— Всё, все свободны. Когда опера ушли, следователь собрал все немногочисленные бумаги по этому делу, сложил их в папку, выдохнул и намерился идти к начальству. Но в этот момент зазвонил телефон. Сегодня пообщаться с начальством Максимову было не суждено. Звонил помощник Кривицкого и уведомил Максимова, что тот уехал в главк на совещание и следователя будет ждать ровно через сутки. — Ну, хоть в чем-то сегодня повезло, — вслух произнес Максимов. В запасе появился еще один день. Глава 10 В пятницу вечером пивной бар «Жигули» был забит до отказа. Публика самых разных мастей толпилась в зале, облепив круглые столы. «Жигули» считался культовым заведением в городе и потому привлекал весьма разношерстную публику, подчас даже экстравагантную. Днем нередкими посетителями здесь были представители творческих профессий, андерграундные художники и поэты, непонятые массами. Ну а вечером в пивбар набивались клерки из близлежащих контор и работяги с соседних строек. Но, несмотря на всю разношерстность публики, скандалы в этом заведении были весьма редким явлением. А иногда вспыхивающие перепалки гасились сразу же, на начальной фазе, совместными усилиями соседей. Оформлен пивбар был в весьма необычном стиле, и в этом была личная заслуга его директора. Во время последнего ремонта директора пивбара, товарища Гвоздикова, посетила гениальная, с его точки зрения, идея пригласить для оформления заведения своего товарища, дизайнера помещений Вольдемара Козицкого. Тому очень понравилась задумка, и он за нее с большим энтузиазмом ухватился. Дабы на месте отработать концепцию оформления заведения, Козицкий в один из дней наведался в пивбар. Тут же за кружечкой пива, любезно предоставленной Гвоздиковым, было решено создать концепт. Так как в тот момент Вольдемар занимался оформлением морской академии, все его творческие задумки находились в спектре морской тематики. Вольдемар решил не растрачивать свои гениальные творческие идеи на посторонние темы, а оформить бар тоже в морском стиле. Пиво полилось рекой. И чем больше его поглощалось, тем шикарнее и красочнее рисовался интерьер заведения. На первых двух кружках была подобрана цветовая гамма. Для стен был выбран цвет морской волны с лазоревыми вкраплениями. Третья кружка пошла на разработку дизайна столов. Их было решено сделать в форме деревянных бочек. На четвертой и пятой кружках Козицкому пришла очередная гениальная идея. Он предложил разместить на стенах заведения как элементы оформления предметы, имеющиеся на складе морской академии. Это штурвал от корабля, рында, морские фонари и рыбацкие сети. В угол бара предложено было установить корабельный якорь. На шестой кружке решено было окна заведения оформить в виде иллюминаторов. На седьмой и восьмой — продавщиц за стойкой одели в форму матросов, а уборщицу нарядили пиратом. Потом дизайнер пошел еще дальше. Он потребовал сменить название бара на соответствующее морской тематике. Гвоздиков, слушая товарища, с ужасом ожидал, что же предложит Козицкий на десятой кружке. Но, к счастью, тогда Вольдемар только громко икнул, плавно завалившись на бок, сполз на пол и тут же благополучно захрапел. Таким образом, потерпев фиаско, Гвоздиков все же решил не отказываться от идеи оформления заведения в морском стиле. Он принял решение лично заняться оформлением интерьера своего заведения. На следующий день стены в пивной были выкрашены в незамысловатый голубой цвет. А на них развешано полсотни репродукций картин Айвазовского, отобранных и закупленных лично Гвоздиковым в соседнем книжном магазине. На этом морскую тему в оформлении закрыли, и все остальное осталось сугубо сухопутным. Под потолком пивной медленно вращались два засиженных мухами огромных вентилятора, которые, впрочем, прохлады не создавали совсем. Из-за жары входные двери бара всегда были распахнуты. Чтобы купить пиво, требовалось отстоять очередь к прилавку и там получить заветную кружку. Пиво было здесь не все одинаковое. И продавщица чудесным образом могла подать клиенту одну кружку свежего, а вторую — вчерашнего. От этого был не застрахован никто, исключение составляли только особо приближенные клиенты. Коля-Карлсон ввиду работы в милиции входил в их число. Все места в заведении были только стоячие. Люди толпились за столами, пили пиво и громко переговаривались. От этого в зале стоял постоянный гул, прерываемый звоном ударяющихся друг о друга кружек. Пузановский размашистым шагом вошел в заведение и огляделся по сторонам. Найти свободный столик в «Жигулях» в пятничный вечер было абсолютно нереальным делом. Но Николай прекрасно знал об этом обстоятельстве и еще днем, сразу после разговора с Максимовым, сгонял в «Жигули» и переговорил кое с кем из работников заведения. И сейчас Пузановский отнюдь не искал свободное место, а высматривал стол с табличкой «Заказано». Вначале Николаю из-за большого количества посетителей это даже не удавалось, но потом он увидел в дальнем углу, у стены, прямо под репродукцией «Тонущего корабля» сиротливо стоящий пустой стол. Коля-Карлсон принял боевую позу, выставил вперед свой огромный живот и, словно арктический ледокол, сметая все на своем пути, ринулся к этому столу. Посетители в ужасе отскакивали от Пузановского. Мужичок в помятой шляпе с кружкой пива в руке, еле успев увернуться, недоуменно пробормотал: — Да, «малыш», бульдозер у нас на стройке, по-моему, изящнее тебя передвигается. Добравшись таким образом до пустого стола, Коля с удовлетворением обнаружил на нем стоящую табличку из оргстекла с надписью красной краской «Заказано». Он шумно выдохнул и, довольный, перевернул ее надписью вниз. Пододвинув стол ближе к стене, встал между ней и столом прямо под репродукцией. Оперся спиной о стену и положил руки на стол. Если бы в этот момент в пивную зашел посторонний человек, он бы принял Пузановского за важного директора пивбара, хозяйским взглядом наблюдающего за работой заведения. Но Колю-Карлсона в этот момент волновали более приземленные вещи. Он с тоской поглядывал на народ, попивающий из запотевших кружек холодный пенный напиток, и ему тоже очень хотелось отхлебнуть из такой вот кружечки. Но он не решался отлучиться от своего стола, так как скоро должен был подойти его товарищ, Толя Бадиков. Облокотившись на стол, Коля от нечего делать стал раскачиваться и рассматривать местную публику. За соседним столом стояла компания из четырех человек. Это были интеллигентного вида мужчины в дешевых заношенных пиджачках с лоснящимися локтями. Они с кислым видом потягивали пиво и что-то угрюмо обсуждали. «Это завсегдатаи, клерки из близлежащих контор, — глядя на них, думал Пузановский. — Для них в пятницу после работы с коллегами попить пивка в “Жигулях” — незыблемая традиция. Это как последний глоток свободы перед грядущими выходными, неизменный атрибут которых — вечно недовольные растолстевшие жены в бигуди и бесконечно визжащие дети». Коля перевел взгляд на соседний с ними стол. Здесь стояла группа мужиков в рубашках, расстегнутых почти нараспашку. Они о чем-то весело и громко переговаривались, при этом похлопывая друг друга по плечам, а по их раскрасневшимся лицам струился пот. Руки некоторых из них были плохо отмыты от краски, а под ногтями чернела грязь. Стол возле них был заставлен полупустыми кружками, а в центре стояли две трехлитровые банки, на дне одной из которых оставалось еще немного пива. На газетке лежала наполовину очищенная сушеная вобла и большая гора чешуи и рыбных костей. Из кармана штанов одного из них торчало горлышко бутылки. «Это строители с соседней стройки, — усмехнувшись, подумал Коля, — вечно веселые и вечно пьяные. Вон, им даже пиво в банки налили, наверное, из-за экономии чистой посуды. Этим сколько ни налей, все равно мало». Тем временем тот из них, у которого из кармана торчала бутылка, достал ее. На красно-белой этикетке было написано «Русская водка». Украдкой оглянувшись по сторонам, он быстро плеснул по хорошей порции в кружки. Все одобрительно заулыбались и дружно вознамерились выпить. Но в этот момент к их столу подошла уборщица в темно-синем застиранном халате и с тряпкой в руке. Бесцеремонно отодвинув в сторону одного из них, она произнесла: — Ну-ка, поднимайте свою посуду! — тоном большого начальника, не терпящего возражений, заявила она. Строители дружно похватали кружки и тарелки, а уборщица принялась возить по столу грязно-серой тряпкой. Наткнувшись на газетку с сушеной воблой, она взглянула на строителей и рявкнула: — Сколько раз вам говорить, чтоб со своим здесь не видела?! В следующий раз к чертовой бабушке вас погоню отседа! Вы меня поняли? — грозно глядя на них, произнесла она. — Теть Зоя, да это мы ж здесь взяли, — попытался схитрить один из них, из кармана которого торчала бутылка. Другие сразу стали толкать его локтями. — Чего?! — грозно посмотрев на строителя, произнесла уборщица. — Я тебя прям щас отседа выпровожу! Здесь у него! У нас такой воблы уж неделю как нету! — Теть Зой, да вы не сердитесь на него, дурака, он у нас новенький, — стал заступаться за товарища сосед. — Новенький! Смотрите у меня! — снисходительно произнесла уборщица. — А то у меня разговор короткий, — произнесла она и направилась к другому столу. Коля в очередной раз окинул взглядом пивбар в ожидании товарища. — А ты, «малыш», че грустишь сегодня, где твой второй-то? — обратилась к Пузановскому внезапно появившаяся возле его стола уборщица. — Да вот, жду, должен сейчас подойти, — произнес Коля. — А, ну, давай, давай. Там Клавка сказала, чтоб ты, как заказывать будешь, ее кликнул. — Хорошо, теть Зой, обязательно. Уборщица в пивбаре была важным и знаменитым человеком. Ее здесь любили и побаивались. Она была в курсе всего происходящего в этих стенах и знала всех более-менее постоянных посетителей. В своем темно-синем застиранном халате и с тряпкой в руке тетка была настоящим символом «Жигулей». Появляясь возле стола всегда внезапно, она тут же принималась елозить тряпкой, не обращая никакого внимания на наставленные тарелки и кружки. Завидев уборщицу, посетители моментально хватали снедь и отпрыгивали от стола. — Колян, ты кого-то ждешь? — внезапно раздалось над головой у Пузановского. Тот от неожиданности резко повернул голову к говорящему, чуть не опрокинув стол. Прямо перед ним стояли, растянув лица в широких улыбках, два Толи Бадикова. — Еперный… — произнес Пузановский и с изумлением уставился на двух Толь. Он сначала подумал, что от огромного желания испить пива у него уже начались галлюцинации. Пузановский потряс головой. Он вдруг вспомнил, что у Толи есть брат-близнец, Вася Бадиков, который, по рассказам Толи, жил в Свердловске. Братья Бадиковы были как две капли похожи друг на друга. Оба бывшие спортсмены, борцы, оба работали тренерами и судьями различных соревнований, но один — в Ленинграде, а другой — в Свердловске. Комплекцией оба походили на Пузановского. Роднил этих людей и неуемный аппетит. Каждый из них весил под сто тридцать килограммов, и каждого украшал такой же огромный живот, как у Коли-Карлсона. — Коль, знакомься, это мой братан Васька, — с улыбкой представил Пузановскому родственника Толя. — Вот, приехал погостить. — Ну, здорово, братаны! — Пузановский вышел из-за стола. — А я уж думал, галлюцинация меня накрыла. — Он пожал каждому руку и принялся обнимать братьев. Из-за особенностей комплекции выполнить эту процедуру было непросто. Соприкоснувшись животами, они сильно наклонялись друг к другу, и только после этого им удавалось обняться. Народ в пивной был в восторге. Даже строители за соседним столом притихли и оторвались от своего пива. Они принялись наблюдать за встречей трех толстяков. Такое зрелище даже для пивной было достойным внимания. Хотя местных посетителей сложно чем-то удивить, настолько богатая на разнообразные неординарные события была жизнь в этом заведении. Мужичишка в помятой шляпе достал из своего портфеля фотоаппарат «ФЭД» и подошел к друзьям. — Вы не против, если я вас разочек щелкну? — обратился он к трем толстякам. — Такое нечасто встретишь. — Валяй, — краснея от удовольствия, произнес Коля-Карлсон. Друзья приняли позу, а мужичишка встал на колено и принялся фотографировать их с нижней точки, видимо, для того, чтобы еще больше выделить их и без того огромные животы. — Ну, все, заканчиваем с фотосессией. — Коля посмотрел в сторону прилавка, за которым продавщица в голубой пилотке разливала из краника пиво по кружкам. — Пора бы уже и горло промочить, — обратился он к братьям. — Да уж, и на «зубок закинуть» чего-нибудь не помешает, — согласился с ним Толя Бадиков. Коля и братья Бадиковы направились в сторону прилавка, стараясь как можно меньше задевать животами стоящие возле прохода столы. Завидев подходящую к прилавку троицу, продавщица, разливающая пиво, крикнула кому-то в сторону подсобки: — Клавка, иди, твои «малыши» пришли и еще третьего с собой привели. Из подсобки появилась другая продавщица в белом фартуке, надетом поверх голубого халата. На голове у нее красовалась такая же голубая пилотка с вышитой надписью «Жигули», прижатая заколкой к волосам. — А, «малыши» пожаловали! — воскликнула она. — Ну, проходите сюда, в стороночку, — пригласила их Клавка к прилавку в сторону от общей очереди. Толстяки подошли и встали возле него полукругом, полностью заслонив его собой. — Коль, ну, что сегодня заказывать будете? Тот почесал с обеих сторон огромный живот. — Да, наверно, как обычно: пельмешков для разминки да жареных сарделечек, ну и пивка. — Коля вопросительно посмотрел на спутников. Те в ответ одобрительно закивали. — Сколько? — спросила Клава. Пузановский вновь оглянулся на своих спутников. Толя почесал затылок и произнес: — Коль, я думаю, местных пельмешков для разминки можно и по три порции на брата заказать, а там посмотрим. — Точно! — одобрительно произнес Коля. — Давай, Клав, нам по три порции пельмешек организуй! — Пузановский от предвкушения потер руки. — Хорошо, — ответила Клава. — Так я вам тогда их в кастрюльке и вынесу, а то что там по тарелкам размазывать. — Нет, Клав, — подал голос молчавший Вася, — если в кастрюльке, тогда давай десять порций уже для ровного счета. А то что там девять, ни туда ни сюда. И соусом еще полить не забудь, — добавил он, — а можно еще сверху зелени какой покидать. — Точно, Клав, давай десять нам, — согласился с Васей Коля. — Пельмешки у нас никогда не остаются. — Как скажете, — согласилась Клава, — десять так десять. А еще что будете? — Ну и тяжелую артиллерию, как обычно. — Сардельки, что ль? Сколько? — Думаю, двумя с половиной кило обойдемся? — вопросительно посмотрев на друзей, предположил Толя Бадиков. — Чтоб уже не морочиться! — Да давай нам три кило уже, — ответил за всех Коля. — По кило на брата. Только ты, Клав, скажи там, чтобы сарделечки-то нам хорошенько обжарили. — Это само собой, — согласилась Клава. — Коль, ну куда ты все время торопишься?! — схватив его за руку, произнес Вася Бадиков. — Что ж это за тяжелая артиллерия такая — всего три кило?! Хотя бы уж три с половиной надо брать, это хоть куда ни шло. Коля посмотрел на Василия, а потом, повернувшись к его брату, с улыбкой произнес: — Вижу, Толь, братец твой — знатный едок! Наш человек! А я-то хотел заказать четыре, но постеснялся. А братец твой, молодчина, поправил. — Коля схватил Васю за плечи и легонько потряс.