— Спасибо. Он быстро поцеловал меня и отстранился до того, как ситуация накалилась. Он отошел и открыл дверь в «У Гриффина» — местную кофейню-ресторанчик… Это было странное место, где тусовались подростки и студенты колледжа, и я сразу же почувствовала тепло тела Мэддокса. Войдя внутрь я почувствовала райский аромат кофе и пирожных. — Привет, Гриффин, — обратился Мэддокс к крепко сложенному хозяину заведения, стоявшему у кассы. Он поднял руку и слегка помахал. — Вы сегодня играете? — поинтересовался Гриффин. — Нет, только мы двое, — Мэддокс приобнял меня за плечи. Гриффин ухмыльнулся. — Я даже рад, что тут нет твоего брата. В последний раз, когда вы здесь были, мне пришлось разнимать драку. Мэддокс рядом со мной тяжело вздохнул. — Прости за это. Гриффин пожал плечами. — Это в прошлом. Могу что-нибудь предложить? Мэддокс посмотрел на меня. — Кофе со льдом, — я полезла в сумочку за своим кошельком. — Мне то же самое, — сказал Мэддокс, потянувшись за своим бумажником в задний карман. Я была полна решимость опередить его. Он всегда платил за меня, теперь моя очередь. Я толкнула его бедром с такой силой, что он споткнулся и выронил бумажник. — Вот, — я протянула Гриффину десять долларов. Старик хихикнул. — А ты мне нравишься. — Боже, Эмми, — проворчал Мэддокс, отряхивая пыль с кошелька. — Кажется, ты мне еще один синяк поставила. Я рассмеялась. — Прости, я была вынуждена это сделать. Гриффин передал мне сдачу и отправился готовить напитки. — Я бы оплатил, — ворчал Мэддокс, убирая бумажник в карман. — Знаю, что заплатил бы, — заверила я. — Но мне хотелось самой. Он пробормотал себе поднос что-то о том, что иногда я бываю чертовски властной. На моих губах появилась улыбка. Гриффин передал нам напитки, и я проследовала за Мэддоксом к столику в углу, который частично был скрыт стеною. В кофейне было многолюдно, но не так, как в день открытого микрофона. Я приходила сюда с Сэди, и тогда народу было так много, что тела буквально прижимались друг к другу. Я нервно заерзала: сперва начала дергать концы волос, а затем играла с соломинкой. Понимала, что это лишь вопрос времени, когда Мэддокс потащит меня на импровизированную сцену и все услышат нашу песню. Он выглядел не менее обеспокоенным, постукивая пальцами по столешнице. Впрочем, Мэддокс всегда отстукивал какой-нибудь ритм. — Может, покончим с этим? — наконец прошипела я. Он захихикал, в уголках глаз проступили морщинки. — Мы собираемся спеть песню, а не к дантисту идем. Нельзя просто покончить с этим. Подожди, когда все встанет на круги своя. — В таком случае, это неправильно. Думаю, нам пора уходить. Я попыталась встать, но он схватил меня за руку, чтобы не убежала. — Не так быстро. Я села обратно. — А что, если людям не понравится? — спросила, давая ему понять, как сильно тревожит меня эта мысль. Он наклонился вперед с задумчивым видом. — Мне кажется, всегда будут те, кто тебя любит, и те, кто ненавидит. Посмотри правде в глаза, людям нравится поносить друг друга, но, если ты в себе уверен, ничто другое не имеет значения. — Я говорила о песне, а не о себе, — возразила. Он улыбнулся, подавив смешок. — Принцип один. Если ты уверена в этой песне, то неважно, что думают о ней другие. И почему он всегда оказывается прав? Это чертовски раздражает. Я расправила плечи и выпятила подбородок. — Я верю в нашу песню. — А я верю в тебя, — он поднялся и поцеловал меня в щеку, прежде чем указать в сторону сцены. Ему не нужно ничего говорить. Я знала, что это значит. Я последовала за ним на сцену. Там не было барабанов, лишь гитара и клавишные. Мэддокс взял гитару и сел на табурет, указав мне на клавишные. Оказавшись на сцене, я встала за клавишные, и мои нервы успокоились. Мне нравилась эта песня, и я гордилась ей. Другие тоже заслуживали, чтобы услышать ее. Мэддокс представил нас людям в кафетерии. — Мы написали кое-что небольшое, и надеюсь, что вы, ребята, полюбите ее так же, как мы. Он кивнул мне, и я знала, что это намек на начало. Сделав глубокий вдох, положила пальцы на клавиши. А затем я начала играть. Было заметно, что люди сперва волновались, поскольку все начиналось медленно, но когда мы запели, приблизились к середине, толпа увлеклась. Ощущение от того, как люди влюбляются в нашу песню, было непередаваемым. Когда все закончилось, на моем лице появилась глупая улыбка. Кажется, никогда прежде я не была так счастлива, как сейчас. Я вышла из-за клавишных, но прежде, чем смогла покинуть сцену, Мэддокс обнял меня, запечатлев на губах поцелуй, от которого перехватило дыхание. Когда Мэддокс почувствовал, что поцеловал достаточно крепко, отстранился и прижался своим лбом к моему. Я видела, что он хочет что-то сказать, слова готовы были сорваться с кончика языка, но парень остановил себя. Он взял меня за руку, и мы направились к нашему столику, чтобы забрать напитки перед уходом. Я слышала, как кто-то окликнул нас, когда дверь за нами захлопнулась, но Мэддокс не замедлил шаг. Более того, он заторопился. Мне пришлось почти бежать за ним к его машине, чтобы не отстать. Оказавшись внутри, он посмотрел на меня. — После такого выброса адреналина я думаю, что нам стоит сделать что-то более безумное. Здесь мы разогрелись. Я приподняла бровь.