Часть 7 из 21 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Ну, ты, Николаич, и юморист, — почесывая живот и сотрясаясь от смеха, произнес Коля.
— Какой же это юмор? — удивился старик. — Это сама соль жизни. Хотя без юмора в нашем деле никак.
— А я слышал, без этого дела, — Коля щелкнул себя по кадыку, — у вас никак.
— Нет, юмор в нашем деле незаменим. Без него на этой работе невозможно. Да у нас и так никто долго не задерживается, я вот один только третий десяток здесь разменял. Хотя нет, работал у нас Юрка Нестеров, лет десять, наверно. Но после одного случая ночевать в морге не смог и уволился.
— А что ж за случай такой, Николаич? — заинтересовался Пузановский.
— Да дежурил он как-то в ночь, вон в той комнате сидел, — тот указал пальцем в сторону комнаты напротив, — где я давеча по журналу сверялся. И слышит вдруг, как будто кто стучит в холодильнике. Ну, он подошел, а оттуда стук и мат трехэтажный доносится, он и открыл дверцу.
— И что? — недоуменно произнес Лева.
— Да ничего. Алкаша приняли за мертвого. Не подавал признаков жизни, вот его и привезли к нам, а он в холодильнике-то и оклемался.
— А с Юркой что? — не унимался Лева.
— Так Юрке-то хоть бы хны, но вот его нервная система восприняла данный эксцесс иначе. В морге ночевать он больше категорически не мог. Ну и в следующем месяце принес обходной.
Выйдя из морга, Лева быстро распрощался и убежал, а следователь и Пузановский решили постоять и подышать в тени деревьев. После дурного запаха морга вдыхать свежий уличный воздух было особенно приятно.
— Семен Евгеньевич, тут за углом продовольственный, я мотнусь быстренько? Может, там сарделечки завезли, так я возьму полкило, а то мне сейчас к Гришке ехать, и я боюсь, на обед не успею.
Максимов посмотрел на Колю.
— Коль, так у тебя вон полный портфель харчей, куда тебе еще сарделечки?! — изумился он.
— Так это на обед, а тут до обеда еще времени о-го-го сколько. Семен Евгеньевич, — Пузановский звонко похлопал руками по животу, — во мне ж почти сто тридцать килограммов!
Максимов не обратил внимания на последнюю фразу Коли, прислонился к дереву и стал рассуждать:
— Ох, нехорошее у меня какое-то предчувствие, — уныло произнес следователь. — Все больше и больше не нравится мне это дело. — Он посмотрел на Пузановского. — Вот давай прикинем, что мы имеем. Первое. Человек пропал, убит, а его до сих пор никто не ищет. Странно, — сам ответил на свой вопрос Максимов. — Второе. Татуировка. Даже если наполовину верить этому Леве, получается, что человек этот имел отношение к… назовем условно, «силовым структурам». К тому же, если учесть его телосложение, это становится очень даже возможным. Видно, что человек он был серьезно тренированный. И есть еще третье… — задумчиво произнес следователь и замолчал.
— Ну и что же третье? — нетерпеливо спросил Пузановский.
— Да ничего особенного, так, общее ощущение, — глядя в одну точку, сказал Максимов. — Понимаешь, предчувствие какое-то. А предчувствие меня никогда не обманывает. Не могу сказать точно, с чем конкретно оно связано, но стойко сидит во мне с того момента, как мы обнаружили тело. Понимаешь, все детали тут какие-то странные. Место обнаружения, то, что при нем ничего не было, одежда, состояние, вот опять татуировка… В общем, все, абсолютно все не дает мне покоя.
— А может, ты сгущаешь краски, Семен Евгеньевич? — Коля постарался подбодрить следователя. — Может, все было банально? Обычные бандюки наткнулись на подвыпившего мужичка, ограбили да тюкнули сзади по голове для острастки, а он возьми да и коньки отбрось. Ну, они, чтобы скрыть эту историю, бросили его в Неву.
Максимов с серьезным лицом внимательно выслушал монолог, а потом вдруг сказал:
— Коль, а ты сам-то веришь в эту свою историю?
Тот посмотрел на Максимова и почесал живот.
— Не очень, если честно, — признался Пузановский. — Это я предположил, чтобы тебя отвлечь, а то вон ты закис со своими предчувствиями.
— Коль, да если бы все было только в моих предчувствиях… — Максимов легонько ударил приятеля кулаком по плечу. — Да и трезвый он был, когда его убили, экспертиза показала. Так что, Коль, никудышная твоя история.
— Да понимаю я.
Пузановский положил руку на плечо следователя и произнес:
— Думаю, Семен Евгеньевич, что дело это тебе еще больше не понравится, когда я расскажу о своих соображениях.
— Да куда ж еще больше, и так по самое не хочу! — Максимов снял кепку, провел рукой по волосам и снова надел. — Убит человек и, похоже, непростой человек. А непростых людей просто так, как известно, не убивают. Получается, за этим убийством стоит какая-то история, и, думается мне, весьма поганая. Это дело легко может перескочить в разряд особо важных. Вот тогда начальство носом землю рыть прикажет и не слезет, пока не раскопаем все.
Пузановский молча слушал следователя и смотрел куда-то вдаль.
— Ладно, Николай, пойдем уже в отдел.
— Семен Евгеньевич, ну, так я мотнусь быстренько в продовольственный за сарделечками?
— Да иди уже, — махнул рукой следователь и пошел в сторону отдела.
Глава 9
Погода за окном кабинета следователя вконец испортилась. Тучи заволокли все небо, ветер с шумом гнул к земле макушки деревьев, и уже первые капли дождя начали отыгрывать свой незатейливый мотив по подоконнику.
Максимов взглянул на часы.
— Ну вот, уже пять скоро, — вслух произнес он. — Скоро «на ковер» к начальству, а у меня… сплошные неизвестные.
Он встал из-за стола, взял в руки лист бумаги, на котором последние несколько минут что-то писал, задумчиво посмотрел на него и вновь положил на стол. В этот момент раздался стук в дверь, и в проеме показалось брюхо Пузановского.
— Ну, Семен Евгеньевич, ты и работку мне подсуропил! Мы с Гришкой все очистные на карачках облазили! А сейчас уже дождь начался, больше там ничего не найти, — выдал тираду Коля, войдя в кабинет. Его лицо лоснилось, рубашка была во многих местах мокрая от пота, а на ботинках лежал толстый слой пыли. Он прошел по кабинету, плюхнулся на стул и вытянул ноги. Сиденье предательски заскрипело под его весом, но выдержало.
— Ну, удалось что-то обнаружить?
— Сейчас Гришка придет и все доложит, — махнул рукой Коля. — А я вот что хотел, Семен Евгеньевич… Обрадовать тебя собирался.
— Сомневаюсь, Коль, что тебе удастся меня обрадовать.
— Я по поводу татуировки нашего утопленника хотел высказать свои соображения.
— Да не тяни кота за хвост, Коль, ты мне уже третий раз обещаешь и все не рассказываешь, давай уже, — занервничал следователь.
— Семен Евгеньевич, помнишь, зимой меня командировали фотографировать межведомственные соревнования по борьбе?
— А, это там, где у тебя пленку забрали гэбэшники?
— Точно! Я им еще предложил тогда напечатать фотокарточки, ведь кто лучше меня изготовит мои снимки? Они — нет. Сами, сказали, сделают.
— Наверно, в этих соревнованиях их сотрудники участвовали, вот они и забрали негативы. Коль, а что здесь такого-то?
— Так вот, Семен Евгеньевич, там у одного участника на плече была такая же татуировка!
— Ты шутишь? — Максимов от такой новости даже привстал.
— Может, конечно, не совсем такая, но очень похожая! Семен Евгеньевич, ты же знаешь мою память, я раз увидел — запомнил на всю жизнь.
— Да знаю, знаю. — Максимов снял очки, подышал на стекла и принялся протирать их о рукав рубашки. — Обрадовал ты меня, Коль, ничего не скажешь.
— Так я тебя предупреждал.
— Коль, а кто был тот участник с татуировкой? — нарочито спокойно спросил следователь.
— Не знаю, — с улыбкой произнес Пузановский. — На его фамилию и звание я не обратил внимания. Кто ж знал, что его татуировка нас заинтересует? А вот наколочку запомнил. Фотокарточки этого парня, как ты понимаешь, у меня тоже нет, но он остался здесь, — Коля показал пальцем на голову.
— А кто вообще принимал участие в этих соревнованиях?
— Соревнования были между представителями различных силовых структур. А конкретные подразделения там не объявлялись, только фамилия, звание и номер участника. Но из того, что пленку забрали, можно догадаться, что там были и серьезные ребята.
— Да, версия, что убитый имел отношение к силовому ведомству, становится все более реальной, — Максимов почесал затылок.
— Официальный запрос здесь вряд ли что даст, — высказал предположение Пузановский.
— Да, — потер внезапно вспотевший лоб следователь. — Официальный запрос здесь не пошлешь. Да и на кого запрашивать? Ни фамилии, ни звания, только непонятно какая татуировка на плече. Да меня Кривицкий на смех поднимет, предложи я ему сделать такой запрос. Да и не ответит никто, — заключил Максимов.
— Ну почему никто? — тихо произнес Коля.
— Не понял, — удивился Максимов.
— Судья соревнований — Бадиков, — произнес Пузановский. — Мы с ним уже лет десять знакомы, даже порой собираемся пивко пососать.
— Так ты хочешь сказать, — догадался Максимов, — что можешь у этого Бадикова узнать о том участнике?
— Узнать — это громко сказано, не факт, что он его вообще помнит, но поинтересоваться, думаю, смысл есть.
— Коля, так какого…