Бергер сидел на пирсе. Болтал ногами. Погода снова позволяла находиться на улице. Это то, что ему надо. Подышать свежим воздухом. Насытить мозг кислородом. Упорядочив мысли, побороть клаустрофобию. Вглядываясь в бесконечность, он наблюдал за тем, как надвигаются сумерки. Линию горизонта разрывали лишь четыре скалистых островка, в остальном – бескрайнее море. Полный штиль, температура никак не может решить, с какой стороны от нуля ей остановиться. Где-то лед растаял, где-то местах нет. Бергер вдруг осознал, как мало он понимает законы физики. Физики? Ну, скорее речь вообще о законах жизни. Как мало он понимает в жизни. И в этом конкретном случае. С Карстеном. И Молли. Молли Стен. Прошлое Августа Стена казалось еще более туманным, чем прошлое Карстена; нет ни малейшего шанса даже выяснить, связана ли как-то девичья фамилия Молли с Августом Стеном. Фамилия не самая редкая, в Швеции ее носят около двух тысяч человек, из них около десяти жили в Соллентуне в восьмидесятые-девяностые годы. Это еще ничего не значит. Это совсем не означает, что начальник отдела разведки СЭПО приходится Молли Блум отцом. Но это более чем вероятно, черт возьми. Совсем не обязательно, что она сменила фамилию, поступив на службу в СЭПО, она могла сделать это когда угодно. Даже не обязательно во взрослом возрасте. Это могло произойти в любой момент после восьмого класса, когда она исчезла из поля зрения Бергера. Смена фамилии могла быть связана с замужеством. Интернет продолжал поиск по обоим именам. Бергер жутко устал от этого вечного поиска. Он не нашел ее ни в гимназии, ни после. Неудивительно. Когда Молли начала работать на СЭПО, они, естественно, удалили из сети всю информацию о ее прошлом. К тому же речь шла о времени, предшествовавшем эпохе информационных технологий, некоторых сведений просто-напросто никогда и не было в сети. Если не идти окольными путями. На что всегда требуется много времени. Кажется, Молли говорила, что у нее есть актерское образование? Бергер пытался вспомнить, при каких обстоятельствах она об этом упоминала – это ведь было не так давно – и что именно она сказала. И как. «Я на год младше тебя, а работать в полиции начала на два года раньше, и на тот момент у меня за плечами уже было актерское образование. Пока ты болтался по юго-восточной Азии и ради развлечения проходил выборочные курсы в университете». В Швеции есть множество мест, где можно обучиться актерскому мастерству, а за границей их и того больше, но, кажется, Молли имела в виду настоящее актерское образование. А в таком случае речь может идти только об одном учебном заведении. Поскольку Молли все-таки говорила о Швеции. Бергер смотрел вдаль. Там ничего не было видно, кроме глубочайшей впадины Балтийского моря, да и то это было скорее предчувствие бесконечной глубины. Бергер вернулся в дом, прошел мимо содержимого коробок, которое теперь было разложено на полу, и сел гуглить актерские факультеты. Это оказалось нелегко. Молли Стен родилась в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году, и раз она стала полицейским на два года раньше Бергера, значит, случилось это в две тысячи третьем. Если она успела до этого выучиться на актрису, получается, что она поступала в театральный не позднее самого начала тысячелетия. В двухтысячном Молли исполнилось двадцать два. Разве таких молодых принимают в официальные театральные учебные заведения? Бергер задал в поиске самые разные запросы: «школа сценического мастерства», «академия театрального искусства при театре Драматен», «высшая театральная школа», «театральное образование», «актерское образование». Поиск шел параллельно по всем направлениям. Если там есть что-либо на Молли Блум или Молли Стен, то результаты уже должны бы были появиться. Очевидно, прошлое каждого нового агента полностью стиралось при поступлении на службу. Для того чтобы обойти все маневры СЭПО, потребуется, без сомнений, очень изощренный поиск. А Бергер сомневался в том, что способен на такое. Он скорее воин, но этот воин не собирается сдаваться, по крайней мере пока. На сорок второй странице поиска «Гугл. Картинки», среди фотографий, не имеющих ни малейшего отношения к театру, нашлось старое фото, ничем не примечательное. Первый год в Высшей школе театрального мастерства, первый снимок, за пару месяцев до наступления нового тысячелетия. В компании из десяти-двенадцати человек выделялась блондинка справа в верхнем ряду. Без сомнений, это была юная Молли Блум. А может быть и нет. Возможно, это была Молли Стен. Бергер попытался перейти на страницу, на которой была опубликована эта фотография. Ничего не получилось. «Страница не найдена». Ни текста, ни фотографий в более высоком разрешении. Бергер запустил программу по распознаванию лиц, а сам принялся рассматривать лица счастливых студентов Высшей школы театрального мастерства Стокгольма. Никого больше не узнал. Он продолжил поиск, сам не зная, что ищет. Набирал все подряд: «Высшая школа театрального мастерства», «поступление в девяносто девятом году», «актеры», «студенческие постановки». Прочесывал страницы одну за другой. Кое-что нашлось на «студенческие постановки». Через год после поступления курс, набранный в девяносто девятом году, довольно самонадеянно поставил пьесу «Гамлет». Как писал рецензент газеты «Дагенс Нюхетер», Офелию «чрезвычайно нежно» сыграла Молли Стин. Через «и». Прилагалась даже фотография, правда, ужасного качества. Но это была, вне всякого сомнения, она. Тогда ее светлые волосы были намного длиннее. Они плавно рассыпались по сцене, как будто в воде, и сразу было ясно, что Офелия – главное действующее лицо. Пусть даже мертвая. Бергер перешел дальше по каким-то сомнительным ссылкам, и наконец нашел несколько страниц с любительскими снимками. В частности, размытым общим снимком выпускников Высшей школы театрального мастерства две тысячи второго года. Бергер увеличил фотографию, попытался что-нибудь прочитать, выругался оттого, что не мог сейчас же отправиться в Стокгольмскую академию драматического искусства, как она теперь называлась. Такого рода работа осталась для него в прошлом. Теперь его путь – путь ювелира: увеличить, попытаться разобрать текст почти нечитаемого, ужасно сфотографированного документа. После долгих мучений ему удалось выделить одно имя. Среди выпускников актерского факультета две тысячи второго года значилась Молли Блум. Не Молли Стен и не Молли Стин. Итак. На актерский факультет поступила Молли Стен. А выпустилась – Молли Блум. В какой-то момент за время обучения она поменяла фамилию. Когда, где, как? Бергеру с большим трудом удалось прочесть имена всех ее сокурсников, но ничего интересного он не нашел. Он вернулся назад, поискал другие события тех лет, другие постановки, списки групп. Перепробовал самые различные комбинации, но ничего не произошло. Ладно, два года – смена фамилии могла произойти в любой момент на протяжении этих двух лет. Самая вероятная причина – замужество. Неужели она, будучи молодой и подающей надежды актрисой, решила выйти замуж? Бергер точно не знал, все ли газеты с девяносто девятого по две тысячи второй год доступны в электронном виде. Ему удалось добраться до архивов самых крупных ежедневных газет, теперь шел поиск объявлений о состоявшихся свадьбах. Бергер настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как изображение на экране сменилось совсем другим. Изрезанная береговая линия. Бледный, но отчетливый свет, два островка, разрывающих линию горизонта. Перед темной, слегка взволнованной водой видно метров двадцать каменистого пляжа. А в верхнем углу светилась пятерка. Камера номер пять. Такое уже было. Птицы. Но сейчас никаких пернатых видно не было. Камера номер пять находилась дальше всего, на другом конце острова. Бергер долго рассматривал изображение, начали сгущаться сумерки, ветер слегка колыхал воду у берега. Невозможно было определить, из-за чего сработала тревога. Наверное, все-таки птица пролетела. Вопрос состоял в том, может ли он позволить себе рисковать. Бергер выдвинул верхний ящик комода и достал пистолет, принадлежавший СЭПО. Проверил его, снял с предохранителя. Снова взглянул на береговую линию на экране; ничего необычного, по крайней мере, в данный момент. Он открыл другое окно – там по-прежнему продолжался поиск. Тоже пока ничего интересного. Тут снова открылось окно, привязанное к камерам наблюдения. Картинка сменилась новым видом. В верхнем углу светилась тройка. Камера наблюдения номер три. В надвигающихся сумерках камера транслировала в основном деревья. Бергер не мог точно понять, где именно она установлена, пришлось разложить на столе карту. Камера номер три находилась в самом центре острова, метрах в трехстах от него. На картинке – ничего странного, только ветки покачиваются на ветру. Сигнализация сработала дважды, во второй раз ближе к нему. Значит, это не могут быть морские птицы, как раньше. Возможно, это просто случайность. Он схватил пистолет, и в тот же момент поиск завершился. Бергер свернул ни о чем не говорящее изображение с камеры наблюдения и быстро открыл поисковое окно. Там кое-что нашлось – объявление в формате микрофильма из «Новой Упсальской газеты», донельзя короткое, видимо, люди хотели сэкономить. Под рубрикой «Свадьбы» было напечатано следующее: «К. Блум и М. Стен, ныне Блум. 04.11.2000». У Бергера не было времени, совсем не было. Если на остров кто-то проник, он уже, наверное, совсем близко. И все-таки он успел изменить параметры поиска в других ежедневных газетах – ввел конкретную дату, четвертое ноября двухтысячного года. Потом выбежал из дому. На улице было сыро и серо, темнело. Он огляделся по сторонам, держа оружие перед собой. Ничего, кроме сгущающихся сумерек. Совсем ничего. Бергер вернулся в дом, закрыл за собой дверь, задержался в винном погребе у самого входа в большую комнату. Издалека было видно, как на экране снова, словно в замедленной съемке, поменялась картинка. Камера номер один. Он ведь там только что был. Бергер бросился к входной двери, распахнул ее, держа наготове пистолет, увидел какое-то движение за деревьями всего в пяти метрах от дома. Ему было нечего терять. Бергер выстрелил. Выстрелил без вопросов, без предупреждений, два, три раза. За деревьями что-то дернулось. Он бросился туда, держа пистолет перед собой. Оружие в руке заметно дрожало. После выстрелов наступила оглушительная тишина, слух как будто полностью выключился. И все же он разобрал какие-то звуки. Шевельнулись ветки деревьев. Ломая еловые лапы, на землю медленно опустилось тело. Оно упало прямо в его сторону. Когда тело было уже почти у самой земли, Бергер выстрелил в него еще раз. Лишь когда тело окончательно распласталось на земле, мертвое и неподвижное, Бергер заметил, что это вовсе и не тело. Он подошел ближе, быстро осмотрел непонятный предмет. Мешок, джутовый мешок, набитый травой и ветками. Этот мешок стоял на камне, а потом медленно соскользнул вниз. Именно это движение и заметил Бергер. И выстрелил. Пару секунд он стоял, словно парализованный. Затем повернулся к дому. Уже совсем стемнело. Входная дверь была закрыта. Хотя он ее не закрывал. Бергер направился к дому. Пистолет в руке безбожно дрожал. Бергер подошел к двери, взялся за ручку, медленно потянул ее вверх. Из дома повеяло ветром, холодным ветром, который, казалось, хотел снова захлопнуть дверь. Бергер постоял, подумал, попытался оставаться таким же холодным, как сквозняк из-под двери. Потом распахнул дверь, ринулся внутрь, пробежал через погреб, влетел в большую комнату, готовый выстрелить в любую секунду. Какой-то неуловимый инстинкт не дал его пальцу нажать на курок, какое-то мимолетное ощущение удержало его от того, чтобы хладнокровно застрелить человека, сидящего за его письменным столом, у его компьютера. Человек обернулся. На коричневых волосах, подстриженных под каре, пробивались светлые пряди. – Как тебе понравилось стрелять, – произнесла Молли Блум. К своему удивлению, Бергер не опустил оружия. Держал его направленным на Блум. А говорить не мог. Говорить он не мог. Медленно, спотыкаясь, пошел к ней. Его охватили сразу все чувства, которые может испытывать человек. Сквозняк захлопнул дверь у него за спиной. – Я выставила окно, – произнесла Блум и махнула рукой в сторону спальни, – чтобы не разбивать стекло. Ему хотелось обнять ее. Застрелить ее.