Она ударила его. Разрушила его круги. Она сама чувствовала, насколько слаб этот удар. И насколько мертвы были бы она и ее плод, если бы удара не хватило для того, чтобы заставить Карстена выйти за невидимую линию. Но он пошатнулся, сделал шаг. Она сидела, пригнувшись, голова на уровне его бедра. Чувствовала боль в его простреленной ноге. Чувствовала ее очень отчетливо. Понимала, насколько это ослабляет его позиции. Карстен уже успел направить на нее пистолет, когда ему кто-то выстрелил в спину. Он мог выстрелить, но не сделал этого. Не мигнув, принял следующий выстрел. Падая на мраморный пол, Молли бросила взгляд вверх, на вторую террасу. Там показалась Ди. Выстрелила еще раз. Когда Бергер выскочил из-за шторы с залитым кровью лицом, он не скрывал, куда целится. Блум лежала на полу, ее рвало, а Карстен, получивший три пули в спину, пошатываясь, прошел мимо нее и обратил свой пустой взгляд наверх, на Бергера. Тот выстрелил в него два раза. По одному выстрелу в каждый глаз. Прямо через толстые линзы очков. Пока Карстен падал, на большую террасу вылетел пчелиный рой, покружился над уже мертвым телом. Когда Карстен перестал двигаться, пчелы, казалось, пытались поймать его улетающую душу. А потом, сформировавшись перышком, взмыли к небесному своду и образовали единственное на тот момент облачко на краснеющем андалусском небе. * * * Ди высунулась из-за шторы и попыталась оценить происходящее. Сначала она увидела разбитые очки Карстена на мраморном полу террасы. И только потом – Бергера, склонившегося над Блум, обнимающего ее. Блум открыла глаза. Ее зрачки как будто вынырнули из морских глубин и сразу попали на солнце, где засияли всеми оттенками желтого, красного, оранжевого. Оттенками золота. Какое-то время Ди смотрела на них, как на скульптурную группу. Она понимала, что в этом есть что-то вечное. Потом повернулась к Средиземному морю. Она видела, как изгибается слабо освещенный горизонт и как за этой дугой садится солнце. Видела невероятно мощный свет, падающий на водную гладь. Видела, как вся Андалусия отражается в невыразимо величественном закате. А потом солнце исчезло. 45 Воскресенье, 13 декабря, 10:14 Усталые лучи чарующего солнца сочились сквозь голые ветви осин и немытые оконные стекла, ложились тонким слоем светящейся краски на стены и пол лодочного домика. На старом часовом механизме, со всеми его колесиками, пружинками и крючками, еще даже не успела скопиться пыль. Как и на лежащих повсюду якорях, буйках и канатах. День Святой Люсии. К этому времени лед уже обычно стоит на заливе. А сейчас там вместо льда лежало солнце. Сверкающее всеми цветами радуги. – Ровно пятьдесят дней с тех пор, как все это началось, – сказал Бергер. – А этому малышу ровно месяц, – ответила Блум, поглаживая живот. Бергер открыл двери домика, но первым туда вошел не он. Маркус и Оскар опередили его. Обмениваясь восторженными возгласами, они обследовали все эти удивительные предметы из прошлого. Сидя у столярного станка, Бергер и Блум наблюдали за ними. Сколько в них жизни. И сколько жизни в ней. И даже в нем теплилась жизнь. Несмотря на повязку на пол-лица. – Я вчера купил этот домик, – произнес Бергер. Блум замерла, уставившись на него. Разводя руки в извиняющемся жесте, Бергер пояснил: – Противостояние между двумя конкурирующими фирмами достигло предела, домик достался мне по бросовой цене. – И ты это проделал, пока я лежала в больнице? – Да, как раз перед тем, как доктора объявили, что и ты, и наш малыш здоровы. Ты была права – у Карстена действительно имелся антидот. – Он на это намекал, – подтвердила Блум. – Но врачи сказали, что это действительно сильнодействующий яд. Карстен обсыпал им пистолет, прежде чем передать мне. Сам-то он был в своих дурацких перчатках. – Значит, яд замедленного действия. – К счастью, безопасный для плода. – Мы не можем называть его плодом. Это звучит не по-человечески. Они помолчали. Близнецы открыли дверь, ведущую к мосткам, и выбежали на улицу. – Не знаю, насколько уместно говорить, что мы должны называть что-то так или иначе, – сказала Молли. – Я не знаю, что такое мы. – Я тоже, – признался Бергер. – Но домик мой. И твой, если захочешь. Она медленно покачала головой, а потом кивнула в сторону мостков, где близнецы нашли несколько крупных камней и теперь бросали их на замерзающую водную гладь. – А как твоя семья? – спросила она. – Они так и живут у меня, – ответил Бергер. – Я сплю на диване. Ничего еще не решено. – Между вами с Фрейей тоже? – В особенности, – кивнул Бергер. – Там и решать нечего. Потому что ничего не осталось. Она пытается понять саму себя. Если ей не понадобится защита идентичности, оформим совместную опеку. В противном случае все будет сложнее. – Ты можешь их потерять? – Сейчас вся опека на ней. Если ей сделают защиту идентичности, они попадут в какой-нибудь маленький шведский городок, и я никогда не узнаю, в какой. Тогда я их действительно потеряю. Он закрыл глаза. Потом встряхнулся и сказал: – А вот Ди завела себе аккаунт в «Инстаграме». На всех фото – пляж, море, купание. На последнем снимке она ныряет с самого высокого утеса в Нерье. Раз выкладывает фотографии, значит, по крайней мере, жива. – Кто же ее сфотографировал? – спросила с улыбкой Блум. – На этот вопрос она отвечать отказывается, – сказал Бергер. – Снято с балкона гостиницы. То есть она отдала свой телефон человеку, который находился на приличном расстоянии и который мог просто сбежать с ним. Интересно, кому можно так безоговорочно доверять? – Совсем не обязательно, что все было именно так, – возразила Блум. – Кто-то мог сфотографировать ее и переслать снимки. – Ты рассуждаешь как настоящий детектив, – заметил Бергер. – Это хорошо. Для будущего. – Ты действительно считаешь, что мы можем отремонтировать домик и открыть частное детективное агентство? – Да. Только при одном условии. – Каком? – Что мы будем доверять друг другу. Она ничего не ответила. Бергер внимательно смотрел на нее. – Между нами было много недоверия и подозрений, – сказал он наконец. – Я до сих пор не знаю, могу ли тебе верить до конца. У меня осталось много вопросов. Она продолжала молчать. При этом помрачнела. – У тебя остались от меня секреты, Молли? Например, у СЭПО ведь нет такой должности, как «администратор вертолетного транспорта», или как там ты его назвала? Как ты нашла меня на крошечном островке недалеко от Ландсорта?