— Эмма, — медленно произнес он мое имя. — Песня потрясающая, правда. Она… Она снесла мне крышу. — Но… Но ты же исправлял ее, — заикнулась я. Он хмыкнул. — Признаю, я немного ее подправил. Но совсем чуть-чуть. Хочешь посмотреть, что я изменил? Я кивнула, и Мэддокс протянул мне бумаги. Верно, он не много изменил, и его исправления сделали песню лучше. Они сделали ее сильнее. — Обычно мне требуется порядка десяти черновиков, чтобы придумать подходящий текст, а ты… Справилась в мгновение ока, — парень покачал головой, проводя пальцами по своим темным волосам. — Ты действительно удивительная. Я усмехнулась. — Ты только сейчас это понял? — Нет, — рассмеялся он, — Я понял это в тот самый момент, когда увидел тебя. Именно поэтому я и заговорил с тобой в первый раз. От его слов по телу разлилось приятное тепло и румянец. — А теперь самое сложное, — он протянул руку, чтобы помочь мне подняться. — Время для фортепиано. И снова я оказалась на скамейке перед фортепиано рядом с ним. Скамейка была такой маленькой, что между нами не оставалось места. — Я думал о чем-то таком… — он начал играть, и я прикрыла глаза. Мелодия закончилась, я открыла глаза и увидела, как он пожимает плечами. — Что-то вроде этого. Ты справишься лучше, чем я. — Сомневаюсь, — фыркнула в ответ. Я услышала достаточно, чтобы уловить нужное звучание, так что стала играть, пока он все записывал. Музыка для меня была второй натурой, даваясь мне так же легко, как дыхание. Мне нравилось, что с Мэддоксом было так же. Это позволяло нам общаться так, как не могут общаться другие люди. Это была особая связь. — Я бы хотел, чтобы ты начала сначала, — сказал он, поднимаясь. — Дай мне минутку. Он подошел к барабанной установке, достал палочки из заднего кармана. — Теперь начинай. Я рассмеялась, покачав головой над его командой, но сделала, как он просил. Я проиграла четверть песни, когда он вступил с барабанами. Сперва это был только грохот, а потом он стал нарастать — именно так, как он хотел. Мы закончили. Мэддокс вскочил с места, зажав в руке палочки. Указал ими на меня, взволновано прикусив губу. — Вот это, Эмми, и есть то, что называется хитом. — Ты так думаешь? — спросила я, все еще сомневаясь в тексте. — Я это знаю, — ответил он. Вышел из-за барабанной установки и подошел ко мне. Склонился и прижался к моему лбу своим. — Помнишь, ты говорила, что не знаешь, чем хочешь заниматься после школы? Я кивнула. — Думаю, только что ты это осознала. — Что? — спросила я, смущенно. — Ты — композитор, Эмма. Просто и ясно. Я уставилась на него и рассмеялась. — Нет, определенно, нет. — Да. И я смогу убедить тебя, когда эта песня станет хитом. Я фыркнула. — Если ты забыл, то мы всего лишь два подростка, которые пишут песню в твоем гостевом домике. Она не станет хитом. — Посмотрим, — усмехнулся он. И что-то подсказывало мне, что так и будет. Глава 19 НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ СПУСТЯ я поспешно шла за длинноногим Мэддоксом по центру Винчестера. Солнце только начинало садиться, заливая нас алым светом. — Куда мы? — спросила я. Мэддокс взял меня за руку и повел по улице. Видимо, я шла недостаточно быстро. Как обычно на нем были джинсы с неизменными барабанными палочками в заднем кармане, черная футболка и кепка. — Если бы я сказал, то испортил сюрприз, — он обернулся на меня, изогнув губы в улыбке. Черт бы побрал эти сюрпризы. Я прищурилась, пока он не отвел взгляд. — Из-за этого сюрприза я не помчусь с криками по улице? Он усмехнулся. — Не знаю… Зависит от твоих страхов. Ты же говорила, что выпрыгнешь вслед за мной из самолета. И я не думаю, что это так же страшно. — На самом деле мне не нравится находиться в неведении, — прорычала я. Что-то подсказывало, что его задумка мне не понравится. — Я держу рот на замке. — Придется мне открыть этот замок, — проворчала я. Он лишь посмеялся надо мной. Наконец, остановился и распахнул дверь в местную кофейню. Я знала это место. — Ох, черт возьми, нет, — я вырвала руку из его хватки. — Знаю, что ты собираешься сделать, но этого не произойдет. Я покачала головой. — Эмма, — простонал он, и поскольку мое полное имя использовал редко, я поняла, что он говорил серьезно. — Люди заслужили услышать нашу песню. Я хочу посмотреть на их реакцию. — Ни в коем случае, — прошипела я. Не считала себя застенчивой, просто не была общительной, но выйти на сцену и спеть перед людьми казалось мне слишком сложным. — Эмми, — он протянул руку и ласково потрепал меня по щеке, а от его нежного взгляда я едва не растаяла. — Прошу, ради меня. О Боже, он смотрел на меня щенячьими глазами. Я ожидала, что его нижняя губа сейчас опуститься. Склонился ближе, проведя носом по линии моего подбородка. — Прошу, — снова взмолился. Я прикрыла глаза и издала тихий стон. — Ты играешь нечестно. — Я никогда не говорил обратного. — Хорошо, я это сделаю, — легко сдалась. Мне следовало поверить Мэддоксу, что песня хорошая, и на самом деле это пугало меня больше, чем само пение, поскольку она шла от сердца. Мэддокс победоносно улыбнулся.