– Тебя бы здесь не было, если бы не я, – говорю я. – Никогда не забывай об этом, принцесса. Зарывшись руками в свои волосы, Сайрус качает головой, пытаясь стряхнуть остатки раздражения. – Такое не забывают. С его губ срывается сухой удушливый смешок. Он даже не удостаивает меня взглядом, сразу поворачивается ко мне спиной. – Встретимся в другое время, Данте. Я смотрю ему вслед, пока его не окружает личная стража, а звук его шагов не начинает отдаваться эхом по мраморной дорожке. – Не могли бы вы оба перестать ставить меня в такое положение? – ворчит Данте за моей спиной. – Я не буду держать на тебя обиду, если ты выберешь Сайруса. Он нуждается в поддержке куда больше. – Я не стою перед выбором, Вайолет. Вы не товары на рынке. Это так не работает. Вы оба мне дороги. Я пожимаю плечами, прикусив язык. В свое собственное будущее я заглянуть не в состоянии, но всегда знала, что буду сидеть на задворках, смеясь издалека. Я слишком необычна для двора и слишком амбициозна, чтобы существовать среди простого люда. Я рада той дружбе, что есть у меня с Данте. Многие сказали бы, что мне стоит быть благодарной за мой дар видения, за то, что я вообще могу быть здесь. Что я вообще не должна чувствовать ничего кроме благодарности. Данте понимает, хоть ему это и не нравится. Он знает, как шатко положение чужака. Десять лет назад его мать, глава Хипси, руководила столкновением, которое могло остановить продвижение Эвинии в Фейский лес. Как один из граничащих регионов республики Балика Хипси долго терпели пожары, которые двигали границы. Глава верила, что только действиями можно заставить к себе прислушаться, и была права. Когда новость о восстании достигла столицы, эвинийцы пригрозили отправить больше солдат на юг. Республика Балика и король Эмилиус провели переговоры, чтобы избежать войны. Решили, что неконтролируемые поджоги леса прекратятся, но глава Хипси должна покинуть свой пост. Если бы Сайрус не встал на защиту Данте, что жил тогда в столице, его бы ждало изгнание. Моя магия и покровительство короля Эмилиуса дают мне защиту, как и благосклонность Сайруса когда-то защитила Данте, но этого никогда не будет достаточно. В конце концов, отношения не меняются, в отличие от королей. Легко потерять все, что ты так усердно строил. Например, из-за конфликтов лордов или из-за обиженного кронпринца с горячей головой. У меня нет привилегий, я не могу себе позволить быть хорошей. Хорошими остаются только те, кому никогда не приходилось зубами и руками бороться за то, чего они хотят. Да, на свете есть добрые люди, как Данте, кто знаком с несправедливостью жизни, но каким-то необъяснимым образом умудряются сохранить в себе сострадание. Но меня доброй назвать нельзя. Добрых в этом мире едят живьем. Мы с Данте заканчиваем свою прогулку по садам, говоря о чем угодно, кроме Сайруса или будущего, но острый взгляд принца, когда он противостоял мне, слишком уверенный, чтобы нравиться мне, занимает все мои мысли. 3 Вечера мне нравится проводить на балконе своей башни, свесив ноги сквозь железное ограждение. Моя мантия румяного розово-фиолетового цвета заката накинута на плечи. Здесь мне открывается лучший вид во всей Эвинии. Туман с реки ползет по улицам кварталов Науки и Искусств. В нижней части города красные здания отмечают начало Лунного квартала. Часть города, где живет низший класс: иммигранты из Юэ, которые приехали в Эвинию за лучшей жизнью и работой, как и моя мать, которую я не знаю. Одиннадцать лет своей жизни я провела в лабиринтах этих улочек. Тогда я едва ли могла читать вывески на юэйском, что висели над окнами магазинов подержанных товаров и ресторанов с блюдами из требухи. Я думала, что все сокровища можно найти на базаре, где добрый бродячий музыкант купил мне однажды сладости. Думала, что мир заканчивается там, где передо мной встает стена, на которую я не могу взобраться, так она высока. Я видела чужие края в своих снах, но мой разум еще не умел запоминать эти картинки. Леса размерами с горы, бесконечные горизонты, смех радости и слезы войны из прошлого. По сравнению с этим, мои дни были ничтожно малы. Как эти видения могут быть чем-то кроме фантазий или другой жизни? Когда я стала достаточно взрослой, чтобы осознать ценность своего дара, пришло и понимание моего великого предназначения, но у меня не было возможности добраться туда, куда нужно. Видение само по себе не имеет веса, если в его правдивость некому верить. Сумасшедших было полно. Предсказательниц – нет. Кто мог бы подтвердить мою уникальность? Нищая сиротка на тонких ножках, в ободранной одежде и с лицом, на котором грязи больше, чем кожи. Люди верят только в то, что видят своими глазами. А я была очередным бездомным ребенком с улицы. Ничем не отличающейся от паразита. Шанс выбраться с улиц пришел ко мне со сном. Слишком яркие, по моему мнению, здания Лунного квартала простирались так высоко, словно кто-то наклонился и вытянул их. Жемчужина запряженной кареты, столь белоснежной, как стены дворца, проезжала сквозь арки улиц под звуки фанфар. С резной стороны кареты распахнулись двери. Пара детей выскользнула из нее: брат и сестра, одетые в роскошные фиолетово-золотые одежды. У них были похожие носы, ямочки и волосы, что сияли янтарем под яркими небесными огнями, небо во сне наполняло больше звезд, чем я когда-либо видела в жизни. Дети побежали в сторону лабиринта лавок, обгоняя свое сопровождение. Я моргнула, и картинка помутнела. Сокрушительный мокрый хруст погрузил рынок в тишину. Видение провело меня сквозь столы, сложенные на них стопками товары, сквозь собирающихся на улице зевак. Прямо к лавке гончара, где лежал изломанный мальчик, с разбитым от копыта рабочей кобылы черепом. Лошадь сорвалась с привязи, а ее хозяин опоздал всего на секунду и не успел схватить поводья до того, как развернулась трагедия. Последствия этой ошибки уже не имели значения. Мальчик был мертв. Был бы мертв. Я не знала, кем он был, но видела его одежду, карету, страх. Он был кем-то важным. Он был тем, кто мне нужен. Я ходила на базар каждый день. Стояла в тени высоких домов, в паре шагов от заваленной раскрашенными горшками лавки, и ждала. Ждала до того утра, когда воздух был сладким, словно только поспевший фрукт, а потом я услышала фанфары. Мальчик со смехом носился вокруг тележки. Он увидел меня, с моими ногами, измазанными в грязи, вытянутыми руками, встретился со мной взглядом, словно знал – я здесь из-за него. Прежде, чем он успел спросить, я оттолкнула его. Телега превратилась в щепки, смешанные с осколками фарфора. Лошадь обрушилась прямо на то место, где только что находился мальчик. Когда он отошел от шока, хоть дрожать и не перестал, я рассказала ему о своих видениях и о том, что знала: я должна его спасти. Он спросил, как меня зовут, и я назвалась тем именем, что придумала себе сама – Вайолет. Он расспрашивал о семье, доме, и я ответила, что у меня нет ни того, ни другого. Он назвал меня Вайолет Лун. Лунная Вайолет, в честь квартала, который я звала домом. После он назвался сам: Сайрус Лидайн. Так я спасла кронпринца. В тот момент я увидела свое будущее так ясно, как никогда. Нет, не через свой дар, а во взгляде принца. Он смотрел на меня, как на чудо. Я могла попросить его о чем угодно, а он с радостью дал бы мне это. Я указала на башню в центре столицы, на ту, которая была так высока, что, казалось, могла проткнуть небеса. Я спросила о ведьме, живущей там, и правда ли, что она, как и я, может видеть будущее. Я спросила, можно ли и мне жить там. Сайрус привез меня во дворец, где я предстала перед королем и поклялась ему служить. Каждый последующий день напоминал ураган, уносящий меня все дальше от той жизни, что была мне знакома, в ту, которую я не могла и представить. Любые мои потребности теперь исполнялись. Я узнала, что люблю сладкое, правильно заваренный чай и подушки, не слишком мягкие, и что их могут сразу принести в любое время дня и ночи, стоит мне только попросить. Я отрастила волосы до пояса и крутилась у зеркала, одетая в наряды, подобранные принцессой, что была безмерно рада появлению новой компаньонки для игр. Люди меня видели. Люди стремились ко мне. Мой мир вырос, как и мои амбиции. Единственным, что стояло у меня на пути, была Всевидящая госпожа Фелицита. Она уже болела, когда я прибыла в башню, а позже, в этом же месяце, она скончается, так и не обучив меня и оставив свое последнее пророчество, что преследует нас и по сей день. Возможно, это устроили сами Судьбы. Великие события имеют привычку приходить все и сразу. Последствия моего восхождения как Провидицы я предсказать уже не могла. Мое неожиданное появление при дворе, годы работы ради уважения, смена покровительства Сайруса на покровительство его отца, который отдавал предпочтение мне, а не ему. Я не замечала этого до того момента, пока Сайрус не отдалился от меня совсем. Он перестал мне улыбаться и только и делал, что отчитывал. Если бы не моя идеальная память, то я могла бы подумать, что спасенный мной в Лунном квартале мальчик с сияющими глазами и не существовал вовсе. Я помню этого мальчика только потому, что он сдержал свое обещание, которое дал мне, крепко держа меня за руку, в тот первый день нашей встречи. Я подарю тебе дом. Стук в дверь вырывает меня из мыслей. Со вздохом опускаю ноги обратно на балкон и иду вниз. Так даже лучше, я постепенно становлюсь сентиментальной. За дверью меня ждет королевский посыльный в желтой ливрее. – Доброго вечера, Всевидящая госпожа, – кланяется он. – Его Величество ожидает вас в розовом саду. Точно. Наша встреча с королем сегодня так и не состоялась. Разгладив мантию, я следую за посыльным, оставляя мое прошлое в прошлом. Закатное небо постепенно темнеет. Когда я пересекаю мост, дворцовые сады за воротами кажутся широкими, темными мазками из живых изгородей и верхушек деревьев. Появляющиеся на небе первые звезды сияют над головой и на рукавах моей мантии. На дорожке, ведущей к розовым кустам, где меня ожидает одинокая фигура, горит единственный фонарь. Розовые сады – любимое место для прогулок короля Эмилиуса, а если точнее, то их любила почившая королева, а он отчаянно влюбился в них после ее смерти. Раньше у роз было столько значений, сколько цветов, но со времен пророчества Фелициты они означают только одно – проклятие. Никто больше не разводит розы, но они растут во дворце, как знак смелости правящей семьи и того, что корона не боится будущего, потому что пророчества всегда оборачиваются им во благо. Я подхожу к королю, опустив голову в легком поклоне. – Ваше Величество. Вы хорошо выглядите. – Провидица. Он не сутулится – самый очевидный признак его хорошего состояния, – но рука, которой он держит свою трость с набалдашником в форме головы льва, заметно дрожит. Мужчины из рода Лидайнов страдают от заболевания крови, что к концу жизни ослабляет их мышцы и кости. В прошлом году она начала резко прогрессировать. Хоть пока угрозы жизни для короля Эмилиуса она не представляет, в скором времени он не сможет даже подняться с кровати. – Не даровали ли звезды нам новостей? Принца убей до лета конца или сама сгоришь ты дотла. – На этой неделе – ничего, – вру я. Он кивает и задумчиво закрывает глаза. – Сейчас нам нужно разобраться с одной проблемой – найти Эвинии следующую королеву. Мы уже и так тянули с этим слишком долго, а терпение народа не резиновое. На границах все чаще слышно о знамениях.