Заурчал мотор, и лодка плавно стала отходить от берега. Роберт закурил. Его лицо, опаленное солнцем, было покрыто небрежной щетиной. Сильные руки опирались на борт резиновой лодки. Как только они отплыли на глубину, поднялись волны – мощные, высокие, они выросли из ниоткуда. Аня вцепилась одной рукой в трос, натянутый вдоль борта, другой рукой – в свое сиденье. Несмотря на то что она была в свитере и в спасательном жилете, ее трясло от холодных порывов ветра, пронизывающих насквозь и треплющих ее длинные распущенные волосы. Ревел мотор, лодку, словно перышко, бросало с волны на волну – резво, нетерпеливо. Мелкие брызги летели в лицо. Роберт решительно стряхнул пепел с сигареты, выпустив клубок едкого дыма в сторону, и посмотрел вдаль. Аня разглядывала его. Выжидающе, тревожно, с восхищением. Сильные мужчины всегда приковывали ее внимание. Но он казался ей неприступным. Они были будто на разных полюсах, так далеко друг от друга, что между ними и пропасть, и вечность. И разные миры, которые сошлись вместе лишь на миг. Когда он говорил со штурманом, в его глазах бегали огоньки. Улыбаясь, он щурил глаза, отчего становился похожим на хитрого лиса. Аня прекрасно понимала, что в его окружении присутствуют красивые женщины, едва ли он бывает обделен женским вниманием. Роберт привлекал и отталкивал одновременно. Она много раз обжигалась. Обещала себе, что научится беречь свое сердце, не подпуская к себе эгоистичных мужчин. Но сейчас глупая ухмылка не сходила с ее лица. И все мысли были о его губах, к которым прикасалась сигарета. Поравнявшись с яхтами, Роберт кричал ребятам, чтобы они по одному подходили к его лодке. Он объяснял юным яхтсменам их ошибки или подсказывал, как правильно справляться с ветром. Одному он кричал: «Потрави шкот!», другому – «Шверт подними!», третьему – «Не стой в левентике!», четвертому – «Иди в лавировку, живо!». Аня не понимала присущих парусному спорту выражений, но старалась запомнить как можно больше, чтобы использовать в своей статье. С берега виделось, что ребята ходят под парусом по спокойному морю, но оказалось, что ветер гонит яхты, треплет паруса, мотает из стороны в сторону, яхта наклоняется, вода заливается в лодку – и ребята должны следить, чтобы их яхта не сошла с маршрута, не столкнулась с другим судном, а когда в лодку попадала вода, нужно было быстро вылить ее специальным черпаком, привязанным веревкой к днищу. – Ветер дует в корму, какой курс? – кричал тренер парнишке. – Фордевинд[1]! – выдавал тот, словно зазубрил ответ. – Приготовься к повороту фордевинд! Смелее! Резче! – командовал тренер. Яхты класса «Оптимист» в море Роберт дал последние указания мальчишке, которого, как щепку, мотало вверх-вниз по волнам в маленькой и неустойчивой посудине, и махнул в сторону берега. По тону его было понятно, что он недоволен действиями испуганного паренька и легко выходит из себя, когда что-то идет не так. От холода и волнения у Ани зуб на зуб не попадал. Лодка повернула в сторону берега и под косым углом своеобразными зигзагами пошла вперед, подпрыгивая на волнах. Позже Роберт объяснил, что такая траектория движения позволяет избежать переворачивания судна. Он взглянул на Аню, наклонился и слегка коснулся ее колена рукой – быстро, будто вскользь, и сразу же отдернул руку, достал из черного водонепроницаемого мешка белый шерстяной свитер и, не спрашивая разрешения, накрыл ее босые ноги со словами: «Не хватало вам простудиться». От его прикосновения, словно от электрического разряда, по телу пробежали мурашки. В голове пронеслись сумбурные мысли, ей хотелось понять, что значил его жест: нравилась ли она ему или он, как джентльмен, просто проявил заботу? Происходящее казалось ей миражом – они неслись по волнам, на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Но он не говорил с ней и не смотрел в ее сторону, в то время как у нее была возможность понаблюдать за ним, и этих мгновений было достаточно, чтобы понять, в какой непростой ситуации она окажется этим летом. Она потеряла счет времени и думать забыла про свои вопросы, прилежно подготовленные заранее и выписанные на бумагу. В молчании они доплыли к берегу, на мелководье заглушили мотор, давая возможность лодке спокойно причалить. Роберт резво перепрыгнул за борт и оказался по колено в воде. Придерживая борт рукой, он дал ей знак подойти к нему. Обычно она не терпела такого отношения, но подчинилась беспрекословно. Он обхватил ее бедра руками и перенес на берег. Между ними пробежала искра, взволновав их обоих. Те секунды, что он прижимал ее к себе, точно найденную в море русалку, показались ей вечностью. Он тяжело дышал и был так близко от ее лица, что она снова невольно подумала о его губах. Поставив ее на песок, Роберт попрощался и поспешил обратно в лодку, которая уже начала отходить от берега. Аня мысленно отвесила себе подзатыльник. Это ж надо было так влипнуть! Она возвращалась домой почти бегом. Выстроившиеся в аллею буки, ведущие на холм, вздрагивали от резких порывов поднявшегося ветра. Ветви потрескивали, шуршали, будто желая предупредить о чем-то. Но Аня не могла думать ни о чем другом, как о поступке Роберта. Влетев в дом, она тут же прошла на кухню, чтобы заварить себе горячий чай. Ее трясло, и она никак не могла согреться. В поисках Розы она вышла в сад через открытые двери гостиной. Увидев Аню, Роза, читавшая книгу в шезлонге, сразу же обратилась к ней: – Анечка, привет! Утром я не застала тебя, разоспалась сегодня. Ты занималась йогой? – Добрый день, Роза. Нет, друг Луки катал меня на лодке, я наблюдала за тренировкой спортсменов, – ответила Аня мечтательно. – А, Роберт? Он все такой же нахальный и обаятельный? – Угу, – кивнула Аня и покраснела, сразу же представив себе, как он сидит в лодке и улыбается ей. Она невольно расплылась в улыбке. – Ох, пропала ты, девочка, – ответила Роза, будто читая ее мысли. Женщина вмиг сменила благодушие на строгость. – На пепелище счастье не построишь! – Что это значит? – опешила Аня. – А то и значит! Не пара он тебе! Ты же умная и порядочная девушка, тебе нужен такой же спутник. – А с Робертом что не так? – Я бы не сказала, что он искренний и простой человек. У него несколько лет назад была жена, они жили в деревенском доме. Однажды что-то отмечали большой компанией, веселились. Ночью их дом сгорел – видать, из печки уголек выскочил. Все спаслись, но после этого события жена от него ушла – разбежались. Люди говорили, что это из-за его неосторожности и безалаберности пожар случился. То ли окурок он не затушил как следует, то ли дверцу печи не прикрыл… Он любил шумные компании, выпить, покутить, а ей хотелось тихого семейного очага. Тот дом его жене по наследству достался и был ей очень дорог. Она не смогла простить ему наплевательское отношение, все-таки некрасиво он себя повел: даже не взял вину на себя, все отрицал, сваливал на нее. Роберта с тех пор как подменили. Он закрылся ото всех, никого к себе близко не подпускал, стал жестким, неприступным. Они с Лукой вместе учились, были знакомы с детства, но последние годы дружба их еле теплится. Лука жалеет друга, а я давно ему говорю: когда у человека душа черная, ему никто не нужен. Сердце Ани заныло от жалости к Роберту. Трагичное прошлое теперь объясняло его поведение, его холодность и отчужденность. Должно быть, он сильно страдал, но уж она-то сможет растопить лед его сердца! – Роза, а расскажи мне историю вашего дома! Это еще немецкая постройка? Лука тут жил? – сменила тему Аня, чтобы отвлечься от откровенных мыслей о тренере. – У этого дома непростая судьба и своя тайна, – оживилась Роза, устроившись поудобнее и прикрывшись пледом. – На этом месте еще в довоенные годы стоял немецкий рыбацкий дом, а когда после войны переселенцы приезжали в Калининградскую область, они занимали дома, только что покинутые немцами, со всеми вещами и мебелью. И этот дом достался деду Луки – Афанасию. Когда они с женой прибыли сюда, у дома была проломлена крыша, а комнаты внутри завалены битым кирпичом, осколками снарядов, вещами. Они своими руками все разобрали, подлатали крышу. А потом случайно дед обнаружил пустоту за стеной подвала, разобрал стену – а там оказался склад немецких книг и сундук с монетами. Они смогли соседнюю землю выкупить и сад разбить, очень уж нравилось им здесь. А потом деда отправили работать в Саратовскую область, и дом пустовал пятнадцать лет. Когда Афанасий вернулся, дом представлял собой жалкое зрелище: пока хозяева отсутствовали, соседи-алкаши вломились в дом и сделали его местом своих посиделок – раньше же никаких охранных систем не было… Непрошеные гости распилили стропильную систему на дрова – зимы были холодные, печи топить было нечем, все в ход шло, что плохо приколочено, – заборы, сараи. Люди топили печи даже янтарем! В те годы море выбрасывало куски размером с кулак, и местные собирали их и бросали в топку. Книгами немецкими топили, мебель распиливали. Столько богатства сожгли! Та часть крыши, которую прежде снаряды пробили, не выдержала и повторно рухнула, а вместе с ней и часть стен сложилась внутрь. Но Афанасий упертый был и на старом фундаменте возвел дом заново, частично уцелевшие кирпичи использовал, по памяти восстановил дом. Тут Лука все детство провел, пока отец по морям ходил под иностранным флагом. Возвращался с долларами – семью кормил. Лука такой же работящий и ответственный вырос – в лепешку разобьется, но родных обеспечит. Места тут чудесные. – Правда чудесные! А дом-то какой, оказывается, почтенный и хлебнувший жизни, – ответила Аня. Ей захотелось внимательнее рассмотреть дом внутри и снаружи, побродить по окрестностям, представляя, как Лука в детстве бегал по склону холма, раздирая руки о заросли ежевики, играл в моряков и пиратов, воображая себя капитаном корабля. Наутро Аня отправилась к порту в надежде проветрить голову после беспокойной ночи: она до рассвета не могла сомкнуть глаз, мысли роем кружили в голове, перед глазами пробегала одна и та же картинка: Роберт касается ее ног и накрывает мягким теплым свитером, берет ее на руки и выносит на берег. Минуты, проведенные с ним наедине, в воспоминаниях растягивались в часы. А новые подробности его жизни убеждали Аню быть терпимее к его резким перепадам настроения. Аня принадлежала к тому типу женщин, которые спасали своих мужчин, отдавая всю себя и не прося ничего взамен. Она не привыкла, чтобы о ней заботились, поэтому выбирала отношения, где мужчине нужны были ее поддержка и помощь. У нее перед глазами был пример отца, для которого ей пришлось стать и нянькой, и спасительницей и который полностью лишил ее веры в то, что кто-то захочет оберегать ее и поддерживать. История, рассказанная Розой, пробудила в ней давно забытые переживания юности, когда отец оставил их, и с тех пор ей пришлось учиться жить самой, не надеясь ни на кого. Разглядывая Роберта, у Ани щемило сердце – она находила в нем едва уловимые черты отца. Когда она видела папу последний раз, он был примерно того же возраста… Завернув за угол, она окинула взглядом безлюдный пляж и вздрогнула, завидев мужской силуэт на песке. Рядом сидела собака. Теперь, если она подойдет к нему, он наверняка подумает, что она нарочно его выследила. Но это лучше, чем томиться в неведении, поэтому она уверенным шагом направилась к берегу, увязая кроссовками в сухом песке. – Доброе утро! – добавив немного нежности в голос, как можно спокойнее произнесла Аня. – Доброе! – ответил совсем не удивленный ее появлением Роберт и улыбнулся так мягко и ласково, будто тоже провел ночь с мыслями о ней. – Садитесь! – добавил он, расстилая свою кофту на песке. Небо было бесцветным, словно у нового дня кончились краски. Серебряный занавес дождя надвигался со стороны моря, и первые тяжелые капли опускались в воду, робко и будто извиняясь, что потревожили. Казалось, море застыло от удовольствия – ни единой волны, только круги от прикосновений дождя украшали серо-синюю гладь. – Удивительно, каким невыразительным может быть море! – задумчиво сказала Аня. – Оно отдыхает, чтобы завтра покорить вас своей красотой, – ответил он. Она не знала, как заговорить с ним о своих пробуждающихся чувствах, а он молчал, будто ему совсем нечего сказать. Просидев в тишине несколько минут, показавшихся вечностью, раздосадованная, Аня поднялась, отряхивая бледно-голубые джинсы от песка, и медленно заговорила, с укором бросая в него каждое слово: – Как вы можете быть таким спокойным? Он встал, серьезно посмотрел ей в глаза и тихим голосом ответил: – Это внешнее спокойствие. Внутри меня все бурлит. Его напряженная поза, отсутствующий взгляд, интонация – все говорило о том, как тяжело ему даются эти слова. Он швырнул в сторону сигарету и, окликнув Руну, направился в сторону машины. Аня в растерянности осталась стоять на месте, подавляя в себе желание бежать к нему – кричать и целовать его небритые щеки. Но нельзя. Она приехала в этот провинциальный городок всего лишь на лето, и угораздило же ее попасть в эту странную то ли игру, то ли зарождающуюся историю отношений! Ей не осталось ничего другого, как принять поражение с достоинством – она помахала ему вслед, когда он обернулся, и побрела к дому. Всю дорогу ей хотелось лишь одного – оказаться рядом с ним. Надавать ему пощечин, разузнать, что значит его поведение, рассказать ему, что он дурак и что он медленно сводит ее с ума. Он выводил ее из себя своим равнодушием. Ей бы хотелось, чтобы он был мерзким. Лучше бы он был коротышкой с пивным брюшком и уродливым лицом, хромым и неуклюжим, то есть нисколечко не привлекательным. Тогда бы она не обращала на него никакого внимания, и его забота не волновала бы ее так сильно. На следующий день Аня проспала почти до полудня, потому что полночи не могла сомкнуть глаз. Настроение ее было скверным. Она злилась, потому что обещала себе, что не будет переживать из-за мужчин. К двум часам Аня не выдержала бездействия и отправилась в городок, чтобы немного развеяться. Девушка толкнула дверь кафе, находившегося неподалеку от порта. Неряшливого вида женщина с засаленными волосами, собранными в хвостик, скучала за барной стойкой. Аня заказала капучино и еле отговорилась от блинчиков не самой первой свежести, которые навязывала ей официантка в качестве десерта. Чашка обжигающего кофе немного отвлекла от урагана внутри. «Черт! И почему в этом милом местечке до сих пор не научились готовить вкусный кофе?» – чуть не удивилась она вслух. Пойло в стакане имело горький вяжущий вкус – ни тонкого благородного букета, ни аппетитного аромата… Сморщившись, Аня обхватила чашку двумя руками и поднесла к губам. Именно он рекомендовал ей это кафе. И каждое утро он держал в руке черный бумажный стакан с жирной красной чайкой сбоку, приговаривая, что ему некогда завтракать дома, а это кафе – его «спасательный круг от голодного обморока». Значило ли это, что он живет один и предпочитает забегать в кафе, лишь бы не пить кофе в полной тишине, пялясь в окно, или она снова позволила фантазии додумать то, чего нет на самом деле? Предприняв очередную попытку выпить невкусную коричневую жидкость, она вздохнула и поставила чашку на стол. Нет, это невозможно! Заказывала капучино, а ей приготовили кофе с молоком, причем на последнем явно сэкономили, потому что напиток получился чересчур крепким и горячим. Но сил ругаться из-за кофе не было. Да и какой в этом толк? Все равно другого кафе вблизи нет, а это значит, что ей придется стать здесь частым гостем. Расплатившись, Аня встала из-за стола и пошла к выходу, чуть не столкнувшись в дверях с Робертом. Он вдруг улыбнулся ей так искренне и приветливо, что почва ушла у нее из-под ног, а внутри что-то больно заныло. – Не составите мне компанию? – спросил он. Она на секунду замешкалась, готовая с радостью выпалить «Да, с радостью», но потом вспомнила то холодное безмолвие, с которым он катал ее на лодке, и ее передернуло от мысли снова играть в молчанку и ерзать на своем месте, не зная, чем себя занять. Она терялась рядом с ним. И хотя не считала себя тихоней и скромницей, в его компании ей становилось неловко. – В другой раз. Мне пора идти, – спокойно ответила Аня и, поравнявшись с ним в дверном проеме, выскользнула на улицу, где в нос сразу ударил свежий воздух с запахом соснового бора. – Постойте! – услышала она за спиной и замерла на месте. Бежать бы, не оглядываясь и не теряя свою гордость. Но было в этом мужчине что-то чарующее. Роберт сделал несколько шагов в ее сторону и, заглянув в глаза, тихо произнес: – У вас потрясающая фигура. Я видел, как на днях вы играли на пляже с моей собакой. Они были знакомы уже достаточное количество времени, чтобы перейти на дружеское «ты», но он, будто бы нарочно соблюдая дистанцию, обращался к ней на «вы». Было ли это намеком, что между ними ничего не может быть, Аня не знала. Так же, как и не находила ответа, почему он то убегал от нее, то шел следом. – Спасибо. Вы меня смутили. – Румянец запылал на ее щеках. Он глупо улыбнулся и добавил: – Я последние ночи очень плохо сплю, все думаю о ваших формах. – Бросьте ваши шуточки! – возмутилась она, про себя подумав: «Боже, что за пошлость? Неужели он неотесанный мужлан, эдакий сельский житель, который ценит в девушках лишь внешность и готовность впустить его к себе, когда ему приспичит?» Теперь ей стало не только неловко, но и гадко. Так вот почему он так дерьмово выглядел вчера утром? Небось насочинял себе в ночи всякого и решил, что она будет бегать не только за его псом, но и за ним самим. И после проявленной им заботы в лодке он наверняка был убежден, что она сражена наповал. Но не тут-то было! Его выходки, конечно, не оставили ее равнодушной, но не настолько, чтобы позволять ему так нагло и грубо подкатывать к ней. – Мне пора, до завтра! – Аня развернулась и стремительно направилась прочь. Хватит на сегодня: невыносимо видеть его лицо снова и ощущать себя такой потерянной и одинокой рядом с ним.