Бергер смотрел Фрейе в глаза, он видел, как погас ее взгляд. Оружие автоматическое, у них нет шансов. Бергер крепче обнял близнецов в надежде, что они вместе попадут в другой, несомненно, лучший мир. Других вариантов нет. Он поднял глаза и посмотрел на то место, где должна была упасть Фрейя. Но она не упала. И взгляд не погас. Он выражал скорее высочайшую степень удивления. А вот солдат Иностранного легиона опустился на колени. Дуло его винтовки уткнулось в промерзшую землю, солдат упал через приклад и остался в сидячем положении, как тряпичная кукла, с висящими по бокам руками. Позади него показался человек. С дымящимся пистолетом в руке. С белыми как мел волосами и такой же белой кожей. Он замахал в их сторону рукой, словно подгоняя. Бергер ничего не понимал. Но он завел бесшумный мотор, Фрейя запрыгнула в лодку, и они на полной скорости помчались к островку, где их ждала моторка. Все четверо обменялись взглядами, удивленными, растерянными взглядами. Худой белый человек постоял на берегу, прямо над трупом. Потом совершенно неожиданно отдал честь удаляющейся лодке. Он так и стоял у моря, пока лодка не скрылась из виду. А затем они услышали третий выстрел. И четвертый. Начался ад. Как будто весь Ландсорт, весь остров Эйя взорвался в каком-то безумном, извращенном фейерверке. * * * Молли Блум лежала на лестнице. У нее было ощущение, что жизнь медленно вытекает из нее. Оживил ее выстрел, пистолетный выстрел где-то вдалеке. Она вскочила на ноги, быстро спустилась по лестнице, выбежала через кухонную дверь вместе с другой официанткой. Увидела бледного Жана Бабино, прижатого к стенке хостела тремя охранниками, увидела, как кинулись к Нильсу Гундерсену. Гундерсен произнес сильным уверенным голосом: – Аукцион временно приостановлен. Прошу на несколько минут набраться терпения. Всем опустить оружие. Прямо сейчас! Обменявшись быстрыми взглядами, охранники повиновались. Только один мужчина попытался протестовать. Адвокат «Исламского государства» поднялся из-за стола. Солнце отражалось от его блестящего гладко выбритого черепа. Громким, безрадостным голосом он произнес: – Думаю, этот спектакль лучше отменить. В тот же миг его бритая голова взорвалась. Где-то промелькнуло воспоминание: счастливый мальчик в тени швейцарского замка поднимает глаза к небу и простирает руки, готовый поймать и удержать все дары, посылаемые судьбой. И тут же исчезло. Солдаты ИГИЛ отреагировали незамедлительно. Один из них выстрелил в голову охраннику Гундерсена. Сам Гундерсен с поразительной скоростью вскинул винтовку и подстрелил одного из русских братьев, пока тот возился со своим калашниковым. Самый крупный из русских смотрел совсем в другую сторону. Быстро выхватив оружие, он тут же застрелил двух северокорейцев, пока третий выбивал из строя двух охранников Бабино. Несмотря на то, что двое ближайших к Бабино телохранителей упали, третий без малейших колебаний выстрелил в русского громилу. Теперь у Бабино остался один охранник, Гундерсен же был надежно закрыт двумя телохранителями. Охранник Бабино защитил его своим телом, буквально прижав к стене хостела. Скользя вдоль стены, они направились к главному входу. Оставшиеся в живых солдаты ИГИЛ и наемники Гундерсена вступили в отчаянную перестрелку, последний северокореец был задет дальним выстрелом. Перевернутые столы вряд ли могли служить надежными щитами против сплошных залпов, которыми наполнился сад. Из солдат ИГИЛ теперь оставался лишь один. Поднявшись из-за простреленного насквозь стола, он прицелился в Бабино. Охранник закрыл Бабино своим телом. Он упал вперед в тот самый момент, когда его убийца получил пулю в лоб. Блум видела, как в двух телохранителей Гундерсена кто-то выстрелил издалека, но, когда они упали, оказалось, что никакого Гундерсена за ними нет. Он исчез. Сразу вслед за предпоследним выстрелом, повалившим русского адвоката, прозвучал последний, наполовину оторвавший руку Жану Бабино. Бабино медленно опустился по стенке, оставляя на фасаде кровавый след. Там он и лежал, когда в сад ворвались они. Первая волна – люди в черном. Со снайперскими винтовками и автоматами. Они обезвредили тех, кто еще шевелился. Некоторые из выживших были в сознании, совсем немногие. Молли Блум все это видела. Она сидела на кухонном крыльце рядом с валявшейся в глубоком обмороке официанткой и наблюдала за происходящим как будто через фильтр. Фильтр, показывающий все безумие ситуации. Она все отчетливо видела. А потом ее вырвало. Следующая волна – люди в штатском. Она не могла сосчитать, сколько их. Но одного из мужчин Блум узнала, как будто уже встречалась с ним раньше. Довольно худой, одетый в джинсы и куртку, со взъерошенными седыми волосами. Под глазом давний фингал. Он остановился посреди сада, вытянул руки, держа в одной пистолет, и начал медленно поворачиваться, осматривая поле битвы. При этом он все время качал головой. Затем мужчина остановился. Снова покачал головой, глубоко вздохнул и коротко подытожил: – Европа. Направляясь к Молли Блум, он крикнул шедшему рядом с ним мужчине южноевропейской наружности: – Анжелос! Что у нас с Арто? С восточной стороны острова вниз по холму спускался длинный и худой мужчина с белым как мел лицом. – Я здесь, – сказал он, засовывая пистолет в кобуру. Седовласый на секунду остановился и повернулся к нему. – Все хорошо? – спросил он. – Все хорошо, – ответил блондин. Седовласый улыбнулся. А светловолосый продолжал: – Тебе надо что-то сделать с этим фингалом. Выглядит ужасно. Седовласый подошел к Блум, опустился рядом с ней на корточки. Она почувствовала, как криво она сидит и как искаженно воспринимает действительность. – Ты в порядке, Молли? – спросил мужчина спокойным голосом. – Я бы так не сказала, – ответила она. – Гундерсен исчез. Мужчина с фингалом сделал резкий жест рукой и выкрикнул какой-то приказ на английском языке. Все иностранцы поспешили в укрытие. Мужчина быстро затащил Блум и находящуюся без сознания официантку в здание хостела. Он улыбнулся, погладил Молли по щеке и произнес: – Без тебя мы бы никогда не нашли это место. Я очень признателен тебе, Молли. Черт возьми, защищать демократию становится все тяжелее. Под конец начинаешь сомневаться, ее ли ты защищаешь. Молли долго и внимательно смотрела на него. Словно разглядывала под микроскопом. Видела каждую пору на его лице. Заметила покраснение под фингалом. Прыщик. Мужчина с фингалом и прыщиком поднялся, вышел, присел рядом с лежащим на земле, но шевелящимся Бабино. Произнес по-английски: – Координаты, Жан. Прекрасное лицо Бабино исказила гримаса. – Поцелуй меня в зад, – ответил он по-французски. Седовласый сочувственно покачал головой. – Мы знаем, что они у тебя где-нибудь в компьютере или телефоне, – сказал он. – Беда в том, что пока я буду их искать, ты успеешь умереть. А если ты назовешь их прямо сейчас, у тебя есть шанс выжить. Все просто. Бабино посмотрел на него измученным взглядом. – Европол, – простонал он. – Иди к черту. – Жизнь или смерть, Жан? Я веду обратный отсчет. Начинаю считать. Три. Два. Оди… И тут голова Жана Бабино разлетелась на кусочки. Седовласый упал на пол за бездыханным телом. Один из мужчин в черном крикнул: – Лесная опушка, северо-запад! Люди в черном бросились в ту сторону. – Черт возьми, – выругался седовласый мужчина, достал мобильный телефон Бабино у него из кармана и вошел внутрь здания. Снова присел рядом с Молли Блум.