Когда деревья снова станут зелёными — Пап, а когда деревья снова станут зелёными? — хрупкая девчушка с глазами-звёздами крепко сжимала ладонь рядом стоявшего мужчины, требовательно вглядываясь в его хмурые черты. Они стояли на краю утёса — две замершие в лучах закатного солнца фигуры. Внизу, у подножия скалы, протянувшись до самого горизонта, застыл Мёртвый лес. Покорёженные, кривые, местами свитые в узел деревья торчали немым укором, вызывая горечь и щемящее чувство внутри. Абсолютно голые, словно безликие тени, пепельные стволы — всё, что осталось от некогда зелёного, бурлящего жизнью буйства. «Есть ли предел человеческой алчности, глупости и навязчивого стремления к самоуничтожению? Что станет той последней каплей на чаше весов Маат, что ввергнет нас в пучину хаоса и возвестит начало конца?..» Ощутив на себе жгучий взгляд дочери, мужчина вынырнул из липкой паутины мыслей и оторвался от созерцания угрюмого пейзажа. С нежностью провел рукой по её серебристым волосам, улыбнулся. — А ты когда хочешь? Девчушка на мгновение задумалась, смешно прикусив палец. ­— Завтра! — выкрикнула она с озорным блеском в глазах. — Сегодня мы уснём, а завтра утром встанем, и деревья будут зелёными. — Кто-то любит спать аж до обеда, — хитро прищурившись, мужчина ласково потрепал дочь по щеке. — А если ты проснёшься, а уже наступит осень? — Тогда я снова усну и буду спать до следующей весны, — ничуть не смутившись, ответила малышка. «Если она придёт...» — Пап, я пойду попрощаюсь с сильфидами, — неожиданно переключилась девочка. — Скажу, что мы обязательно вернёмся, пускай скучают, но не очень. — Давай, малышка, время ещё есть. Среброволосая кузнечиком ускакала на дальний край утёса, взывая к стихийным духам — её верным друзьям и напарникам по шалостям. Мужчина проводил её взглядом и вновь погрузился в свои думы. Несколько дней назад старейшины клана приняли решение: дети Изнанки покинут Землю и переберутся на свою исконную родину — в Белый город, расположенный на бескрайних просторах сновидений. И пускай Сумеречная тень ещё не накрыла планету, неизбежность трагедии сомнений не вызывала. Отзвуки далёкой бури доносились из других пространств, ветры приносили с собой будоражащие запахи тревоги и обречённости, а шёпот незримых обитателей Земли с каждым днём становился всё явственнее, наливаясь угрожающими нотами. Всё живое чувствовало приближение Новой волны и неустанно заявляло об этом. Ждать до последнего мудрые наставники не собирались, и подготовка к Переходу шла вовсю. Перестроить физические оболочки под вибрации тонких миров — вот основная задача старейшин клана. Слишком долго дети Изнанки жили в явленном мире, слишком тесно сплелись нити их душ с земными телами. Они дополняли и обучали друг друга: частица света учила тело лёгкости, прозрачности и удивительным способностям; то, в свою очередь, передавало душе навыки целостности, устойчивости и выживания в условиях, когда чудотворство не работало. Теперь нужно было слить воедино эти две сущности, чтобы сделать решающий шаг на Ту сторону... Вдалеке зарокотали раскаты грома, небо стало стремительно затягивать серой хмарью, а воздух напитался ароматами горьких трав и морской тины. «Пора». — Астра, — позвал мужчина, — гроза приближается, нужно уходить. Серебристый вихрь мелькнул за мшистыми валунами и через пару секунд остановился перед ним. Девочка даже не запыхалась. — Попрощалась с сильфидами? — Да, — просияла девчушка. — Они обещали ждать меня и просили хоть иногда о них вспоминать. — Обещание — штука серьёзная, точно справишься? — отец с притворной суровостью взглянул на дочь. — Точно-точно! — затараторила девочка. — Я ведь Астра — звезда, а звёзды всё помнят. Невольная улыбка осветила усталое лицо мужчины. ­ — Давай руку, звезда моя. Нам пора. — Пап, а мы ещё вернёмся сюда? — лукаво поинтересовалась малышка. — Конечно, — тихо произнёс мужчина. — А когда? — не унималась дочь. Отец бросил взгляд куда-то за горизонт, за линию слившихся в единое тёмное пятно стволов, и задумчиво произнёс: — Когда деревья снова станут зелёными... Ключ от несуществующей двери — Где же этот чёртов выключатель? — глухо ругнулся Фарен, шаря руками в кромешной тьме. — Справа за центральным стеллажом на уровне глаз, — отозвался его напарник. — Кончай дразнить меня, Олли, — зарычал мужчина. — Иначе, клянусь Спящим, я высеку свет из твоей башки, хорошенько приложив ею об стену! — Выдохни, Фар, — сквозь смех примиряюще выдавил Олланд. — В хранилище уже лет пять как голосовое управление. — Ах ты... — Люкс! — Олли сопроводил команду хлопком в ладоши, и под потолком вспыхнули сапфировые светочи. — Сука ты, Олли, — сплюнул в сторону Фарен. — Совсем одичал тут в своих катакомбах! — Что у тебя? — резко сменил тему мужчина, усевшись за подвернувшийся стол и кивком пригласив напарника последовать примеру. ­— А ты как думаешь? — Фарен, осклабившись, похлопал по кожаной сумке, висевшей у него на поясе. — Старый ты лис, — улыбнулся Олланд, сверкнув глазами. — Доставай, чего стоишь?! — Оботри свои загребущие потные ладошки, прежде чем коснёшься этой красотки, — съязвил Фарен, разворачивая на столе пергаментный свиток. — Сновиденная карта Райдоса, — прошептал Олли, не в силах оторвать взгляд от свитка. — Мы в шаге от Храма! — Ха! — не сдержал скепсиса напарник. — Ты оптимист, если думаешь, будто этот клочок бумаги превратится в чёртов ковёр-самолёт и доставит нас прямиком к несуществующей двери. — Должен же из нас двоих кто-то верить в чудеса, в противном... — Кончай паясничать, — перебил товарища Фарен. — Лучше взгляни сюда. Чтобы добраться до Извечного Храма, — он ткнул пальцем в точку на карте, — нужно будет пересечь ущелье Тени, прошмыгнуть незамеченными через земли великанов и погрузиться в источник Древних, желательно сохранив при этом хотя бы крупицу разума. — Допустим, Спящий услышит наши мольбы, и мы каким-то чудом доберёмся до Извечной Обители. Что ты будешь делать с несуществующей дверью? — Открою её вот этим, — Фарен выудил из сумки ветхий, покрывшийся ржавчиной ключ. — Откроешь? — опешил Олланд. — Несуществующую дверь? Обычным, твою мать, ключом?! — Слыш, Олли, — мужчину не смутила вспышка напарника. — Кто из нас грёбаный оптимист? Или ты только пускаешь пыль в глаза? — Да что... — Ради Спящего, закрой рот и послушай меня внимательно, — Фарен подвинул к себе карту и принялся складывать её. — Несуществующая дверь на самом деле существует, только не так, как привыкли думать идиоты навроде охотников за халявой. Существовать означает — быть. Не существовать — не быть. Вот эта ржавая железяка, что ты по своему скудоумию назвал «обычным ключом», отомкнёт эту чёртову дверь. Всё просто, как голая жопа под юбкой куртизанки, — заржал мужчина. — Ты когда успел заделаться мудрецом, Фар? — недоумённо произнёс Олли. — Сроду не слышал от тебя подобных откровений. — Жизнь заставила, — буркнул напарник, осматривая получившийся из бумаги самолётик. — Ладно, проехали. Скажи-ка мне лучше, как нам попасть в небытие, где, по-твоему, находится эта несуществующая дверь? — Проще пареной репы, Олли, — мужчина вдруг оскалился и резко метнул бумажный самолетик в лоб своему визави, пронзив тому голову. — Нужно стать покойником. В тебе есть огонь — Ты ещё хуже, чем я думал, — покачал головой Хасан, бросив на меня укоризненный взгляд. Дёрнул меня шайтан посетовать на утомительную дорогу и пустой со вчерашнего дня желудок. — Ты выказал желание встать на путь мистика, где каждый шаг требует предельного внимания, сил и должного отношения к предмету, — продолжал распекать меня старик. — И что я вижу? Стоило чуть отклониться от привычного распорядка, и ты начал хныкать подобно избалованной девице. Не в силах выдержать пронизывающий взгляд Хасана, я разглядывал песок под ногами, ощущая, как от его слов внутри всё закипает. — С самого начала — как только увидел твою физиономию — я понял, что ты не подходишь для мистики: туповатый двуличный сопляк, мнящий себя повелителем джиннов, а на самом деле — полное ничтожество. — Я не такой! — с силой сжав кулаки, я поднял глаза и негодующе уставился на Хасана. — Да неужели? — с вызовом уточнил старец. — Тогда жду тебя в храме Ирема до первых лучей солнца. Не сумеешь найти дорогу — можешь забыть об учёбе. Убогие нытики мне ни к чему. Бросив последние слова, точно увесистый булыжник, Хасан развернулся и зашагал прочь. Тьма ночи в мгновение ока поглотила его фигуру. «Ну и вали, старый пердун! — мстительно выругался я про себя. — Найду себе учителя получше». Возмущение и обида поначалу согревали меня не хуже костра, который мы так и не успели разжечь. Но холод пустыни коварной змеёй проскользнул в сердце и впрыснул свой яд. И вот спустя каких-то полчаса, окоченевший и опустошённый, я забрался в шатёр (благо, его поставили), укутался в верблюжье покрывало и отпустил мысли на волю. Ирем многоколонный. Затерянный в песках город. Легенда, на зов которой слеталось множество неокрепших душ. Загадка, решить которую пытались тысячи искателей истины. Многие ли из них преуспели? И что стало с неудачниками? Пески Руб-эль-Хали надёжно хранили эту тайну и не собирались подыгрывать недостойным.