— Я позабыла, что решила, — фыркнула в ответ, — ты напрочь ослепил меня своей мускулатурой, пока так старательно осматривал эту конструкцию. Ответа не дождалась, поскольку даже слепой мог заметить, какой беззастенчиво активный напор осуществлялся на неустойчивую психику оголодавшей сыщицы. С подобными рычагами давления сама вскоре начну разбрасываться контраргументами. Поэтому при всем понимании самих методов бороться с ними у меня пока не выходило. Я также шла на поводу солнечного ослепенца, как и другие несчастные, а вот его личные мотивы и конечные цели до сих пор были непонятны. — Ну что, — развернулась я к нашему авиаконструктору-любителю, — цепляйте уже куда положено. Снова мне мир спасать. — Ой, мамочка, — шептала я, не веря, что решилась лететь. Наш друг как раз дергал за ремни подцепки, на которых меня подвесили прямо над артефактом, проводя заключительную проверку аппарата. — Управление на тебе, — дал напутствие летных дел мастер, хлопнув предсказателя по плечу. — Ну как, Аленушка, — повернул золотоволосый голову, — ты мне доверяешь? — Абсолютно и безоговорочно нет. Сейчас я руководствуюсь логикой. Тебе нет смысла тащить меня с собой, чтобы красиво бухнуться с огромной высоты на землю. — Я справлюсь, драгоценная, — хмыкнул летун в ответ, а гончар приготовился толкать аппарат, и я что есть силы обвила артефакт руками поперек груди. Нас столкнули вниз по пригорку. Мне захотелось громко заорать, когда конструкция с двумя горизонтально подвешенными пассажирами, набирая скорость, покатила с горы, но я побоялась оглушить и дезориентировать Кая. Просто широко раскрыла рот от страха, но не выдавила из себя и звука, а колеса оторвались от уходящего вниз склона. — Держись за вертикальные поручни! — крикнул полупридушенный Кай, и я послушалась исключительно из чувства самосохранения. Мы полетели, лавируя в восходящих потоках и набирая высоту. Мои ноги удобно лежали в подвесном мешке, грудь и талию охватывал широкий ремень. Первые минуты я училась заново владеть дыханием и пыталась унять дикое сердцебиение. Успокаивала себя тем, что лечу не одна, а с настоящим провидцем, и мы наверняка долетим благополучно, и вон то металлическое колечко, которое держит ремни моего мешка, не треснет вдруг пополам, ведь оно точно рассчитано на мой вес. Сами ремни также останутся целы. Стальные тросы выдержат, а поперечная балка определенно не сломается. А еще на нас не нападет гигантская птица, и даже торнадо по пути не встретится. В общем, пока я подобным образом самоуспокаивалась, накрутила себя до такой степени, что даже стала вертеть головой во все стороны, выискивая нереально больших птиц. И хотя водились таковые только в старых сказках, любое пернатое размером чуть больше воробья уже казалось мне огромным. В конце концов, пришлось перевести взгляд на Кая и попытаться отвлечься. Он управлял довольно уверенно и вел крылья в воздушных потоках, держась за горизонтальную перекладину и перенося вес тела то на одну, то на другую сторону. Наш аппарат летел по известному лишь предсказателю маршруту, иногда забирая немного левее, иногда поворачивая вправо. Парили мы достаточно спокойно, без резких виражей и наклонов. Меня равномерно покачивало в мешке, но понимание того, что над землей держат лишь парусиновые крылья и ремни, заставляло сердце замирать. Осознание, что Кай — виновник моих терзаний (ведь именно он затащил меня на такую высоту), подогревало настойчивое желание за что-нибудь его ущипнуть. Я бы непременно так и поступила, но слишком опасалась лишний раз дохнуть в его сторону и не нашла ничего лучшего, как затеять разговор: — Ты управлять-то умеешь? — Нет, — ответил довольный жизнью пилот, нисколечко не заботясь о моих нервах. — А?.. Ты так пошутил? — Не волнуйся, Аленушка, — ответило невозмутимое солнечное чудовище, — я просто знаю, как это делать. — Знаешь? — Предвижу. Затевать разговор было глупой идеей, в чем я снова убедилась, спросив: — А мы на землю сядем? — Конечно, сядем, моя радость. — Благополучно сядем? — Просто сядем. Ему точно нравилось испытывать мое не бесконечное терпение. — Что значит — просто? — повысила я голос. — Аленушка, это значит просто наслаждайся полетом. Отпусти поручни, раскинь руки и пари как птица. Ух! Так бы и стукнула, но не буду. А вдруг силу удара не рассчитаю — тогда все, конец, и птичку жалко. — А если я раскину руки и изменю таким образом направление попутных воздушных потоков? Нас закрутит, завертит, и мы все умрем? В ответ мне прозвучал такой веселый смех, что я могла бы ощутить себя полной дурой, не веселись Кай искренне и от души. У него это выходило как-то совершенно необидно, скорее, веселье было заразительным. И я решилась. Зажмурилась, заставила собственные пальцы отцепиться от металлических поручней и раскинула руки. И когда аппарат не понесло в сторону, а меня не закачало сильнее, отважилась открыть глаза и наконец-то увидела совершенно иную, не искаженную моей паникой картину. Вдалеке синели холмы, а мы проплывали над полями, поросшими зелеными травами с солнечными прожилками ковыля. Облака, в которые, казалось, вот-вот влетим на полном ходу, скрывали в пушистых перьях яркое небесное светило. Оно так и норовило выскользнуть из крепких объятий, а рассеянные лучики косо ложились на землю, точно струи солнечного дождя. Дух захватило теперь от красоты открывшейся внизу картины. Все выглядело слишком крошечным и ненастоящим, будто нарисованным торопливым художником, поспешно нанесшим на полотно расплывчатые акварельные мазки. От ветра пришлось на миг зажмурить глаза, и влажные дорожки пробежали по щекам. Я вдохнула пряный воздух высоты всей грудью и неожиданно рассмеялась. Теперь ощутила себя птицей, настоящей гигантской птицей. За спиной у меня были крылья, вокруг проплывали облака, над головой открывалась бесконечная высь. Я вдруг почувствовала настолько полное счастье, что на эти мгновения безграничной свободы полюбила весь мир. Мне даже ужасно захотелось обнять и поцеловать Кая за то, что подарил мне небо. И ведь летала уже с Фомкой на ковре-самолете, но там ощущения были совсем другими. Возможно, причина заключалась в свойствах волшебной вещи и в том, что упасть не представлялось возможным. Один полет осуществляли ночью, а во время второго слишком нервничали, боясь опоздать. Сейчас же я точно парила в воздухе, видела внизу землю и наслаждалась всеми непередаваемыми ощущениями на пару с воплотившимся духом. Наверное, сложно лишиться возможности летать, приняв облик обычного человека, ведь это ни с чем не сравнимое чувство. Я перестала ощущать время и пространство, окунувшись в удовольствие созерцания природы, и недоверчиво выдохнула, увидев вдалеке Скалистые горы. Быть не может! — Куда мы летим? К горам? — Именно, обворожительная. — Ты хочешь пересечь горы на крыльях? — не могла поверить в безумную идею. — Они не поднимут нас на подобную высоту, лучезарная. — Хватит уже награждать меня эпитетами, — разозлилась я. — Мы не перевалим через горы! Это отвесные скалы, как вскарабкаться наверх? С какой целью? Ты в курсе, что все, кто перешел через эти горы, канули без вести? А мы не духи, мы люди! — Я все это знаю, прелесть. — Нет, ты человеческий язык понимаешь? — Это не эпитет, — хмыкнул невозможный дух и как ни в чем не бывало продолжил: — Мы попробуем совершить невозможное. — Зачем? Ответа я не получила по простой причине. Я слишком расслабилась и увлеклась, позабыв о том, что с Каем нужно всегда быть начеку. Вспомнила об этой простой истине, когда услышала треск, зловещий и очень отчетливый, похожий на треск рвущейся материи. Я тут же попыталась задрать голову, ища источник взволновавшего меня звука, но ничего рассмотреть толком не удалось. — Кай! — в панике закричала пилоту. — Ты слышал? — Да, Аленушка, ткань крыльев рвется. — Как? Что? Что значит рвется? Ты предвидел?! — оглушительно закричала практически ему в ухо, уже не заботясь о том, что могу дезориентировать пилота. — Как ты мог не предупредить меня? — В этом не было смысла. Ты лишь разволновалась бы раньше времени и лишилась многих приятных ощущений, ожидая крушения. — Ожидая чего??? — Летного происшествия, звезда моя. Все будет хорошо. Новый треск убедил меня, что не будет. «Как, ну как я могла снова довериться ему?» — в страхе спрашивала себя, упорно задирая голову вверх. — Мой друг использовал парусину, которая слишком долго лежала на солнце. Лучи повредили целостность ткани, долгий полет способствовал ее износу, поэтому она лопнула. — А ты, ТЫ не мог попросить его взять другую ткань? — Для ее заказа мой замечательный помощник потратил бы драгоценные дни и упустил шанс изготовить крылья к нужному моменту. После обращения у меня было совсем мало времени, чтобы предсказать новые события и сделать необходимые приготовления. Мы с тобой потеряли бы шанс сбежать. Я выбрал меньшее из двух зол. — У-у-у! — крикнула в ответ и вцепилась в артефакт изо всей силы. Ветер рванул пострадавшее крыло, и в полотнище образовалась стремительно растущая дыра. Нас резко повело в сторону и вдруг завращало в бешеном ритме. О боже! Всем моим существом овладела паника. Сделать хоть что-нибудь я была не в состоянии и не имела на то ни единого шанса. Зато уловила краем глаза, как артефакт выбросил в небо какой-то цилиндр, в мозгу пронеслась мысль «парашют», которая, впрочем, тут же исчезла под натиском совершенно кошмарного ощущения — сейчас мы разобьемся. Мгновенно проанализировав скорость вращения, нашу высоту и то, как стремительно сокращалось расстояние до приближающейся земли, я успела проститься со всем белым светом и полностью растворилась в невероятном по своей мощи чувстве, что жить осталось всего несколько минут. Хотелось бы сказать, что приготовилась смело встретить свою смерть и даже расцепила пальцы, выпустив злосчастный артефакт, но ничего подобного я не сделала. Напротив, хваталась за мужчину до последнего, поскольку тело жило одними инстинктами, и руки цеплялись сами по себе. А потом был резкий рывок вверх, парашют раскрылся, и вращение прекратилось. Мы повисли над верхушками деревьев и стали медленно планировать вниз. Порыв ветра подхватил и понес нас, точно течение, влекущее подвластную ему щепку. Все еще находясь во власти пережитого страха, я никак не могла прийти в себя, казалось, что ткань зацепится за ближайшие ветки, а потом мы упадем. Однако в момент, когда это чудилось неизбежным, ветер вдруг пронес аппарат в просвет между деревьями, и нас бросило в болото. Глава 17