— Да где там… маленькую помню. Она ко мне ходила за черешней. Было у меня два дерева, урожая на всю улицу хватало. В прошлом году вымерзли. Вот придет, я ей ягод наберу, а она ест и мне про свое житье-бытье рассказывает. А я про свое. Бабка померла, она реже ездить стала, видно, дочь с отцом чего-то не поделили. А потом и матери не стало, тогда Вика и вовсе от случая к случаю к деду заглядывала. Наверное, обижена была, а может, в том, что случилось, деда винила. По мне, так правильно. Осталась девка без отца-матери. А вы где остановились? — резко сменила она тему. — В гостинице. — У Соньки, что ли? — Да, — ответила я, присматриваясь к Клавдии, она насмешливо спросила: — Небось дорого у нее? — Ну… как вам сказать. — Уж эта своего не упустит. Такая, прости господи… — Она ведь приезжая, если мы правильно поняли. — Приезжая. Явилась сюда с мальчишкой своим, вроде отдохнуть. А хозяин гостиницы о ту пору один жил, она и смекнула, как мужика вокруг пальца обвести. Стала с ним жить. А он хворый. Она и добилась, чтобы он на нее гостиницу переписал. Родного сына без всего оставил, чужим людям отдал. Вот такой пронырой Сонька оказалась. — Сын не пытался решение отца оспорить? — А как оспоришь? По бумагам он ей все продал. Продал, а денежки где? Нет денежек. По-умному все провернула, комар носа не подточит. — Странно все-таки, что он сыну ничего не оставил. Или они не ладили? — Да вроде ладили. Хотя, если честно, с женой Григорьевич давно развелся. Она в городе с сыном жила, он здесь. Парнишка летом, бывало, приезжал, отцу помогал. Отец-то строго с ним. Может, оттого и ездить стал редко. А может, дела какие. Вырос парнишка-то, взрослая жизнь пошла. — Гостиницу он уже после развода купил? — Видно, так. Иначе сыну чего-нибудь да перепало бы. А так вышло, что кукиш с маслом. Он на похоронах на Соньку даже не смотрел, небось рассчитывал ее с вещами в тот же день отправить. А оказалось — его уже на кривой кобыле объехали. Есть такие бабы… Соньке этого мало, она опять мужичка подходящего нашла, разведен и тоже намного старше. Небось думает, долго не проживет, — хихикнула Клавдия. — Да, боюсь, здесь-то она просчитается. Он мужик крепкий. — Это кто же такой? — Ивлев Геннадий Алексеевич. Живет неподалеку от нее. Видный мужчина. Раньше пожарной частью командовал. Здесь у него дача. Была. А как на пенсию вышел, сюда окончательно перебрался. Вот Софья его и присмотрела. Правда, пока таятся, но людей не проведешь. Да и с постояльцами она, похоже, не прочь дружбу водить. Хотя это, может, раньше было. Ивлев вряд ли такое потерпит, не тот мужик. Клавдия начала подниматься с намерением покинуть дом, и я быстро спросила: — А как у вас вообще… тихо? — А кому шуметь-то? Одни пенсионеры. Летом дачники понаедут, но они все возле озера, а мы туда, считай, и не ходим. — В дома не вламываются, на машинах гонки не устраивают? — Бог миловал. За домами соседи приглядывают, у нас так заведено, а по нашим дорогам сильно не разгонишься. — А вроде бы несколько лет назад молодую женщину сбили. Возле болота, по дороге к маяку. — Это когда ж такое было? Не помню. — Я вроде бы в новостях слышала. — Нет. Вы чего-то путаете. За все время — одна беда: дочка хозяина пропала. Полиция тогда приехала, по домам ходили, людей опрашивали, а больше ничего такого не припомню. Участковый и тот редко заглядывает, он в соседнем селе живет, там большой поселок, начальство городское, ну он, само собой, поближе к начальству. А у нас тишина. Что ж, если все посмотрели, так, пожалуй, мне пора. В деревне дел всегда хватает. Мы вместе покинули дом, Клавдия опустила металлические жалюзи на окнах и тщательно проверила замки. Возле ее дома мы простились и не спеша направились в сторону гостиницы. — Что скажешь? — спросил Вадим. — Похоже, тебе удалось разговорить тетку. — Да, поболтать она не прочь, но особой пользы я от нашей беседы не вижу. То, что у старика были непростые отношения с родней, мы и раньше знали. — Он винил себя в гибели дочери. — Ага. Но у меня фантазии не хватает вообразить, какое это имеет отношение к смерти старика. — Может, он скончался от мук совести? — усмехнулся Вадим. — Тебя не насторожили слова Клавдии о том, что в доме ей не по себе? — Кто-то за ней вроде бы подглядывает? — А если правда? — Естественная причина смерти ни у кого сомнений не вызывала, — пожал плечами Воин. — Вряд ли удосужились проверить дом. — Ты думаешь, там могут быть установлены видеокамеры? — Сомневаюсь, если честно. Ничего похожего я не заметил, но если старик чего-то опасался… Тетка на истеричную девицу явно не тянет. И если чувствует беспокойство, значит, тому есть причина. — Например, суеверия. Душа умершего до сорока дней находится здесь, то есть, вполне вероятно, что и в доме. — Я правильно понял — проверять дом мы не будем? — Почему? Давай проверим, — тут я притормозила и с подозрением посмотрела на Вадима. — С какой стати ты ведешь себя так, точно мое слово решающее? — А разве нет? — удивился он. — Да с какой стати? — Ну… я, конечно, за демократию, но без командира боевая дружина превращается в ватагу, где царят разброд и шатание. Не к такому плачевному результату мы стремимся. — Допустим, но почему я? — Потому что так решил Джокер. — Ничего подобного! В его бумагах об этом ни слова. — Правильно. Зачем писать об очевидном? Он сделал тебя своей наследницей. И этим все сказано. Я вздохнула и пошла дальше. — Тебя это обидело? — решилась спросить я через некоторое время. — Нет, — хохотнул Вадим. — Абсолютно правильный выбор, как и все, что делал Джокер. Димка на роль командира не годится. Я тем более. — Почему? — Потому что по мне психушка плачет, и ты это знаешь. — Глупости. — Вовсе нет. Мне не хватает сдержанности и рассудительности. Ты из нас троих наиболее подходящий кандидат. К тому же Димка в тебя влюблен. Я тоже в тебя влюблен. Выбор Джокера ни у него, ни у меня неприятия не вызывает. — Жаль, никто не спросил — а мне это надо? — Джокер не из тех, кого заботит чужое мнение, — засмеялся Волошин. — У него на все было свое. — Вадим, я не хочу занимать место Бергмана. Мне это просто не под силу. — Ты справишься, не сомневайся. Он ведь не сомневался в тебе. К тому же у тебя есть я. И Димка. Так что, дом будем обыскивать? — Конечно. Надо договориться с Викторией. Пусть приедет под видом встречи с потенциальными покупателями. Я бы еще поговорила с приятельницами Зиновьева. Если они часто навещали старика, могут знать что-то интересное. — Ну-ну, — закивал Вадим и усмехнулся. — Что? — нахмурилась я. — По-твоему, в этой смерти нет ничего необычного и мы напрасно тратим деньги клиента? — Мы остро нуждаемся в работе, чтобы не съехать с катушек. Это факт, — пожал плечами Вадим. — А все остальное… — Если честно, я тоже так думала. — А теперь не думаешь? — нахмурился Вадим. — Он нервничал в последние дни. Что-то его беспокоило. Это чувствуется даже сейчас, атмосфера в доме… Глупость говорю? — Только не для меня. Я в твое чутье верю свято. — Спасибо. А я в сомнениях пребываю. И еще… Женщина, то есть не совсем женщина… — Призрак, которого ты видела по дороге от маяка?