– И это тоже твоя собственность? Похоже на огромный склеп, – складываю руки на груди. – Только Серене и И́тали об этом не говори. Они обидятся. Ведь им этот особняк оставил в наследство сеньор Пе́рес ди Виэйра. – О Иисусе… – прикрываю рот ладонями. – Я же не знала… Здесь очень красиво, наверное, когда не темно. – На самом деле здесь очень красиво, ты права. Территория огромная, как и сам особняк из белого кирпича, выдержанный в стиле романтизма, – бросаю подозрительный взгляд на Бостона.Когда он успел проникнуться архитектурой?– И не смотри на меня так. Я цитирую И́тали, – он чувствует мое замешательство и улыбается. Обожаю эту улыбку. Простую и легкую, озорную. Запомнила ее еще с детства. Я тогда считала, что так он улыбается только мне. – А еще это место до сих пор охраняется. Нас никто не побеспокоит, – добавляет Бостон, проезжая вдоль высоких туй. – Откуда у тебя ключи? – Серена и И́тали не планируют перебираться в Бостон. А продавать этот особняк никто не собирается. Поэтому право доступа передали мне, чтобы я контролировал поддержание порядка. – Везет же некоторым… – театрально цокаю. – Считай, собственные владения и тотальный контроль… Все как ты любишь. – О да, мне несказанно повезло, знаешь? – Бостон оборачивается и за долгое время наконец-то смотрит мне прямо в глаза. – Я однажды увидел тебя. *** Бостон паркует машину на подъездной дорожке у трехъярусного фонтана, который, по словам И́тали, не работает со дня смерти сеньора Ви́тора ди Виэйра. Я помню тот день, мы всей семьей были на похоронах, и все скорбели об утрате, но сложнее всего было Серене. Никогда не забуду, как она плакала. Они очень любили друг друга, но им обоим досталось на эту любовь слишком мало времени. Кажется, этого даже не хватило, чтобы наверстать упущенное. – Иди ко мне, – Бостон открывает дверцу с моей стороны и протягивает мне руки. – У нас нет выбора: тебе придется сесть мне на руки, если хочешь пройти дальше. Я съеживаюсь в кресле до размеров шара. Папа носил меня на руках, Джейсон носил, но Бостон… Я боюсь, не потому что не доверяю ему, нет. Мне страшно увидеть отвращение на его лице. – Считаю до трех и нарушаю все твои личные границы, – серьезно заявляет Бостон и наклоняется ко мне. – Один, два… – Ладно! – выставляю вперед руку. – Ладно… Только осторожно. – Отвечаю за Вас головой, моя королева. Бостон склоняет голову в соответствующем королеве поклоне, а потом аккуратно поддевает под меня руки. Я задерживаю дыхание. Его ладони скользят вдоль моей спины и бедер. Рывок, и моя грудь плотно прижимается к его твердой груди. Я чувствую, как учащенно бьется его сердце, и утыкаюсь носом в его шею. Как же вкусно он пахнет. Я закрываю глаза и обвиваю руками его широкие плечи. Еще одно мгновение, в котором я забываю обо всем, кроме нас. Тону в его запахе. Упираюсь пальцами в рельеф его тела. Исследую напряженные мышцы и кладу голову ему на плечо. Сную носом вдоль кожи и не могу надышаться. Мой Бостон. На нем такое же черное пальто, как раньше. А под ним – черная рубашка, которую я так сильно люблю. Крепкие руки держат меня, и я чувствую себя перышком. Невесомой и хрупкой. Ветер, не дуй, не хочу улетать из его объятий. – Я так сильно скучала по тебе… – сама не замечаю, как произношу вслух под наплывом чувств. Бостон не произносит ни слова, только ускоряет шаг. Он почти бежит, тяжело дыша, и врывается в дом, держа меня на руках. Я крепче ухватываюсь за его плечи. Ногти второй руки впиваются ему в шею. Вокруг темно. Огромные комнаты освещает только лунный свет, пробивающийся сквозь длинные, узкие окна. – Что происходит? Куда ты? – сжимаю его плечи, оглядываясь по сторонам, но Бостон не отвечает. Он уверенно преодолевает лестницу в кромешной темноте, сворачивает направо по коридору второго этажа, ногой отталкивает дверь, вваливается вместе со мной в спальню и бросает меня на кровать. Балахон вздрагивает и разгоняет скопившуюся пыль. Лунный свет тускло просачивается сквозь окна и очерчивает высокий силуэт Бостона, стоящий у изножья кровати. Он сбрасывает с плеч пальто. Оно падает на пол, и я непроизвольно вздыхаю. Бостон расстегивает пуговицы черной рубашки, обнажая совершенный торс. Его крепкие мышцы перекатываются в свете луны, и я вижу, как вздрагивает от частого дыхания рельефный пресс. Бостон снимает рубашку. Расстегивает ремень, а я молчу, наблюдая, как завороженная, за его движениями. – Я хотел сказать, что тоже сильно скучал по тебе, – он расстегивает ширинку брюк и опускает их на пол. – Но потом решил, что слов мало, – Бостон забирается на меня сверху и нависает над моим лицом, уперевшись в матрас локтями. Его твердый член, скрытый лишь тонкой тканью боксеров, упирается мне между ног, и я ерзаю, чувствуя, как становлюсь мокрой. – Слов всегда недостаточно, – он удерживает равновесие на одной руке, а вторую опускает к моим бедрам. – Их нужно сопровождать действиями, – нежные касание его пальцев вдоль моего живота заставляют меня задержать дыхание. Он просовывает руку между моим телом и поясом длинной юбки и ныряет мне в трусики. – Только действия… – Ах… – я моментально подаюсь навстречу, едва он дотрагивается до клитора. – Поступки… – его большой палец надавливает на бугорок и трет его. – Имеют значение, – средний палец резко проникает вглубь меня, и я вскрикиваю. – Бостон! – выгибаюсь дугой, упираясь затылком в матрас. Он ускоряет движения внутри меня, добавляет второй палец, и накрывает ртом мой сосок сквозь ткань топа. Кусает его и резче входит в меня пальцами. – Бостон, пожалуйста… – стону, чувствуя, как накатывает волна оргазма. – Хочешь, чтобы я остановился? – он достает до нужной точки и стимулирует ее частыми проникновениями. – Мне перестать? – снова прикусывает сосок, и я кричу, ухватившись за покрывало. – Нет, не останавливайся… – мой голос хрипит. Бостон впивается губами мне в шею и запускает вторую руку под топ. Обхватывает сосок пальцами и прокручивает его между костяшек. Я верчу бедрами, насаживаясь на его пальцы, и громко стону. Запрокидываю голову. Выгибаюсь и кончаю впервые за три года от рук своего единственного мужчины. – Тебе понравилось? – Бостон целует меня за ухом и нависает над моим лицом, поднося пальцы, мокрые от моей влаги, ко рту. – Да, – прерывисто выдыхаю я. – Мне нравится, когда нравится тебе, – он засовывает пальцы в рот и слизывает мои соки. Я краснею, но, Иисусе, спасибо, что в темноте не видно. – Я не трону тебя иным способом, пока ты не будешь готова, – он касается моей щеки тыльной стороной ладони и нежно проводит по ней. – Я не позволю себе большего, пока ты сама не попросишь. Я готов ждать тебя вечно, Кендалл. Вечность – это не срок. Я люблю тебя. И мне не нужны деньги, статус, слава… Мне не нужен Бостон. Мне не нужен гребаный мир, если его со мной не разделишь ты. Я задыхаюсь от накативших чувств. Он действительно любит меня, несмотря ни на что. Я смотрю в его глубокие карие глаза, почти черные, красивые, искренние. Свет луны очерчивает его острые скулы и волевой подбородок. – Тебе правда все равно на мое увечье? – Увечье? – он опускает руку к моей ампутированной ноге, и я вздрагиваю. Зажмуриваюсь и задерживаю дыхание. – Ты же не потеряла сердце. Ты все та же Кендалл. И когда я смотрю тебе в глаза сейчас, то вижу, что ничего не изменилось. – Я изменилась, Бостон… Я потеряла все, что имела. – Ты не потеряла меня. А остальное мы вернем. Просто доверься мне, ладно? – Я всегда верила тебе. Бостон перекатывается на спину и обнимает меня. Крепко держит в объятиях и целует мою шею. Его прикосновения нежные и ласковые. Поцелуи почти невесомые. Мы молчим, наслаждаясь звуком нашего дыхания. Оно тихое, и я слышу, чувствую спиной, как рьяно бьется его сердце. – Ты бы хотела такой же дом? – он зарывается носом мне в макушку и делает глубокий вдох. – Для нас. – Он слишком огромный для двоих, – усмехаюсь я. – А кто говорит о двоих? Я бы хотел троих… Или пятерых… Я замираю и перестаю дышать. Он о детях? – Да, Конфетка, я хочу от тебя кучу детей. Но не пугайся, пожалуйста, не обязательно делать их прямо сейчас. Помнишь? Я не трону тебя, пока ты не будешь готова. Он тянет меня ближе, разворачивает к себе лицом и целует напористо и страстно, я отвечаю на поцелуй, обхватывая плечи Бостона руками. Я люблю его сильнее, чем прежде. Я счастлива и чувствую, как вдоль позвоночника начинают прорезаться крылья. Я не могу ходить, но, кажется, вот-вот взлечу. Это ведь лучше, правда? Бостон окрыляет, но пока что я не могу сказать об этом вслух. Глава 38. Поиски счастья Бостон Сегодня самый счастливый день в моей жизни. И это никак не связано с тем, что сегодня Рождество. Не имеет значения даже то, что сегодня мне исполняется тридцать два года. Все меркнет по сравнению с тем, что сегодня Кендалл наконец-то встала на ноги. Она активно готовится к протезированию, а для этого нужно разрабатывать конечности. И сегодня, в девять тридцать утра, Кендалл сбросила мне фотографию со своей ежедневной терапии, где она стоит возле инвалидного кресла, держась за специализированную четырехопорную трость, и улыбается. Лучшего подарка я даже не мог пожелать. Кендалл очень сильно старается, и я рад, что смог повлиять на процесс ее реабилитации. Рад, что она послушала и согласилась на лечение. Рад, что больше ее голову не посещают дурацкие мысли. Рад, что она снова хочет жить. Это самое главное. И если я к этому хотя бы немного причастен, то большего и желать не стоит. Я уже счастлив. «Ты невероятная», – печатаю ей в ответ, улыбаясь. – Хэппи бездэй ту ю-ю-ю-ю! – слышу фальшивое и ужасно громкое пение из холла и закатываю глаза, а хотелось бы уши. – Хэппи бездэ-э-эй, мой любимый Бостон. Хэппи бездэй ту ю-ю-ю-у-у-у-у! – отвратительно завывает Джейсон и выстреливает пробкой из бутылки шампанского, которая летит прямо в стену и отскакивает от нее. – Ты стар как египетская мумия, но все еще на ходу! За это нужно выпить! – он проходит в гостиную, хлеща шампанское из горла бутылки.