Ригби глубоко вдохнул и выдохнул, его усы зашевелились. — Это было пару лет назад, честно скажу. Тогда я впервые увидел чудище. Так я решил его называть. Я не уверен, что это за существо, в отличие от дочери. Но это чудище. Да, ужасное чудище. Он замолчал, чтобы сделать глоток напитка, и я склонилась вперед в предвкушении. Я поправила камеру, направив ее на его лицо. — Впервые я увидел зверя в этом домике. Стояла осень, выпал первый снег. А первый снег всегда падает как перьями. Очень легкий и красивый. И холодный. У меня не хватало бревен для камина, и я спал рядом с огнем, укутавшись в спальный мешок. Я посмотрела на камин и представила сцену. Теперь я в домике одна не останусь. — Видимо, я уснул, — продолжал он, глаза стали широкими от воспоминаний. — Потому что я вдруг услышал звук. Он звучал издалека, казалось, что у меня заложило уши. А потом я услышал четче. Дергали дверную ручку. Вверх. И вниз. Кожу на шее покалывало, я боролась с желанием оглянуться и посмотреть на дверь. Мне нужно было снимать их, но казалось, что что-то темное и тяжелое нависает надо мной сзади. — Я смотрел в тот момент на огонь, и он уже был не таким ярким. Я развернулся и огляделся. Я не боялся, но было любопытно. Чего бояться? Медведи не дергают ручку двери, когда пытаются ворваться. — И что произошло? — спросил Декс, опуская пустой стакан на стол за собой. Как по волшебству, Кристина взяла бутылку Митча и наполнила стакан. Ригби погладил усы, глядя на дверь, растерявшись на миг. — Я не могу это забыть. Даже сейчас я помню это так ясно, как день, в который родилась Кристина. Дверная ручка двигалась, словно кто-то стоял снаружи и пытался войти. Но войти как можно тише. А я запер дверь. Той ночью было ветрено, и засов прогнил, так что я запер на замок. И хорошо. Этот замок у меня для того, чтобы гости ощущали себя в безопасности здесь, хоть в лесу нет дикарей. Но тогда я подумал, что они живут на горе и ищут теплое место для укрытия. Он замолчал и глубоко вдохнул. — Первым инстинктом было схватить ружье. И я вскочил на ноги, но осторожно, чтобы не шуметь. В домике было холодно, огонь почти догорел, и ружье было ледяным в руках. Но, когда я схватил его, шум прекратился. Я смотрел, ручка не двигалась. Я был готов обделаться, потому что был уверен, что человек был не у двери, а у окна. И смотрел на меня. Оглядитесь. Видно что-то за окном с блеском огня на стекле? Декс повернул голову назад. При этом он кивнул мне. Я перевела камеру на окно за Кристиной и Митчем. Ригби был прав. Было видно лишь смутное отражение всего внутри. Кто-то мог смотреть на нас оттуда, но мы этого не заметили бы. — И вот, — начал Ригби, я направила камеру на него, — я замерз и пытался понять, что делать дальше. Он не мог войти, у меня было ружье, и я решил, что это преимущество. А потом я вспомнил про окна в спальне. Они были не так высоко над землей, их легко можно разбить. Отлично. Он объяснял, как плохо быть в домике, если с нами что-то случится. — И я пошел туда проверить. Там проще видеть, ведь в спальнях темно. Я выглянул наружу. Я ничего не видел. Сначала. А потом луна вышла из-за туч и озарила снег. Я увидел на нем следы. Очень большие следы. Свежие. А потом… Я ощутила тяжесть в воздухе, словно все в комнате напряглись в ожидании следующих слов. — А потом я услышал другой звук. Скрежет. Звук, от которого мне становилось не по себе. Хуже, чем гвоздем по доске. Не могу даже его описать, но мне было жутко. Я крепче сжал ружье и пошел туда. Дверная ручка не двигалась. Но что-то за дверью — да. Между полом и дверью есть пространство. Обычно я закрываю его резиной, чтобы не проникал холод, но той ночью резина была отодвинута. И четыре когтя двигались под дверью. Я охнула, сердце колотилось в груди. Я не сдержалась. Кристина тоже заскулила. Ригби кивнул и вытер лоб. — Они были там секунду и пропали, словно чудище поняло, что я смотрю. Ах, не хочу даже думать, что случилось бы, если бы… в общем, когти не были обычными. Они были длиннее и прямее, чем у горного льва, и черные, словно вырезанные из черного камня. Первый коготь был длиннее… он был острее, тоньше, вдвое длиннее других. Было похоже на… пальцы. Он допил бурбон, вытер рот и протянул стакан Кристине. Я воспользовалась моментом и придвинула мой пустой стакан к ней. Кошмар, этой ночью я напьюсь. Иначе я не смогу спать. Хоть я не верила рассказу Ригби, мое воображение уже разыгралось, я и буду думать об этом. Я была очень рада, что буду спать с Дексом. Ему точно придется быть мне одеялом. Нет, лучше щитом. — Вот так вот, — сказал Ригби, отклонившись на спину кресла. — Это все? — спросил Декс. — Ага. Когти пропали. Я всю ночь не спал, жался в углу, кутаясь в спальный мешок с ружьем в руках. Как дурак. На следующий день я вышел наружу, следов не было. Снег их засыпал. — Но вы говорили, что у вас есть слепки следов. Это правда? — Да. Но с другой встречи. В прошлом году. Я покажу вам их завтра утром перед тем, как уходить, и расскажу немного. Но, думаю, я достаточно рассказал для этой ночи. Пора пить и говорить о другом, верно? Декс согласился, я выключила камеру и опустила. Я покачивалась от бурбона, улыбалась от головокружения. Декс встал, потянулся и подошел ко мне. Он похлопал меня по руке. — Не убирай камеру, — предупредил он. — Мы немного поснимаем снаружи. Ха. Смешно. — Может, не надо? Он улыбнулся. — Ты теперь с камерой. Не бойся. — Я не боюсь, — пробормотала я. — Там холодно. — Ты должна бояться! — вдруг воскликнула Кристина, вставая с дивана. Я вздрогнула, забыв на миг, что она была здесь. Она недовольно посмотрела на папу, проходя мимо него. — Спасибо, Ригби, теперь я вряд ли усну. Не только на тебя нападали вообще-то. Он с сочувствием улыбнулся ей, она ушла в их комнату и захлопнула дверь. Он посмотрел на нас. — Я не хотел приводить сюда Кристину, но она настояла. Ей сложно отказать. Я пыталась сделать вид, что понимала, хотя мысленно осуждала его за то, как он относился к ней. Они извратили отношения отца и дочери, хотя мои отношения с отцом были не лучше. — Идем, — настаивал Декс, принеся мне пальто и протягивая его. Я вздохнула и позволила ему укутать меня в пальто. Вскоре мы все прошли к двери. Я разглядывала ее, пыталась понять, как когти — или, не дай бог, пальцы — могли пролезть под ней. Они должны быть тонкими. Если это произошло. Мы с Дексом вышли с камерой и смотрели на домик снаружи, все вокруг освещал свет датчика движения, и я приходила в себя от истории. И бурбон приятно кружил в животе, отвлекая. — Сними лошадей у столбика, — предложил Декс. Я так и сделала, хотя они просто стояли, потряхивая хвостами, наполовину во тьме, наполовину в свете фонаря. Это было атмосферно. — Это уже что-то, — сказала я про интервью, двигая камеру, чтобы постепенно снять весь домик. Декс потер руки в перчатках и поднес ко рту, подул на них. — Он неплохо рассказывает, я даже удивлен, — отметил он. — И он, похоже, верит в это. Может, это и не розыгрыш. Я вскинула брови. Его глаза были темными и серьезными. — Что-то быстро ты передумал, — заметила я. — Мне кажется, что он рассказывал правду. Что я могу сказать? — Скажи, у кого черные когти? У медведей. Я была в лагере в Калифорнии, там всюду стояли таблички. Медведи умные, когда рядом еда. Думаю, и это был медведь, который пытался пробраться в дом. Сначала бил по ручке, а потом полез под дверь. — Хорошее объяснение, Скалли. — Молчи. — А ты напористая, когда выпьешь, — отметил он с ухмылкой. Так ведь и было… — То, что это меня напугало, не значит, что это правда. Мне нравится верить, что это не правда. Так лучше для нас. Он подошел ко мне, двигаясь осторожно по снегу. — Собираешься не давать мне спать всю ночь? Я опустила камеру и сменила тему. — Как я справилась? Со съемкой. Он убрал выбившуюся прядь мне под шапку. Даже сквозь перчатки его пальцы казались теплыми. — Отлично, Перри. Я закрыла глаза и не открывала их, пока он не убрал пальцы. — Идем, нужно расслабиться, — тихо сказал он — А с чудищами расправимся утром. Это звучало неплохо, и я пошла по велению бурбона. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ — Сумасшедшие восьмерки! — завопила я позже вечером, бросая карты на стол.