Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 3 из 23 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Вполне серьезный. Стекло отделяло Донжа от комиссара. Сквозь это стекло взгляды их встретились. И сразу кровь прихлынула к щекам буфетчика кафетерия — как у всех рыжих, у него была очень нежная кожа. — Простите, господин директор… Господина комиссара Мегрэ просят к телефону… — выскочил из своей клетки счетовод Жан Рамюэль. — Если угодно, можно взять трубку здесь. Сообщение из Уголовной полиции: со вчерашнего дня с одиннадцати часов утра было только два скорых поезда на Рим. Освальд Дж. Кларк не уехал ни с тем, ни с другим поездом. Шофер Дезире, которого удалось разыскать по телефону в его излюбленном бистро, утверждает, что вчера он отвез своего клиента не на вокзал, а в отель «Орленок» на бульваре Монпарнас. На лестнице послышался шум спора, какая-то женщина пронзительным голосом кричала по-английски на лакея, преграждавшего ей путь. Это была гувернантка, мисс Эллен Дерромен, ломившаяся в подвал. Глава 2 Мегрэ совершает прогулку на велосипеде Зажав трубку в зубах, засунув руки в карманы широченного пальто с легендарным бархатным воротником и сбив на затылок котелок, Мегрэ наблюдал, как американка яростно отчитывала директора отеля. Стоило посмотреть в эту минуту на комиссара Мегрэ, и сразу становилось ясно, что о какой-либо симпатии между ним и мисс Эллен Дерромен не могло быть и речи. — Что она говорит? — со вздохом спросил он, прерывая тирады американки, в которых не мог понять ни слова. — Она спрашивает, правда ли, что миссис Кларк убита, звонили ли по телефону в Рим, чтобы уведомить о случившемся мистера Освальда Кларка; она хочет знать, куда перенесли тело и можно ли… Но американка не дала ему договорить. Она слушала с нетерпением, сердито насупив брови, потом бросила на Мегрэ весьма неласковый взгляд и снова затрещала по-английски. — Что она говорит? — Она требует, чтобы ее провели к телу и чтобы… Тут Мегрэ осторожно взял американку под руку и повел ее к раздевалке. Но он хорошо знал, что при этом она подскочит от негодования. Совсем так, как раздражавшие его героини американских фильмов! А с какой ужасающей четкостью она печатала шаг! Все служащие с любопытством смотрели на нее сквозь стеклянные перегородки. — Войдите, пожалуйста, — с легкой иронией сказал вполголоса комиссар. Американка сделала три шага, увидела на полу нечто, прикрытое одеялом, разом остановилась и снова забормотала по-английски. — Что она говорит? — Она просит, чтобы сняли с покойной покрывало… Мегрэ удовлетворил эту просьбу, не сводя с американки глаз. Он видел, как она вздрогнула, но тотчас овладела собой, хотя зрелище поистине было ужасным. — Спросите у нее, узнает ли она миссис Кларк. Американка пожала плечами и как-то особенно неприятно застучала своими высоченными каблуками. — Что она говорит? — Говорит, что вы не хуже ее это знаете. — В таком случае попросите ее, пожалуйста, пройти в ваш кабинет, мне нужно задать ей несколько вопросов. Директор стал переводить. Мегрэ воспользовался этим и прикрыл лицо убитой. — Что она говорит? — Она говорит, что не пойдет. — Вот как! Будьте добры сообщить ей, что я состою начальником особого отдела Уголовной полиции… Мисс Эллен посмотрела на него в упор и заговорила, не дожидаясь перевода сказанной им фразы. Мегрэ проворчал свою неизменную присказку: — Что она говорит? — Чтоу она говрит? — передразнила его американка с непонятным раздражением. И снова застрекотала по-английски, словно разговаривая сама с собой.
— Переведите мне, что она сказала. Пожалуйста. — Она сказала: «Прекрасно видно, что он из полиции, что…» — Ну говорите, не стесняйтесь! — Что достаточно поглядеть на ваш котелок и на вашу трубку… Уж извините меня, вы ведь сами просили перевести… Она заявляет, что не будет отвечать на ваши вопросы. — Почему? — Сейчас спрошу ее… Эллен Дерромен выслушала директора, закуривая сигарету, еще раз пожала плечами и произнесла несколько слов. — Она говорит, что никому не обязана отдавать отчет и подчинится только официальному вызову… Тут американка бросила на Мегрэ последний взгляд, круто повернулась и все такой же решительной походкой двинулась к лестнице. Директор, несколько встревоженный, перевел глаза на комиссара и, к великому своему удивлению, увидел, что тот улыбается. В подвале было так жарко, что Мегрэ пришлось снять пальто, но он не расстался ни с котелком, ни с трубкой. Заложив руки за спину, он с самым миролюбивым видом прохаживался по коридорам, время от времени останавливался перед застекленной перегородкой какого-нибудь отделения, словно перед стеклянной стенкой аквариума. Да на него и производило впечатление аквариума это обширное подземелье, где весь день работа шла при электрическом свете. Океанографический музей. В каждой застекленной клетке суетились более или менее многочисленные живые существа; обитатели подвала сновали взад и вперед, переносили тяжести, котлы, стопки тарелок, пускали в ход грузовые лифты, подъемники для посылаемых наверх кушаний или же торопливо снимали и подносили к уху маленькие телефонные трубки. «Привести бы сюда дикаря из дебрей Африки. Что бы он сказал, глядя на это зрелище?..» Явились чиновники из прокуратуры, но долго не задержались — пробыли несколько минут, и, как всегда, следователь предоставил Мегрэ полную свободу действий. Два-три раза Мегрэ говорил по телефону из стеклянной каморки Рамюэля. У Жана Рамюэля был такой кривой нос, что всегда казалось, будто лицо этого счетовода повернуто в профиль. Кроме того, он, несомненно, страдал болезнью печени. Не зря он перед тем, как приступить к завтраку, который ему принесли на подносе, вытащил из кармана жилета бумажный пакетик с белым порошком и растворил это снадобье в стакане воды. Между часом и тремя часами дня горячка достигла предела, работа шла в таком быстром темпе, что, казалось, тут с бешеной скоростью крутят киноленту. — Простите… Извините… Поминутно кто-нибудь наталкивался на комиссара Мегрэ, но тот невозмутимо продолжал свою прогулку, останавливался, снова шагал, иногда задавал вопрос. Многих ли он втянул в разговор? Человек двадцать, не меньше. Шеф-повар объяснил ему, как в отеле действует кухня. Рамюэль сообщил, что означают разные цвета талонов. Все так же сквозь стекло перегородки он наблюдал, как завтракали в «курьерской столовой». К завтраку спустилась Гертруда Бормс, бонна маленького Кларка, толстая особа с хмурым лицом. — Говорит она по-французски? — Ни слова… Она много ела, болтая с шофером в ливрее, сидевшим напротив нее. Самое любопытное зрелище представлял собою Проспер Донж, хлопотавший в своем кафетерии. Он очень походил на золотую рыбку в банке — шевелюра у него была огненно-рыжая, цвет лица почти кирпичный, как это нередко бывает у рыжих, а губы толстые и оттопыренные, как у рыбы. Так же, как рыба, он время от времени приникал лицом к стеклянной стенке и удивленно таращил глаза, вероятно, изумляясь тому, что комиссар полиции до сих пор еще не сказал ему ни слова. Мегрэ разговаривал со всеми, но как будто и не замечал присутствия Проспера Донжа, хотя тот был главным свидетелем — ведь именно он обнаружил труп! Проспер Донж тоже позавтракал, присев за столик в своем кафетерии, и три подручные толстухи усердно суетились вокруг него. Ежеминутно трещал звонок, и в окошечке появлялся подъемник. Донж хватал лежавший там талон, ставил на его место поднос с заказанными кушаньями, и подъемник двигался вверх, на какой-нибудь этаж отеля. Вся эта торопливая суета, с виду такая сложная, в сущности, была довольно проста. Большой ресторан отеля, где в этот час, вероятно, завтракало человек двести-триста, находился как раз над кухней, и большинство заказов отправляли именно туда. Всякий раз, как клетка подъемника спускалась, сверху доносились неясные звуки музыки. Некоторые клиенты, однако, ели у себя в номере, и для их обслуживания имелся на каждом этаже коридорный. На одном уровне с подвальными помещениями находилась закусочная, которая с пяти часов вечера превращалась в дансинг. За телом приехали из судебно-медицинской экспертизы и два специалиста из отдела криминалистики, которые, вооружившись сильными лампами и фотоаппаратами, с полчаса исследовали шкаф № 89, пытаясь обнаружить отпечатки пальцев. Все это, казалось, не интересовало Мегрэ. Разве ему не сообщат результаты, когда он потребует? Со стороны могло показаться, что он лишь из любопытства знакомится с тем, как поставлено дело в прославленном отеле. Он поднялся по узкой лестнице, отворил и тотчас же закрыл дверь на первой площадке, так как очутился в большом, шумном зале ресторана, где стоял гул от разговоров, звяканья вилок и звуков музыки. Он поднялся выше. Коридор, бесчисленные нумерованные двери, бесконечная ковровая дорожка красного цвета. В сущности говоря, каждый клиент мог спуститься в подвал по черной лестнице. Так же было и со служебным входом на улице Понтье. Вращающуюся дверь парадного подъезда с Елисейских полей стерегли два шофера, швейцар и рассыльные, но любой прохожий мог проникнуть в «Мажестик» через служебный вход, и, вероятно, никого не встревожило бы его появление. Та же история и в большинстве театров, которые строго охраняются с одной стороны, но открыты, как ветряные мельницы, со стороны артистического подъезда.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!