Его кожа обжигала мои ладони. — Ты такая красивая, — прошептал он между поцелуями. Положив ладонь мне на затылок, Мэддокс притянул меня ближе, проводя языком по моим губам. Я приоткрыла рот, умоляя и желая получить все, что он мог мне дать. Сердце бешено колотилось, кровь бурлила в венах. Я хотела его. Полностью. Здесь. Сейчас. Я покачивала бедрами, желая облегчить боль, и он обхватил меня за бедра. — Эмми, — прошептал он. — Эмма, ты должна остановиться. Он перекатился, прижав меня к земле и подняв мои руки над головой. — Перестань, — Мэддокс задыхался, его глаза потемнели так сильно, что осталось лишь тонкое серебряное кольцо. Мои губы болели. Мэддокс облизнул свои пересохшие губы. — Я хочу тебя, Эмми. Боже, я чертовски сильно хочу тебя. Но не здесь и не сейчас. Я закрыла глаза, осознав, как себя веду. — Прости, — прошептала. — Не извиняйся, — он покачал головой. — Только не за это. У меня задрожала нижняя губа, и я была на грани от слез. Чувствовала себя так, словно набросилась на него и была сбита. Знала, что на самом деле все не так, и я просто поддалась моменту, но все же было неловко. — Эмма, — он нахмурился. — Не плачь. Я пытаюсь вести себя благородно, а твое грустное лицо мне очень мешает. Я смогла улыбнуться. Он усмехнулся. — И ты готова признаться, что хотела бы, чтобы наш первый раз был именно здесь? — он провел пальцами по моей скуле. — Нет, — ответила я. — Прости, — повторила. — Не знаю, что со мной не так. Он усмехнулся, склонив голову к моей шее, а затем поднялся на ноги. — С тобой все в порядке, Эмми, — протянул руку, помогая мне подняться, — это называется гормоны. Я все еще чувствовала себя смущенно и неловко, пока он надевал футболку и рубашку. Мэддокс обнял меня за плечи, прижимая к себе и целуя в макушку. — Не думай об этом, Эм. Я тихо рассмеялась. Он хорошо меня знал. Иногда даже слишком хорошо. Прежде чем он увел меня, я успела спросить. — Как называется это место? Он посмотрел на воду, его лицо потемнело от… сожаления? — Это Уиллоу Крик. Глава 18 Я ШЛА ВСЛЕД ЗА МЭДДОКСОМ обратно к машине, изо всех сил стараясь забыть о том, что буквально набросилась на него. Щеки все еще пылали при одной мысли об этом, и я усилием воли заставила красноту исчезнуть. Мне нужно поговорить хоть о чем-нибудь. — Ты сказал, что Карен и Пол тоже жили здесь, — это было первое, что пришло мне в голову. Он кивнул, открывая двери, и мы забрались внутрь. — Как им удалось уехать? — я поморщилась от сказанного. Это прозвучало грубо и бессердечно. — Прости, я имела в виду, что… Я просто хотела сказать… — забормотала, не в силах составить связное предложение. Он протянул руку и сжал мое колено, не убирая руку. — Все хорошо. Я понимаю, что ты имела в виду, — сделал паузу, оценивая следующие слова. — Пол получил повышение по работе, и им пришлось переехать поближе, но они все еще жили не там, где сейчас, если ты об этом. Мэддокс крепче сжал руль. Он был явно напряжен, и я забеспокоилась, что это произошло из-за его рассказа о родителях. Возможно он рассказал об этом до того, как был готов. Мэддокс прервал мои размышления. — Твоя мама сказала, что через пару недель у тебя день рождения. Я поморщилась. — А что еще она сказала? Он усмехнулся, и хотя его глаза были скрыты солнцезащитными очками, я знала, что они светятся смехом. — Она сказала, что ты наряжалась и пела короткие песенки собственного сочинения. Лицо покраснело, и я с трудом вспомнила, как дышать. Вспомнила, как в пять лет нарядилась в красное блестящее платье, черные туфли, накрасилась маминой косметикой, которой было немного, поскольку она почти ей пользовалась, и спела песню о… сыре. Да, о сыре. Почти все мои песни были связаны с какой-то вещью, которую я любила. Обычно это была еда. Что я могла сказать? Мне вечно хотелось есть. — Эй, мои песни не были короткими, — возразила я, — Они гениальные. Песни, которые теперь я писала, были только для меня и никто, даже Мэддокс, не увидит их. — Ты все еще их помнишь? — спросил он, заинтересовано приподняв бровь. Я пискнула. Чувствовала себя, как загнанный в угол кролик, и если бы мы не находились в движущемся автомобиле, я бы сбежала. — Возможно. Он рассмеялся, стараясь прикрыть улыбку рукой, пока вел машину. — Это мило. Я поморщила нос от отвращения. Не уверена, нравится ли мне, когда парень зовет меня милой. Выглядело унизительно, словно обращаешься к младшей сестре. Но возможно я слишком остро реагирую из-за отсутствия опыта общения с парнями. В прошлом я тратила много времени, чтобы оттолкнуть парня, а не понять его. — Матиас хотел, чтобы я купил обед и привез его с собой, а затем, надеюсь, смогу увидеть, как ты продемонстрируешь свои способности по написанию песен. Я покраснела и закачала головой. — У меня не такой большой опыт в написании песен, — защищалась я. — Не такой, как у тебя, — тихо добавила, вспоминая день, когда играла на фортепиано написанную им песню, а Мэддокс пел. Она была прекрасна. Ее мог написать кто-то намного старше Мэддокса, как мне казалось. Те песни, что писала я, блекли на этом фоне. — Откуда тебе знать, если ты никому не давала слушать их? — возразил он. Черт бы его побрал. Он подловил меня. — Что если у меня ничего не получится? — спросила я тоненьким голоском. Мне претила мысль о том, что я не справлюсь с тем, что люблю. Мэддокс заехал на парковку местного ресторана и выключил мотор. Снял солнцезащитные очки и окинул меня возмущенным взглядом. — Как мы можем знать хороши ли мы в чем-то или нет, если не попробуем? Я постаралась улыбнуться, но провалилась. — Хорошо, Йода. Он ухмыльнулся.