чаянием. Она подошла к Донских и села рядом: — Вы должны нам поверить. Он не мог. Никогда и ни при каких обстоятельствах, слышите?! Мы его знаем очень хорошо. Я чувствовала, как тошнота подходит к горлу. Кружилась голова. Майор кивнул, глядя на нас, но в его глазах было слиш- ком много недоверия, чтобы этого не заметить. 4 Сколько себя помню, мы неплохо ладили с отцом. Он занимал хороший пост в руководстве небольшой компании. Я могла обратиться к нему с любой проблемой и точно зна- ла, что он ее решит. Мы были хорошей семьей, проводили выходные вместе: на природе, в поездках, путешествиях. Арсений был предметом особой гордости отца. Он отклады- вал все дела, чтобы посетить его выступления на соревнова- ниях по дзюдо. Собирал грамоты, кубки, сделал для них от- дельный стеллаж, с гордостью показывал своим гостям. 20 Брат делился с ним своими успехами и неудачами, они ча- сами могли обсуждать стратегии и тактики будущих битв, тренироваться и мечтать. Пока однажды отец не запил из-за проблем с бизнесом. Оставаясь с ночевкой на работе, он пил почти до самого утра, а с началом рабочего дня бодрился при помощи новой рюмашки чего-нибудь горячительного. Возвращаясь домой, срывал накопившуюся злость и усталость на матери. Перед глазами до сих пор стоят его ненавидящий взгляд и ледяные руки, которыми он хватал нас, тащил и запирал в комнате. Я сидела на полу, обхватив коленки руками, и слышала рыдания матери. Слышно было, как разлеталась посуда, за ней мебель. Потом можно было различить звуки волочения и резкие вскрики мамы. Глухие удары чередовались с хри- пами и мольбами о пощаде. Сеня каждый раз метался по комнате. Припадая к две- ри, он выл как загнанный зверь, умоляя отца прекратить. Остервенело бил кулаком в стену. Обессиленный, он закры- вал уши своими хрупкими детскими ладошками или разма- зывал слезы по лицу. За дверью еще долго не смолкало: мама всегда сначала что- то тихо шептала, оправдываясь, уговаривала пожалеть детей, но вскоре звуки новых ударов заглушали ее слабые стоны. Сеня гладил меня по волосам, прижимал к себе и твердил, что всё будет хорошо. Потом братом вновь овладевал гнев, он кидался с разбегу на дверь, но попытки выбить ее никогда не приводили к успеху. Да и что мог сделать одиннадцатилетний мальчишка против куска добротной древесины? Он потирал ушибленное плечо, стиснув зубы, и снова плакал. Я сидела молча: ужас лишал меня голоса. Когда всё сти- хало, мы слышали, как скрипят половицы, приближаются тяжелые шаги, а потом чья-то рука шарит по двери. Брат мокрыми от страха руками хватал меня, сажал в шкаф и на- крывал покрывалом. Я делала в покрывале дырочку, чтобы можно было дышать и видеть. Наклонившись вперед, при- стально смотрела на дверь. Сеня замирал, напряженно вслушиваясь в доносившиеся звуки. Он знал, какая участь его ждет. Дверь неизменно распахивалась от тяжелого удара но- гой. Отец с перекошенным от гнева лицом нависал над бра- 21 том и, грубо ругаясь, обхватывал его шею рукой. Рванув вверх, он резко отпускал свои железные пальцы, наслажда- ясь увиденным. Я вздрагивала от ужаса, видя, как Сеня па- дает вниз и сильно ударяется головой о пол. Он слабо сто- нал, чувствуя, что мышцы больше не повинуются ему. Его глаза замирали, полные боли и отчаяния, когда сверху на его лицо обрушивались новые удары. Втянув голову в плечи, словно охраняя ее от удара, я ку- талась в одеяло и старалась не дышать. Мне казалось, что если посильнее зажмуриться, то сейчас всё пройдет. Вот