи, — он отнял свою руку. — Мы не можем быть вместе. Я люблю другую женщину. Ее темные глаза расширились. Но Шанталь выросла в семье, где воспитание и достоинство прививали еще с пеленок, колледж и Гарвард только отшлифовали это высокомерие. Она выдержала удар, пряча слезы. Даже натянуто улыбнулась. — Я рада, что ты выжил, дарлинг. И наш бизнес, это не нанести урон? — Нет. Мы прежде всего деловые партнеры. Но я настоятельно советую тебе никогда об этом впредь не забывать. И прекрати называть меня так. В деловой сфере это недопустимо. — Поправляйся, — она встала и пошла к выходу, стараясь сохранить королевскую осанку. Но мужчина отчетливо расслышал ее надрывный всхлип, когда закрывались двери. Когда она ушла, он откинулся на подушки и закрыл глаза. Он еще не знал, что ему делать теперь. Как найти Милану и рассказать ей, что все это время с ней был именно он. Задача усложнялась. Хотелось сорваться в Москву прямо сейчас, найти, объяснить, не дав опомниться. Пусть лучше ненавидит. Он готов завоевывать ее снова и снова. А для этого стоило скорее восстановить силы и начать действовать. Глава 15 Глава 15 Милана Моя жизнь довольно быстро вернулась в прежнюю колею. Хотя потрясение, испытанное по возвращению домой, все же было сильным. Азамата арестовали не так давно. Кажется, в те самые дни, когда я теряла голову в новых чувствах и наслаждалась новообретенной силой. Никто не верил, что такое возможно. Особенно после того, как у одной обдолбанной селебрити нашли наркоту в трусах и всего лишь оштрафовали. Всегда негласно считалось, что Валиев и ему подобные — неприкосновенны. Закон писался для простых людей… Наркотрафик был налажен настолько, что долгие годы не было повода привлечь виноватых. Вернее, повод был, но это все довольно быстро решалось на уровне больших денег. Азамат всего лишь перенял бизнес и продолжил эту деятельность под прикрытием своих концертов. Что же произошло сейчас? Говорили, что мой муж перешел дорогу колумбийской мафии. Не пожелал делиться с вышестоящими. Перестал соблюдать осторожность. Об этом судачили все прайм-каналы столицы. Никто не верил, что его посадят. Даже я. У фанатов сорвало крышу, пару таких несанкционированных митингов даже разогнали прямо у зала суда причем было много телесных повреждений. Это дело получило буйный резонанс. Меня бы просто порвали на части — и пресса, и дознаватели. Но этого не случилось. Сейчас я сидела в одном из своих любимых кафе и наслаждалось кофе с соленой карамелью. Двое охранников сканировали периметр и готовы были разорвать любого, кто рискнет приблизиться ко мне без разрешения. Откуда они взялись, спросите вы? Я закрыла глаза, вспоминая тот вечер, когда после долгой разлуки перешагнула порог маминой квартиры… и узнала шокирующую весть. Первая реакция? Радость! Камень с плеч! Недоверие — нет, так не бывает, это очень хорошо, чтобы быть правдой… А потом страх. Страх, что Валиев потянет меня за собой. Что переведет все стрелки на меня, и это загадочным образом сопоставят с моим исчезновением. На Хозяина я не рассчитывала более. Наверняка он будет больше занят своей невестой, чем моей безопасностью… А мама все рассказывала, попросив только не будить Микаэлу. Забыв даже расспросить меня, узнать, в каком информационном вакууме я все это время пропадала. Азамата арестовали прямо во время концерта в закрытом клубе. А еще — трех дилеров, которые всегда ездили с ним по гастролям и толкали товар. Во время ареста мой муж едва не искалечил представителя полиции, сыпал угрозами и не сомневался, что его вскоре выпустят, да еще и извинятся публично. Но когда на всех парусах прилетел его продюсер, Керим — его прямо там заковали в наручники и увезли в автозаке. Я и подумать не могла, что человек, так круто воспевающий семейные ценности и имеющий вес в обществе, окажется подельником Валиева… Алишер попытался вытянуть сына — но как это часто бывает, все те, на дружбу с кем он так рассчитывал в эшелонах элиты, отвернулись, как по взмаху руки. Проигравших в жестоком мире больших денег и власти сливают с особой жестокостью. И видимо, он попытался припомнить их старые грехи. Может, попутал берега, может, находился в отчаянии — но такого обычно не прощают. Все что он мог — нанять Азаму лучших адвокатов. Но тут произошло нечто странное: самые лучшие монстры защиты отказались вести дело Валиева. Не помогло даже обещание баснословных богатств, покровительство оставшихся друзей (из тех, кому отказывать не принято), а угрозы… их задокументировали и быстро передели, куда надо. По всему выходило: им щедро заплатили за то, чтобы они ни в коем случае не взялись вести дело Азамата. Кто бы это ни был, у него явно было больше денег, чем у клана Валиевых. Алишер отбивал атаки — налоговой, департамента борьбы с экономическими преступлениями и прочих. На него спустили всех собак — таким образом, что даже при желании вытащить Азамата, он бы утонул сам. Не далее как вчера заговорили все те, кто имел отношение к «Черной Звезде». Название лейбла в народе стало синонимом преступной группировки. Даже Эпикур неожиданно дал показания против того, с кем не столь давно делил сцену. Наши счета арестовали. Какое счастье, что у меня были свои, независимые депозиты. Та же участь постигла квартиры и дома, которые были недвижимостью Азамата. Не тронули только квартиру, которую он быстро оформил на мою мать… И мой бизнес. Потому что все это было оформлено на третьих лиц. Я не расстроилась. Мне не хотелось и никогда, наверное, не захочется снова вернуться туда, где я хлебнула горя. Даже то, что моя «Тесла» тоже находилась под арестом, не расстроило. Я смогу позволить себе автомобиль для передвижения по городу. И не такой крутой — мне больше не нужны дешевые понты и иллюзия красивой жизни. А затем пришлось отвечать на вопросы мамы о том, где же я была все это время. И я повторила заученную легенду так, что сомнений не осталось бы даже у детектора лжи. Поразилась тому, как ювелирно она «вплелась» в узор всего произошедшего. А затем я буквально влетела в спальню, любуясь при свете ночника спящей Микой… И ощутила, как мое сердце трепещет от тепла и счастья. Моя дочь. Наверное, ради нее стоило пережить тот ад, через который меня провел муженек. Ведь результатом всего стало ее появление на свет. Я присела на корточки у постели дочурки. Зажала ладонью дрожащие уста, не замечая, как текут по щекам слезы, орошая тыльную сторону ладони. Она была как ангел. Ангел — не похожий ни на меня, ни на своего отца. И теперь последнее ей не грозит. Она вырастет, не познав страха, как ее мать. Я же в свою очередь сделаю все, чтобы наша затяжная война с Азаматом не оставила след в ее душе. Все наши страхи — родом из детства. Я же заполню дни Микаэлы счастьем, светом и теплом. Я с детства дам ей все то, чего была сама лишена. Буду воспитывать в ней ту силу, что совсем недавно подарила крылья также и мне. И если Азамат каким-то чудом попытается ворваться в нашу жизнь — я его уничтожу. За себя не убила. За дочь — убью. Мика пошевелилась во сне, открыла глаза, скользнув невидящим взглядом по моей фигуре, сотрясающейся от слез счастья. Подавив всхлип, я выключила ночник, скинула свитер и легла рядом. — Спи, моя крошка. Мой солнечный лучик. Никто и никогда тебя больше не посмеет обидеть, клянусь в этом… И я уснула. Забыв смыть макияж, переодеться, принять душ. Уснула счастливой, с чувством, что наконец-то прибыла в тихую гавань, где нет и не будет места катаклизмам. Со мной рядом — самые дорогие люди, мама и дочь. Я засыпала с улыбкой, вдыхая запах кожи Мики, молока, печенья и клубничного шампуня. Засыпала, предвкушая, каким будет наше пробуждение — как обрадуется дочь, увидев рядом меня, свою маму. А утром меня разбудил ее счастливый смех. Дочь прыгала на кровати, осыпая меня поцелуями, то обнимая со всей силы своими детскими ручонками. — Мама! Мама плишла! Ты вейнулась? Ты не уйдешь? Я сгребла мою звездочку в объятия, стараясь не напугать ее своими счастливыми слезами. Зарылась носом в ее волосы. — Никогда, мое солнышко. Теперь мы будем все время вместе с тобой.