– Ландсорт? – воскликнул Бергер, чувствуя, как по спине течет струйка пота. Так вот почему Август Стен поместил его на островке недалеко от Ландсорта. Сэм Бергер должен был сыграть главную роль на аукционе оружия на Ландсорте. Али Пачачи продолжал: – Сам остров формально называется не Ландсорт. Так называется находящийся там маяк. Но так получилось, что и остров постепенно начали называть Ландсортом, хотя на самом деле на карте он обозначен как Эйя. Вот там-то и пройдет аукцион. Организация поручила подставным лицам послезавтра очистить остров от посторонних. Это будет вторник, 8 декабря. В южной части острова есть хостел под названием «Последний пост». Там и состоится аукцион. Где находится сам склад оружия, не знает никто, но, наверное, где-то неподалеку. Все потенциальные покупатели будут на месте, на настоящий момент заявлено три организации, все три работают на боевиков. Аукцион будут проводить профессиональные адвокаты, но охранять мероприятие приедут вооруженные до зубов наемные солдаты. На несколько часов Эйя превратится в милитаризованную зону. Бергер и Блум снова переглянулись. Попытались найти нужные слова, подобрать правильные вопросы. Наконец Бергер произнес: – И во сколько это будет? – Аукцион начинается послезавтра в тринадцать ноль-ноль, – ответил Пачачи. – В лучшем случае получится цивилизованное мероприятие, в худшем… что-то совсем иное. – ИГИЛ на Ландсорте? – переспросила Блум. – Вы серьезно? – На Эйе, – поправил Пачачи. – Да, совершенно серьезно. В основном, конечно, юридические представители, но не обойдется и без вооруженных телохранителей. – Там ведь была еще кое-какая информация? – напомнил Бергер, прижимая руку ко лбу, словно пытаясь успокоить беспорядочные мысли в голове. – Еще информация? – переспросил Пачачи. – Торговец оружием, – подсказал Бергер. – Кто продает оружие? Пачачи кивнул, спохватившись: – Ах, да. Имя, которое мне удалось добыть, – Жан Бабино. 34 Когда мужчина откинулся на спинку стула, его короткостриженые волосы напомнили железную стружку вокруг магнита. Он продолжал: Мне кажется, что перед тем, как меня схватили, я нашел живую ниточку, которая может привести к Карстену и тому месту, где он прячет Аишу. Триумвират пал, Сэм, теперь все мы в Бермудском треугольнике. Не знаю, насколько это тебя шокирует, но я действительно понятия не имею, сколько мне отмерено времени. Нет никакого смысла тратить его на очередную ложь. Итак, не знаю, насколько тебя шокирует новость, что у меня трое детей и четверо внуков. И они часто навещают нас на острове Мёя. По крайней мере, двое из детей, и все внуки. А младшая дочь редко там бывает. К тому же она мне не родная, я ее удочерил. Она выросла под именем Молли Стен в то время, когда семья еще жила в Соллентуне. В результате поспешного и непродуманного брака с Карстеном Блумом сменила фамилию. Через несколько месяцев они развелись, и тогда Карстен поменял фамилию на Бойлан. Постепенно я завербовал их обоих; блестящие разведчики. Я был хорошим шпионом, Сэм. У меня всегда было чутье на таланты. Твои способности я уже давно разглядел. Поэтому могу с большой долей вероятности предположить, что все это ты уже знаешь. Возможно, ты уже даже нашел то место, где состоялось одно из романтических свиданий Молли и Карстена. Как раз перед тем, как Карстен схватил меня, я узнал, что именно туда, скорее всего, он и отвез Аишу. В домик на южной оконечности островка Фьердлонг в Стокгольмском архипелаге. Самое ужасное в моей работе, Сэм, это то, что мне приходится все время скрывать чувства. Теперь, зная так много, ты, полагаю, можешь представить, что я чувствовал, когда ты не так давно написал на снегу текст, в котором была перечеркнутая буква М. Мы встретились в лодочном домике, ты попросил меня посодействовать операции по спасению, я поручил это моему лучшему сотруднику, в частности, потому, что знал, что он тоже имеет прямое отношение к Молли, нашей перечеркнутой М. Скорее всего, у него был сильнейший мотив для того, чтобы помочь тебе спасти ее. Этим человеком был Карстен. Насколько я понимаю, он действительно способствовал спасению Молли, но она впала в кому. Одновременно с этим до меня дошло, что Карстен – крот. Предатель. Государственный изменник. Это казалось слишком ужасным, чтобы быть правдой. Тут речь идет о семье, Сэм, о близких людях, о том, что будешь вспоминать, лежа на смертном одре. Все это так тонко и деликатно. И в нашей профессии тоже. Не знаю, очнулась ли Молли, мне остается лишь надеяться на это. Она моя дочь, Сэм, хоть и не родная, и твой долг – беречь ее гораздо лучше, чем это делал я. Она – будущая мать твоего ребенка, и, если я умру в этом сраном подвале, а Молли никогда не выйдет из комы, я рассчитываю на то, что ты, Сэм Бергер, позаботишься о ее ребенке, моем внуке, так же, как ты заботился о своих детях. Нет, лучше. Намного лучше, Сэм, чем ты заботился о своих близнецах Маркусе и Оскаре. Ключевая фигура в организации, созданной Исли Врапи – французский адвокат по имени Жан Бабино. Очень энергичный и успешный юрист, который сделал состояние на защите самых сомнительных организаций, какие только можно себе представить, – а значит, человек отнюдь не публичный. Но кто он такой на самом деле? Кто этот Жан Бабино? Проведя подробное расследование, я выяснил все мельчайшие подробности его личной жизни, которые могли оказаться полезными. Мои русские друзья должны были остаться довольны, а я получил бы свою виллу на острове Мёя, вышел бы на пенсию и наслаждался бы своей чудесной привилегированной жизнью. Оказалось, что семья Бабино – из Швеции. Он встретил одну шведку и перевез ее вместе с ее детьми, близнецами, во Францию. Только потом я понял, что покинутый муж и отец был шведским полицейским. Речь шла о твоей семье, Сэм. О твоей бывшей семье. Через тебя у меня открылся бы прямой выход на Жана Бабино и его личную жизнь. Ты был тем семенем, которое я бросил в землю, Сэм. Теперь, полагаю, я завладел твоим вниманием, Сэм. Думаю, ты жаждешь продолжения. Все это время семья Бабино конспирировалась в Париже. Никто не знает, где они находятся. Теперь я расскажу, каков был мой план. План поистине изысканный, хотя при нынешнем положении вещей одному Богу известно, что будет дальше. У меня не было никаких шансов выйти на семью Бабино до аукциона – они слишком хорошо скрываются и охраняются, – но на самом аукционе к ним можно было подобраться. Жан Бабино всегда путешествует в окружении целой свиты из лучших телохранителей и опытных экспертов, предположительно, прошедших через Иностранный легион. Их всегда пятеро, и никто не может даже близко подойти к Бабино. С другой стороны, все эти аукционы проходят, как правило, очень цивилизованно. В преддверие шведского аукциона выяснилось еще одно обстоятельство. Похоже, свита Бабино будет увеличена по сравнению с тем, сколько человек охраняли его в Ирландии и Австрии. Теперь вместо пяти человек его будут сопровождать целых восемь. Дело в том, что остальные члены семьи Бабино тоже приедут на Ландсорт, Сэм. Понятия не имею, зачем Жану брать с собой семью; как-то это странно. Возможно, он им не доверяет и хочет сохранить над ними контроль. В любом случае, теперь с Бабино приедут восемь человек телохранителей. Пять плюс три. Вот почему ты сидишь там на своем островке, Сэм. У меня теперь есть лазейка. Ты должен был связаться с близнецами, выманить их к себе, заставить покинуть хостел на Ландсорте, как только начнется аукцион и они останутся дома одни. При этом ты должен был пребывать в полной уверенности, что делаешь это ради их спасения. А я должен был тебя опередить, перехватить близнецов прямо у тебя на глазах, а тебя самого убить. А затем подстроить все таким образом, чтобы тебя считали замешанным в аукционе, чтобы тебя считали шпионом, Сэм. В разгар аукциона Жану Бабино сообщили бы, что его семья похищена. Аукцион пришлось бы прервать. Тогда можно было бы начать переговоры напрямую с моими русскими знакомыми – с находящимся прямо там, на месте, адвокатом из Москвы. А я был бы в безопасности с твоей семьей. Которую затем, конечно, не оставили бы в живых. Таков был план. Ты должен был стать моей жертвой, Сэм. Ты и твоя семья. Целая жертвенная семья. А как теперь все пойдет на Ландсорте без меня, я не знаю. Но боюсь, что это будет настоящая кровавая баня. И сильно сомневаюсь, что членам твоей семьи удастся выйти из нее живыми. Это мои прощальные слова, Сэм. Твоя семья обречена. Оскар мертв, Маркус мертв, Фрейя мертва. * * * На мгновение показалось, что мужчина со стальными волосами испытывает детскую радость. Затем он откинулся на спинку стула и улыбнулся улыбкой, которая при иных обстоятельствах выглядела бы почти отеческой, полной сочувствия и заботы. Вдруг он резко повернулся в сторону, пару секунд слушал кого-то или что-то, а потом прошипел: – Вот черт! Его рука приблизилась к камере, увеличившись до неимоверных размеров. Он снял камеру, изображение запрыгало: потолок, стены, пол. Очень быстро. Затем камера выключилась. Экран почернел. 35