Он сжал кулаки, и на его лице заиграли желваки, но меня это не впечатлило. — Хорошо, — нехотя согласился мужчина. — Во-первых, ты должен провести нашего человека на территорию… — И как вы себе это представляете, это не просто полицейский участок за углом, а тюрьма с самыми настоящими преступникам, — как маленькому ребёнку сказал он. —Это твои проблемы, придумаешь, что-нибудь, — небрежно бросила я и продолжила. — На всё про всё у тебя два дня, если справишься, помогу сбежать из страны. А если нет — пойдёшь на корм червям, а перед этим заставлю посмотреть, как твою жену по кругу пустят. Самой мерзко стало от своих слов, но мастерски это скрыла в надежде, что он согласится и мне не придётся идти на совсем крайние меры. И так совесть начинает грызть, а мне потом ещё жить с этим. На второй день Харрисон пропустил на территорию нашего человека, как помощника поставщика продуктов. И позаботился о том, чтобы его и фургон не обыскали. Валере удалось разместить взрывчатку в том крыле, где даже лучше, чем мы предполагали. Меньше жертв будет. На третий день утром встретились с Харрисоном. — Подсыплешь это всем охранникам, как ты это сделаешь и куда, меня не волнует, — протянула пачку с сильным снотворным. Он поморщился, но взял. — Лучше бы сразу пристрелили, — недовольно бросил он. — Я могу твоего сына пристрелить… — Не надо, — тут же встрепенулся. — Дайте мне с ними поговорить, я половину сделки уже выполнил. Кивнула Толе, и тот набрал Серёжу, отдал трубку Харрисону, и он успокаивал жену, обещая, что всё будет хорошо и их скоро отпустят. Разговор явно был на пользу, так как Харрисон был готов на всё. — В два часа ночи мы будем на задней стороне здания, приведёшь туда Дёмина и без фокусов, — пригрозила пистолетом, развернулась и села в машину. В оговорённое время мы стояли на месте, сердце грозилось сломать пару рёбер своим бешеным стуком. Толя, в отличие от меня, был поспокойнее, как, собственно, и остальные. Мы разделились и каждый следил за обстановкой на своём месте. Парень, которого мы нашли здесь, в штатах, остался в фургоне, его задача нажать на кнопку, когда мы будем в сборе. — Я их вижу, — раздалось в наушнике, и у меня сердце вовсе рухнуло в пятки. — Лестница, — Паша был на дереве недалеко от того места, где ждали мы с Толей и видели всё в бинокль. Взяла себя в руки и бросила верёвочную лестницу через забор, там, где срезали проволоку полчаса назад. Поднялась сама и посмотрела вниз, Харрисон держал Марата на мушке, за что обязательно ответит. А Марат… был ни жив ни мёртв. Никогда не чувствовала себя настолько спокойной и полноценной, как в тот момент, когда прыгнула в его объятиях, смяла его губы — и будто жизнь в меня вдохнули. По его щеке потекла слеза, которая сжала моё сердце в тиски. По выражению его лица поняла, что он уже отчаялся, что не ждал уже ничего хорошего. — Нам нужно поторопиться, — сказал Толя в тот момент, когда Харрисон спрыгнул на землю и стянул лестницу. — Поехали домой, — сказала, глядя в глаза Марата. Как только сели в фургон, и он сдвинулся с места, раздался грохот, и ночную темноту озарил красный свет, второй взрыв не заставил долго ждать. Надеюсь, Тайманов попал под огонь и отправился за своим дорогим братцем. Ехали мы к дому, которого сняли за городом, в тишине. Марат смотрел себе под ноги, заламывая пальцы, я прижалась к нему всем телом и просто наслаждалась тем, что он рядом. До одури хочется услышать его голос, но потерплю, пока не останемся вдвоём. Мне больно видеть его таким подавленным, его — Марата Дёмина, мужчину, который в любой ситуации шутит и подкалывает. Сейчас сидит такой мрачный, не живой… чужой и в то же время такой родной. Страшно подумать, какие испытания ему пришлось пройти по вине этой твари — Новикова. Выпытывать у него я ничего не буду, захочет — сам расскажет. Заставлять его вновь пройти через всё — не собираюсь. Как и я, в свою очередь, не собираюсь говорить ему, что было за то время, что он сидел в тюрьме. Потому что знаю — ему будет больно услышать об этом, как и мне, услышать про то, что вытворяли с ним. — Приехали, — голос Толи вырвал из раздумий. Я повернула голову к нему и кивнула, он всё понял и головой дал знак всем выйти. — Марат, — обращаюсь я к нему, но реакции никакой. Аккуратно касаюсь ладонью его плеча, и он вздрагивает — моё сердце пропускает удар. Какого, чёрта? — Тшшш, это всего лишь я — Рита, твоя несносная, — улыбаюсь вымученно. — Мы приехали на место, пойдём в дом? — он еле заметно кивает, и мы выходим из фургона. Зашли в дом, Марат посмотрел по сторонам, а я на него. Отросшие грязные волосы были взъерошены и торчали в разные стороны, густая борода скрывала половину его лица, бледная кожа, грязные пальцы. Чёрт! У меня руки зачесались сорвать с него эту оранжевую робу и сжечь её к чертям собачьим. Из кухни доносились голоса ребят, которые, видимо, решили не тревожить нас и скрылись там все вместе. — Может… — Хочу помыться, — прервал он меня. — Конечно, идём, я покажу, — направилась в сторону ванной комнаты, слыша шаги за спиной. — Вот, — открыла дверь и зашла внутрь. — Там чистые полотенца, тут зубная щётка, бритва и так далее. Я принесу одежду, — вышла и пошла в одну из комнат, где была моя сумка. Нашла среди вещей, приготовленных заранее, специально для него, тёмно-серый спортивный костюм и бельё. Поспешно вернулась в ванную комнату и застыла в проёме. К горлу подкатил ком, в груди больно кольнуло, а в уголках глаз собралась влага. На данный момент, мне хотелось рыдать в голос и одновременно выбить все зубы, сломать руки и ноги тому, кто посмел оставить эти следы на теле Марата. Казалось бы, голое тело любимого человека после такого долгого воздержания, должно вызвать совсем другие чувства. Но нет, я смотрела на него не так. Шрам на боку, явно от самодельного тупого ножа, размером с ладонь, под рёбрами поменьше… на пятом шраме перестала осматривать его тело и перевела взгляд на его лицо. Он наблюдал за моей реакцией, встретившись с моими глазами, которые наполнились слезами, развернулся и подошёл к зеркалу. Я оставила одежду на тумбе рядом с белой раковиной и собралась уйти, оставить его помыться, но его голос остановил меня у двери. — Поможешь? — развернулась и увидела бритву в его руках. — Конечно, — не понимала почему, между нами это напряжение, но решила, что пусть он придёт в себя, а там само собой всё наладится. — Давай начнём с головы, — предложила я, достав из шкафа на стене машинку для стрижки. Марат легонько кивнул и присел на край ванны. Я включила воду, чтобы ванная набиралась, пока мы приведём его в порядок. Тёмные волосы падали на кафельный пол, и ко мне медленно возвращался мой Марат. Быстро справившись с головой, я взялась за бороду. Пар от горячей воды наполнил ванную комнату и запахло свежестью геля для душа, что я вылила в воду. — Готово, — сказала я и выключила машинку. Марат кивнул в знак благодарности и, шагнув через бортик, опустился в горячую воду. Я переминалась с ноги на ногу, не зная, как поступить. — Останься со мной… пожалуйста, — я пару секунд стояла неподвижно, потом улыбнулась и сделала шаг в его сторону. — Залезь, — я в секунду избавилась от одежды и последовала за ним. Марат облокотился о бортик, и я развернулась спиной и легла на его грудь. Моё сердце бешено стучало от его близости, от прикосновения тела к телу. Вдруг стало так спокойно, так хорошо, чувство полноценности накрыло меня с головой. Умиротворение наполнило каждую клетку моего тела. Он обвёл руками мою грудь и коснулся губами макушки головы. Сжал в своих объятиях так сильно, что хрустнули кости. Хотелось расцеловать каждый миллиметр его тела, чувствовать его ещё ближе. Мне кажется, что даже если съем его, мне всё равно будет мало. — Спасибо, — хриплым голосом разорвал он тишину. — Тебе спасибо, что выжил, что дождался меня, что верил, — на выдохе сказала я. — Я верил, потом… — замолчал и перестал дышать. — Что потом? — аккуратно и тихо спросила. — Мне передали письмо, где ты написала… — Я никаких писем не писала, — прервала его. — Я уже понял, ещё тогда, после ранений, — тут его голос дрогнул, и я сжала его руку и коснулась губами. — Всё закончилось, больше нас никто не тронет — прошептала я. — Откуда шрам? — спросил серьёзным голосом. А я наделась, что не успел заметить. — Упала, — коротко бросила. — На пулю, — хмыкнул не веря. Я почувствовала, как напряжение спадает, уступая место лёгкости и непринуждённости. — Главное, что мы живы, остальное уже не важно. Марат развернул меня в своих объятиях, и я оказался так близко к его лицу, что чувствовал горячее дыхание. Подняла руку и прошлась ею по родному лицу, по его телу пробежались мурашки, несмотря на горячую воду. Дыхание сбилось у обоих, взгляд перемещался с его глаз на губы и наоборот. Первая не выдержала я — впилась в его губы и застонала от удовольствия. Я опустила руки на его плечи, придвинулась ближе, и он обнял меня за талию и заставил оседлать его, благо просторная ванна позволяла. Прижал моё тело к себе, чтобы чувствовать максимальную близость, жар его кожи, бьющееся сердце. Проникла языком в рот, мечтая поглотить его всего, чтобы был всегда рядом. Медленно гладил мою спину, спуская руки ниже, к моей попе. Сжал ягодицы, и я застонала ему в губы, Марат со свистом вздохнул, когда я потёрлась промежностью о его стоящий колом члену. — Трахни меня так, как только ты умеешь, — сказала я, и эти слова подействовали на него, как красная тряпка на быка. Впился в мои губы собственническим поцелуем, провёл ладонью по влажным складкам, проник пальцем, и я неосознанно прикусил его язык. Продолжал елозить на нём, сама насаживаясь на пальцы. — Если я сейчас, — оторвался от моих губ, — не окажусь в тебе, кончу себе на живот, — трудно дыша, проговорил он. Я усмехнулась, но чуть приподнялась, Марат обхватил мои бёдра, направил член в моё лоно и стал насаживать меня на свой стояк. По телу прошла приятна дрожь, член внутрь дёрнулся, а я думала, что только от проникновения кончу. — Сука…, — выругался Марат, сжимая мои бёдра. Плавные движения медленно переходили в быстрые и жёсткие. Впился в губы Дёмина, поглощали стоны друг друга, всасывала его язык наслаждаясь неописуемым удовольствием. Вода плескалась во все стороны, устраивая лужи на полу. Но мне плевать, я в объятиях моего Марата, прыгаю на его члене, не сдерживая стоны.