Декс прижал ладонь к лицу, Ригби поднес палец к губам. — Эй, Кристина пытается спать, — возмутился Ригби. Я робко улыбнулась. Робко и криво. Я была пьяна, мы играли в «Сумасшедшие восьмерки». Я побеждала, ведь бурбон был как криптонит. Точнее, наоборот. Я была невероятна в картах, когда выпивала. Мы играли пару часов, и часы на стене, сделанные из блестящего куска дерева с нарисованными на нем утками, показывали десять вечера. Это не было поздно для меня, но я видела, что старики устали. Ригби зевал, а Митч выглядел так, словно спал с открытыми глазами. Только мы с Дексом играли серьезно, хотя я была пьянее, чем он. Потому что я выпила больше бурбона. — Простите, — я попыталась прошептать. Получилось хрипло. — Я просто хороша в картах. Декс криво улыбнулся Ригби. — Просто не будем мешать ей. Я стукнула Декса по руке, дотянувшись через стол. — Эй! Не нужно поблажек! Его взгляд плясал. — Ничего не знаю. Это одно из твоих правил проживания? — К черту правила, — сказала я. Его зрачки тут же стали шире. — Это я могу. Я мысленно улыбнулась и ощутила волну жара. Дело было не только в тепле в домике и бурбоне, распалившем меня. Дикий взгляд Декса довершал дело. Ригби с подозрением посмотрел на нас и встал. — Я иду спать. Завтра важный день, уверен. Для всех вас. Его слова звучали напряженно, Митч пошевелился рядом со мной. Точно. Мы мешали ему спать. Не очень мило с нашей стороны. Декс уловил это. Он опустил карты, встал и потянулся ко мне. — Идем, пьянчужка, — тепло сказал он. Декс схватил меня за руки и поднял. Ноги подвели меня, шли куда-то не туда, и я упала на его грудь. Блин. Я забыла, как это сложно. Он сжал руки вокруг меня, и я забыла, что и это было сложным. Я стояла, нет, склонилась под углом, не желая шевелиться. Я подняла голову, и мое лицо оказалось рядом с его, нас разделяли дюймы. Я улыбнулась. — Спасибо, что поймал меня. — Справишься? — спросил Ригби у Декса. Тот кивнул, не отводя от меня удивленного взгляда. — Я ее поймал, — сказал он. Я все еще улыбалась. Он легко поднял на меня, опустил правильно на мои ноги, словно поправлял стул. А потом обхватил меня рукой, прижал к себе и повел в нашу комнату. — Спокойной ночи, — бросил он через плечо. Они пробормотали что-то, что я не услышала, и вскоре я оказалась в черной спальне. Декс отпустил меня, чтобы закрыть дверь, и я начала склоняться на бок. Вдруг он оказался рядом, сильные руки снова обвили меня, повели к кровати. — Вот, садись, — сказал он, опуская меня. Он начал снимать мои ботинки. Моя спина не хотела сидеть, и я отклонилась, пока не легла на кровать. Комната слабо кружилась. — Здесь темно, все кружится, — пробормотала я, когда он снял ботинок. — Прости, если ноги воняют. — Я и хуже видал, — сказал он и быстро снял второй. Я осталась одна на пару секунд, пока он делал что-то в углу. Свет засиял за моими закрытыми веками. Я открыла глаза. Он зажег керосиновую лампу. Его лицо появилось надо мной, когда он склонился. — Как ты? — Хорошо, — улыбнулась я. — Снимай рубашку. Он улыбнулся. — Ого, ладно. Ты точно в порядке. — Можешь снять и штаны. Его улыбка стала кривой. — О, Перри. Осторожнее с просьбами. Я обхватила его голову и притянула к себе. Мое тело было накачано алкоголем и адреналином из-за недавнего страха, заражено от перспективы сна с ним. Быть обнаженной с ним. Заниматься сексом у камина. Эти мысли кружились в венах, делая меня в приятном смысле тяжелой, мне хотелось его, словно я была пространством, которое нужно было заполнить. Мои пальцы оказались в его волосах, запутались в прядях и держали крепко. Я опустила к себе его встревоженное лицо и прошептала: — Тогда тебе придется снять мою одежду. Он скользнул похотливым взглядом по моему лицу, а потом заморгал и попытался взять себя в руки. — Я переодену тебя в пижаму, — заявил он грубым тоном. — Я сплю обнаженной. — Не сегодня, — он начал расстегивать мои джинсы. Я подняла бедра, чтобы он стянул джинсы, быстро сняла сама свитер и футболку. Воротник зацепился за лицо, но, когда одежда снялась, я лежала там, радуясь тому, что у меня было новое нижнее белье: кружевной коричневый лифчик и подходящие шортики, которые я купила во время шопинга с Ребеккой. Покупка была не из дешевых, но стоила того, судя по выражению Декса, глядящего на меня. Он был ошеломлен. — Ого, — выдохнул он, глаза задерживались на каждой части меня, словно он изучал самую заманчивую головоломку. — Зачем ты так со мной? Я рассмеялась и приподнялась на локтях. Комната закружилась, я пыталась не обращать внимания на тошноту. — Я? Я ничего не делаю. Он погладил подбородок. — О, ты делаешь. Ты многое делаешь. Мой взгляд упал на его живот, но он быстро отвернулся к моему рюкзаку, вытащил мою футболку со «Slayer» и фланелевые штаны. — Вот так. Не холодно? Я покачала головой, хотя мои соски затвердели так, что могли резать плоть. И не только от холода. Декс не обращал внимания, он приказал мне поднять руки в воздух. — Я ощущаю себя разочарованием человечества, — скорбно отметил он, надевая футболку на мои руки и принимаясь спускать ее к моей груди. — Такая красота должна быть на выставке в музее. Он опускал футболку, позволяя рукам нежно скользить по моей груди, и мои колени дрожали от его жарких прикосновений. Его рот был приоткрыт, он закрыл на миг глаза, наслаждаясь ощущением моей груди, пока я таяла от его пальцев. Он гладил груди, потер большими пальцами мои набухшие соски. С моих губ сорвалось скуление. В порыве страсти я приподнялась и поцеловала его, чтобы его влажный рот заглушил мои вопли. Я хотела только его сейчас. Хотела его член в своих руках, ощутить, каким твердым я его сделала. Я хотела попробовать его, заставить застонать. Я хотела быть другой, без правил и ограничений. Без сердца. Он пробовал меня языком жадно, словно не мог утолить жажду. С его губ сорвался тихий стон. Раздраженный звук смирения. Он с неохотой отодвинул голову, оставляя мои губы. Я задыхалась. — Перри, это не ты, — прошептал он. Декс прижался лбом к моему лбу и закрыл глаза. — Не делай так с собой. — О чем ты? — сказала я и скривилась, зная, что прозвучало невнятно. — Идем в кровать, — сказал он. Декс выпрямился и отодвинул одеяла. Он обошел кровать и принялся снимать штаны. Я любовалась его попой, обтянутой трусами, пока он не скрыл ее штанами на шнурке. Он развернулся и поймал мой взгляд. Указав на одеяла, он приказал: — Залезай. Под одеяло. Сейчас. Я не двигалась. Я смотрела, как он забирается в кровать, сбрасывая рубашку в последнюю минуту. Он лежал на спине, скрыл одеялами свое удивительно гладкое и подтянутое тело. — Нет, — сказала я, перевернулась на четвереньки и подползла к нему, пока не зависла над его телом, моя грудь задевала одеяла. — Перри, — предупредил он. — Ты пьяна. — А ты трусишка, — ответила я соблазнительным тоном. — Говорить можешь, а выполнять — нет.