Бергер положил оружие на дно лодки. Вытянул руку, сложил ладонь лодочкой. Ладонь была пуста. В ней – только жизнь. Ничего. И вместе с тем – все. * * * Глядя наискосок вниз, Молли заметила, как Нильс Гундерсен, по-прежнему с винтовкой на плече, подходит к Жану Бабино и его охране. В течение всего своего величественного шествия он не отрывал глаз от мобильного телефона. Затем сделал шутливо-театральный жест, изображая, как отсылает сообщение, и, широко улыбнувшись, посмотрел на своих уважаемых аукционеров. * * * Телефон Бергера снова звякнул. А не должен бы. Он резко снизил скорость. Если сообщение от Маркуса, значит, возникли трудности. Но сообщение прислал не Маркус. Эсэмэска пришла с незнакомого номера. Бергер глубоко вздохнул и прочитал: «Уважаемый Сэм Бергер. Я понимаю, что в детстве ты был единственным другом моего сына. Понимаю и то, что ты предал его самым гнусным образом. На глазах у целой компании девочек ты до крови исхлестал его пенис полотенцем. Много лет спустя ты застрелил его тем же способом, через член. Степень твоей извращенности восхищает даже меня, а я много повидал на своем веку. Действительно многое. И если ты не понимаешь, что я привез сюда семью моего весьма посредственного адвоката для того, чтобы убить ее при обстоятельствах, превосходящих те, при которых ты убил моего сына Вильяма, тогда ты недостойный соперник, Сэм. Приезжай сюда посмотреть, как я медленно замучаю твоих близнецов до смерти. Всего доброго, Нильс Гундерсен». Бергера вырвало так внезапно, что рвота, похоже, растворилась прямо в воздухе. С белым как мел лицом Бергер надавил на газ. * * * Пора проверить обстановку. Проверить, благополучно ли близнецы покинули здание. Блум засунула руку в карман форменного платья и выудила оттуда связку ключей, украденную у Хозяйки. Она медленно спустилась по ступенькам и оказалась перед дверью, отделяющей служебное помещение от остальных. Где семьи Бабино уже быть не должно. Блум вставила ключ в замок, повернула его, вошла, и перед ней оказалась еще одна дверь. Блум приоткрыла ее. Показалась комната, из которой стеклянная дверь вела на задний двор хостела. Но не дверь привлекла ее внимание. А пять человек. Между двумя вооруженными до зубов солдатами сидела бледная женщина и двое явно взволнованных мальчиков одиннадцати лет, удивительно похожих друг на друга. И похожих на Сэма Бергера. Чувствуя, как сердце ушло в пятки, Молли поклонилась, как ее учила Хозяйка, и произнесла хриплым голосом: – Что господа будут пить? Охранники замахали на нее руками, как будто она была назойливой мухой, но один из мальчиков тихо сказал: – Я бы хотел кока-колу. – Я тоже, – откликнулся второй мальчик. Бледная женщина промолчала. Встретившись с ней взглядом, Молли заглянула в глаза смерти. Блум вопросительно посмотрела на солдат, те равнодушно кивнули в ответ. – Я быстро, – сказала она дрожащим голосом. Блум поспешила покинуть комнату, прикрыв за собой дверь. Затем бросилась вверх по лестнице, откопала в цветочном горшке пакетик с телефоном, продолжила рыться, извлекла еще один полиэтиленовый пакет. В нем лежало два предмета. Дрожащей рукой она присоединила один из них к другому и сняла с предохранителя пистолет с глушителем. Тот самый, из которого она застрелила своего приемного отца. И которым выбила ружье из рук Али Пачачи. Правда, тогда без глушителя. Она быстро прошла на кухню за колой, сопровождаемая подозрительными взглядами остальных официанток, чудом не наткнулась на Хозяйку, нашла поднос и отыскала две банки колы в холодильнике. Вышла, держа правую руку за спиной, а левую, вытянутую с подносом, перед собой. Остановилась перед второй дверью, прислушалась, со всей отчетливостью осознала, что поставлено на карту, и открыла дверь ногой. С широкой улыбкой вошла в комнату, ловя на себе резкие подозрительные взгляды солдат. Больше ничего. Никакого бряцания оружия. Молли Блум отпустила поднос. На короткий миг показалось, что он парит в воздухе, словно нет никакой силы притяжения. А потом поднос упал на пол. Пока поднос падал, Молли выхватила пистолет и выстрелила, совершенно бесшумно, прямо в лоб левому солдату. Правый успел схватить оружие, когда Молли всадила несколько пуль в его тело. Она поднесла руку ко рту, приложила указательный палец к губам. Женщина и мальчики молча смотрели на нее, готовые никогда больше не произносить ни звука. – Отличная идея с колой, – сказала Блум, указывая жестом на стеклянную дверь. – Вы знаете, куда идти. Бегите. Она стояла и смотрела, как они на дрожащих ногах уходят все дальше в лес. Поворачиваясь, она почувствовала волну тошноты. В дверях стояла Хозяйка, широко открыв рот от изумления. Блум сделала шаг в ее сторону. Хозяйка развернулась и, спотыкаясь, начала пробираться к главному входу. Блум видела в окно, как она выбежала в сад и бросилась к Бабино, чтобы предупредить его. Ее губы шевелились, но изо рта ее не вылетало ни звука. Блум видела, как отпрянул Бабино, – все это бесшумно, как в немом кино. Краем глаза она уловила движение где-то за столиком русских. Это инстинктивно среагировал самый большой из братьев. С поразительной скоростью он вынул из-под полы пальто что-то, напоминающее классический калашников. Хозяйка уже практически подбежала к Жану Бабино, когда русский охранник выпустил пулю точно ей в горло. Она упала на Бабино, из горла хлынул фонтан крови. Хозяйка успела что-то прошептать. Затем упала, повалив вместе с собой Бабино. И умерла у него на руках. Бабино принялся с отвращением высвобождаться из-под трупа. Гундерсен стоял с поднятой рукой, предупреждая дальнейшую стрельбу. Убедившись в том, что все спокойно, он нагнулся и отшвырнул труп Хозяйки, как гнилое яблоко. Затем повернулся к Бабино, который наконец смог что-то ему сказать. Гундерсен покачал головой, словно желая встряхнуть замерзшие мозги, и показал что-то жестом одному из охранников. Отдал четкий приказ. Молли Блум видела, как охранник бросился бежать. Пробегая мимо ее окна, он выхватил оружие из-под плаща. Он бежал на восток, к воде. Блум бросилась вверх по лестнице, порылась в идиотском горшке, достала пакет, вынула красный телефон, попыталась набрать номер. Руки дрожали. Она почувствовала, что ничего не получается, кинулась к цветочному горшку на окне, в который ее благополучно вырвало. Она вытерла рот рукой и набрала номер. Чувствовала она себя ужасно. Когда абонент ответил, Блум выкрикнула по-шведски: – Семья ушла. – Спасибо, – ответил спокойный мужской голос. Не успела Молли положить трубку, как тот же голос крикнул по-английски: – Snipers ready![13] * * * Бергер уже почти достиг береговой линии, когда услышал выстрел. Один отчетливый выстрел. Как предупреждение. Или расстрел. Он направил резиновую лодку прямо на прибрежные камни, выскочил из нее, затянул лодку на сушу, обернулся, постоял пару секунд. Взял из лодки оружие. Сделал первые шаги по направлению к тому месту, где его любимых близнецов собирался убить бездушный и мстительный солдат-наемник. И тут он что-то увидел. Секунды, пролетевшие до того момента, когда он понял, что это, показались ему вечностью. Предназначался ли выстрел его семье? Близнецам, которые навсегда останутся его детьми? Даже если их похоронят на острове Эйя. Тут он разглядел, что движется в кустах на холме, ведущем к морю. Будто в замедленной съемке, он видел, как ветви медленно раздвигаются и снова смыкаются, задевая лицо бегущего вторым мальчика. Бегущий впереди уже направлялся к нему. Бергер тут же узнал Маркуса, старшего сына. Лицо измученное, но все же улыбающееся. Улыбка узнавания посреди страха смерти. Одиннадцатилетний Маркус мчался изо всех сил. Он прыгнул в лодку, и Бергер тут же спустил лодку на воду. И тут же увидел Оскара. Младший сын потирал лоб, по которому больно хлестнула ветка. Он тоже кинулся к резиновой лодке, вскочил в нее. Несмотря на спешку, все трое крепко обнялись. Это было все, что ему нужно. Самое важное на свете. И все-таки он помедлил у берега, бросил взгляд поверх голов мальчиков. Она тоже была там. Фрейя была с ними. Она выбежала из рощицы и, спотыкаясь, побежала к лодке. Они обменялись взглядами, Сэм и Фрейя, папа и мама, она еле заметно улыбнулась. Но это была не та улыбка, на которую он смотрел больше пятнадцати лет. Совсем другая. Сколько пластических операций сделала Фрейя Бабино? Плевать, он все равно улыбнулся ей в ответ, и она уже занесла ногу над лодкой, когда в деревьях, метрах в пятидесяти к северу от них, что-то зашуршало. Из рощи вышел мужчина. Крупный мужчина. Он напоминал солдата из французского Иностранного легиона. А оружие, которое он медленно, но уверенно поднял на уровень глаз, было очень похоже на снайперскую винтовку. – Сматывайся, – закричала Фрейя. – Спасай их! Уезжай как можно дальше, переверни лодку. Ныряй. Она послала им воздушный поцелуй в тот момент, когда прозвучал выстрел. Одиноким эхом пронесся над Ландсортом.