гу, мать Ксении. Роковая красотка: высокая блондинка с том- ным взглядом и дерзким характером. Она любила роскошь, без стеснения требовала дорогих подарков и отдыха в жарких странах. Сеня влюбился без памяти, ухаживал, ходил за ней по 11 пятам, а Оля смеялась, дразнила, гуляла с другими мужчина- ми, наблюдая за его реакцией. Брат не ревновал, воспринимая всё это как вызов, считал, что так она подталкивает его к се- рьезным отношениям и ответственности. Он работал в две смены, чтобы баловать ее новыми на- рядами. Думается, что потом эти новые наряды слетали с Олиных плеч на пол во время жарких свиданий с другими мужчинами. О её похождениях не болтал только ленивый. Но Сеня упрямо никому не верил. Ей нравилось держать его в постоянном напряжении, дёргать за ниточки, наблюдать. Нравилось то слепое обо- жание, с которым Арсений потакал всем её капризам. Она всё ждала, когда сможет найти подходящий вариант, чтобы срулить и жить обеспеченно. Но спонсоры не спешили брать ее под свое крыло. А когда Ольга забеременела и родители настояли на свадь- бе, весь её гнев за то, что лёгкая жизнь, полная флирта, окон- чилась, обрушился на моего брата. Она постоянно была недо- вольна, кричала, била посуду, требовала внимания и денег. Когда родилась Ксюша, всё стало только хуже: брат сам гулял с ней, купал, сам вставал ночами, сам водил в детский сад, стирал, варил супы и кашки. Ольга училась, вела бур- ную студенческую жизнь, мало появлялась дома — ребёнок стал для неё обузой, а мужа она и вовсе не замечала. Когда дочери исполнилось пять, они уже практически не общались, находясь в одной квартире, могли не встречаться неделями, а ещё через год развелись. Суд определил, что с согласия матери дочь останется жить с отцом. Это был первый раз, когда я видела Олю счастливой — она, наконец, паковала чемоданы, предвкушая, как избавится от нена- вистной обузы. Паковала и напевала себе под нос. На про- щание она выдала тираду о том, что муж и дочь всегда ме- шали ей жить, развиваться, делать карьеру, дышать полной грудью. Потом в один прекрасный день в отсутствие быв- шего мужа вывезла всю мебель и технику. Брат пожал пле- чами, сменил замки и продолжил жить дальше. За время, проведённое в браке, он перестал доверять людям и привык к состоянию постоянного стресса, серьёзных отношений больше не заводил, даже не пытался, и с женщиной никто его последние лет пять не видел. 12 Когда я переехала поближе к брату, старалась помочь ему во всём: готовила ужины, помогала Ксюше делать уро- ки, читала ей книги вслух, водила гулять, одевала, — стара- лась никого из них не обделить вниманием. Но всё же заме- нить племяннице маму я бы не смогла, да и общается она со мной скорее как с подружкой. Сейчас ей пятнадцать, самый трудный возраст, когда подростка нужно контролировать во всём, больше общаться, а её мамаша только и знает, что до- водить семью бывшего мужа своими нападками. Про наш этаж у меня всё. А надо мной живёт мужик лет пятидесяти, пропитый на- сквозь алкоголик. У него длинные рыжие волосы и против- ный зычный голос. Грудь его вечно обвешана какими-то цепями, а на волосах мирно ютятся хлебные крошки. Его зовут Герман Петрович, но за глаза мы называем его Домо- вой. Уж больно похож. Раз в месяц он собирается помыться и постираться. Я узнаю об этом, когда у меня с потолка начинает капать, а потом и струиться вода, оставляя за собой жёлтые разводы на стенах. Тогда я обычно поднимаюсь на его этаж, минут пятнадцать извожу своим стуком. Потом приходится отча- янно пинать ногой в дверь и орать. Он неизменно предстаёт передо мной, обёрнутый полотенцем. Далее мы отчаянно ругаемся, пытаясь перекричать друг