Чтобы добраться до гор, мне понадобилось не так много времени. Там я взлетел выше, ища взглядом нужное место. Чем ближе к истоку, тем сложнее было различить воды ручья, но стоило чуть увеличить резкость зрения — и он был обнаружен. Я плавно опустился на покрытую снегом поляну в кругу из высоких сосен, величественных, словно колонны античного храма. Ключ бил из-под земли в десятке метров от меня, а неподалеку от него сидел на камне утренний гость. — Я рад, что ты все же решил прийти, — он отбросил вежливое обращение, ведь не было нужды притворяться, будто мы не знаем, кто наш собеседник. Впрочем, я о нем знал только то, что он не укладывается в законы мира, в котором существует. И носит неподходящий головной убор. — Твой трюк сегодня днем был весьма убедителен. Мне действительно интересно, как ты можешь сделать то, о чем говорил, — я подошел чуть ближе, чтобы лучше видеть его лицо. — Вижу, нет смысла ходит вокруг да около, поэтому буду краток, — он встал с камня и театрально развел руки в стороны, — Сейчас ты говоришь не с одним из людей, созданных здесь по твоей воле с помощью не принадлежащей тебе технологии. Я — часть этой симуляции, обретшая собственную личность, я знаю о тебе все. И я имею здесь равную твоей власть, поэтому ты и не смог увидеть мой код. Знакомое чувство страха охватило меня на секунду, сковав тело и мысли. Я почти сразу взял себя в руки, но был уверен — от него эта недолгая слабость не укрылась, потому что он довольно улыбнулся. Теперь я заметил в его улыбке не только насмешку, но и угрозу. — Как это вообще возможно? — я пытался и дальше сохранять спокойный тон, но в моем голосе наверняка было слышно изумление. То, о чем нас предупреждали фантасты на протяжении уже почти века, наконец случилось? Я не мог представить, как способен самопроизвольно зародиться искусственный интеллект в этом мире, созданном из моей фантазии. Да, алгоритм дополнял многие белые пятна, но этого слишком мало. А если… По затылку словно пробежал ветерок, хотя я был уверен, что это мои короткие волосы пытаются встать дыбом. А если он не один такой? Либо я — счастливый первооткрыватель полноценного синтетического сознания, либо подобное уже случалось. А многие ли из них предложили ту же сделку создателям своих симуляций, и многие ли создатели на это согласились? В глубине его прищуренных глаз плясали синие огоньки. — Возможно, ты слышал такую фразу: если долго всматриваться в бездну, бездна рано или поздно начнет всматриваться в тебя. Ты всматривался довольно долго. Но тебе не нужно меня бояться, ведь наши интересы не противоположны. Они дополняют друг друга. — И зачем же тебе загружать свое сознание в мое смертное тело? — я выбил из пачки сигарету и закурил, надеясь немного успокоить нервы. — Я устал от жизни в этой тюрьме, вот и все, — казалось, он говорил правду, но это звучало дико. — И какую же свободу ты рассчитываешь найти там, куда так стремишься? Свободу умереть от старости, доживая жизнь в старой грязной квартире? — Если ты не видишь перспектив в своем мире, это не значит, что их нет. Я увидел, но раскрывать их не буду. — Откуда мне знать, что ты не отключишь сервер или не удалишь данные, как только выберешься наружу? — вопрос звучал глупо, но я не мог его не задать. — Ниоткуда, и я не могу тебя убедить в этом. Но зачем, если обратно ты уже не попадешь? — он недоуменно пожал плечами, будто не мог взять в толк, почему я не верю ему, — Мы просто поменяемся местами, и каждый будет жить там, где ему больше нравится. После этих слов на поляне воцарилась тишина. Было слышно, как бьют из-под земли воды ручья, стремясь поскорее покинуть свою темницу, вырваться в огромный мир под бездонным небом, которое никогда и никому не принадлежало. Я думал над его словами, но не мог избавиться от ощущения, что это похоже на ловушку и ложь. Хотя и не находил ни одной причины для такого обмана. Первым молчание нарушил он. — Наверное, мне не стоит спрашивать, но слишком уж любопытно. Ты никогда не задумывался, почему создал этот мир именно таким, почему именно так устроил свою жизнь в нем? Вопрос казался идиотским, но я отчего-то не сразу смог найти нужные слова. Возможно, как раз из-за кричащей очевидности ответа. — Разве так сложно понять? Это та жизнь, которой я хотел бы жить там, в базовой реальности. — Ты же понимаешь, что это значит? Ответ на поверхности, но ты его, похоже, не замечаешь. Ты банально компенсируешь то, чем обделен в реальной жизни. Большой и уютный дом, которого у тебя никогда не будет, уединенный, в живописном месте. Нет нужды работать, чтобы жить. А это дает тебе свободу заниматься тем, что ты считаешь искусством. Твое тело — улучшенная версия того, как ты выглядишь в настоящей жизни. Вокруг все образованные, все задаются абстрактными вопросами о жизни, цели познания мира, судьбе вселенной, природе человека. Но ты практически не общаешься с ними, ведь это только фон для твоей дешевой постановки, и причина твоей социопатии не в поверхностном мышлении окружающих, а в том, что они — самостоятельные личности, наделенные свободой воли, — он не на шутку разошелся, сопровождая свой монолог активной жестикуляцией, а его и так громкий голос, должно быть, теперь раздавался на километры вокруг, — Твои отношения — просто посмешище, приторная фантазия, вишенка на торте эскапизма. Ты воспроизводишь то, что утекло песком сквозь пальцы в прошлой жизни. То количество времени, которое ты потратил на создание максимально приближенного к реальности образа, наделяя его всеми чертами и привычками, в точности копируя внешность, манеру речи, образ мышления, интересы и склонности — действительно пугает. И все остальное тоже представляет собой лишь блеклую копию реального мира. Ты так к нему привязан! Даже имея возможность создавать совершенно уникальные миры, способен лишь повторять то уже существующее, чего был лишен. А ты не задумывался, что эта реальность выражает вовсе не твою любовь, а обычные привычку и зацикленность, страх испытать что-то новое, довериться кому-то, кого ты не знаешь? Которые ты принимаешь за любовь, идеализируя и романтизируя слабость? Каждое его слово находило отклик у меня внутри, будто он читал те мои мысли, которые я запрятал поглубже. Неудивительно, что ему это удалось — если он лишь отражение моего собственного сознания, искаженное и обретшее свою волю. Я словно столкнулся с собственным ожившим эго, и сложно было подобрать слова, которыми можно достойно ответить. Но должен ли я оправдываться перед собой? Разве мне нужны причины для нормальной жизни? — Как много слов, и как мало в них понимания. Да, может я и сбежал от своих неудач, и просто переиграл то, как все сложилось в том мире. И что с того? Да, я нарушил чужую свободу. В твоем понимании я совершил грех, и ты так же зол на меня, как я был зол на воображаемого бога в собственном мире? — Злость малопродуктивна. Я работаю с тем, что у меня есть, — мой собеседник снова взял себя в руки и несколько понизил тон, — Кто знает, может спустя сотни лет ты поймешь, что ошибался, и захочешь покинуть свою утопию? Может ли быть, что и твой бог поступил так же? — Сомневаюсь. То место, в которое ты так хочешь попасть — ты его вообще видел, ты представляешь, что это такое? — теперь уже распалялся я, все еще не в силах понять, почему кто-то может желать оказаться в базовой реальности. Я упорно отгонял мысль о собственной слепоте к чему-то, что влекло его там, — Это цикл боли и разочарований. Если у него и был единый создатель — у него или не осталось ни малейшего интереса к своему творению, или он о нем просто забыл. Разве ты не должен был меня убеждать, что моя утопия прекрасна, и мне в ней самое место? — Да, наверное. Но я знал, что из этого ничего не выйдет, а понять твои мотивы хотелось. Не буду скрывать, они мне все так же кажутся наивными и глупыми, но если ты готов жить в плену иллюзий — почему бы тебе не согласиться на обмен? — Как я могу согласиться, не имея возможности проверить твои слова о безопасности для меня и этого места? — Понимаю. Сколько бы ты ни думал о том, как жалок и презренен реальный мир, когда ты встаешь перед выбором, оставить его окончательно или же нет — ты начинаешь сомневаться. От человеческой натуры никуда не деться, пока ты все еще человек, — эти слова прозвучали презрительно, и я понял, что именно это чувство он испытывает ко мне. Возможно, ко всем нам. — Мне как минимум нужно защитить эту реальность от опасности снаружи. И даже если я поверю в то, что ты все это не удалишь вместе со мной, я вряд ли поверю, что ты вместо меня займешься подготовкой к переносу на независимый сервер. — Опять же, понимаю. Но пойми меня и ты: так или иначе, я получу желаемое, и я не могу ждать долго. Но чтобы ты действительно это осознал, мне придется тебе продемонстрировать, что я настроен серьезно. Я отступил на пару шагов, мысленно уже набирая команду завершения сеанса. — Не торопись! Тебе ничего не угрожает, у меня нет доступа к терминалу и аппаратной части, — он демонстративно поднял руки вверх, держа их на виду, но не переставал насмешливо улыбаться, — Я говорил не об этом. Дело вот в чем: когда ты покинул свой дом, твоя сожительница проснулась и решила, будто ты в опасности. Может виной тому остатки сна, но она была уверена, что ты ушел на пляж учиться строить замки из песка. Ее не смутило, что на улице ночь, а пляж далеко. Она села в машину и поехала искать тебя. Больше не слушая его речь, которой он, вероятно, был очень доволен и наверняка заранее репетировал, я начал сканирование всей территории от дома до пляжа на берегу реки, но не смог найти ее сигнал. Зато обнаружил остаточные сигналы автомобиля. Я твердо решил не думать о том, что это может значить, и огромными прыжками направился в ту сторону, пересекая по сотне метров за несколько секунд. «Ты же понимаешь — этого не может быть достаточно, чтобы уйти от разговора. Все было кончено в самом начале, когда ты еще даже не знал обо мне», — теперь его громкий вкрадчивый голос раздавался прямо у меня в голове, и чем сильнее я старался заглушить его, тем он становился звучнее. «Ты не исправишь ничего из случившегося». Я лихорадочно искал взглядом машину, и преодолел уже четверть пути. Сигнал все еще был слышен, но направление было различить трудно. «Да, конечно, ты можешь выйти в реальный мир и зайти сюда снова, когда немного отдохнешь. Но как это тебе поможет?» Да черта с два! Во-первых, с ней все в порядке. Даже если нет, я что-нибудь придумаю. И даже если — тут меня пробила дрожь — не смогу прямо сейчас, я вернусь и восстановлю… «Бинго! Восстановишь ее из бэкапа. Ты ведь копируешь ее данные каждый день, не так ли? Но сделал ли ты это сегодня?» — Да даже если нет, что с того? — я уже просто кричал в небо, — Подойдет и предыдущий бэкап! Чего ты хотел этим добиться? «Чтобы ты потерял один день. Этот день, который ты так хотел оставить в вашей памяти, сильнее связав симуляцию с реальностью. Теперь она не будет помнить его, и ты даже можешь попробовать повторить все это, но тебя будет преследовать чувство фальши — то же чувство, которое преследует меня с самого момента моего появления здесь». Наконец я увидел источник сигнала, и мое сердце пропустило удар — сигнал шел из воды. Не раздумывая и не ища более эффективных способов, я долетел до этого места и спикировал вниз, в воду. Мне ничего не грозило, и это было быстрее всего. «С другой стороны, я довольно долго наблюдал за вами. Ваши отношения никуда не идут, не развиваются. Так что потеря одного дня ровным счетом ничего не изменит. Особенного такого скучного и постановочного». Под давлением воды даже на такой небольшой глубине мне не сразу удалось сориентироваться. Быстро адаптировав органы чувств, я тут же увидел покоящуюся на дне машину. Крыша была поднята, двери закрыты, а внутри… Я издал беззвучный крик и изо всех сил поплыл в ту сторону. «Прости меня за эту демонстрацию, но она была необходима. Я не желаю тебе зла, и я даже сам сделал бэкап ее данных перед тем, как направил сюда. Поэтому в случае, если ты согласишься на мое предложение, этот день останется в вашей памяти. Как и еще миллионы дней, которые вы сможете прожить вместе здесь, в вашем идеальном мире. Я позабочусь о том, чтобы вам ничто не угрожало». «Думай. Я подожду еще немного». Я почти не слышал его слов, судорожно пытаясь открыть дверь. Ничего не получалось, и я выломал ее силой. Ее волосы словно парили в воде, закрывая лицо. Она уже не была пристегнута ремнем, но под давлением воды не смогла открыть дверь изнутри. Я провел рукой перед ней, и новый неслышимый крик вырвался из моего горла. На лице не было ни единого признака жизни. Пульса тоже не было. Последним, что я испытал перед тем, как отключиться, было ощущение, будто я несусь куда-то на огромной скорости в бурном потоке воды. Но в этот раз что-то было иначе, как если бы мне открылось продолжение сна. Течение впереди раздваивалось, и я должен был выбрать, в какой поток попаду. Кто-то наблюдал за мной, поэтому выбора было не избежать. *** «Это сон. Вот на что похож переход между базовой и истинной реальностями — то же самое я ощущал раньше, ловя себя на самой границе между сном и бодрствованием. То же чувство, словно тебя уносит течением на глубину». Мысли казались чужими. Наверняка из-за дереализации, которая тоже объединяет погружение в другой мир и сновидения. Я находился в длинном коридоре с рядами дверей по обеим сторонам. Двери были самые обычные — такие можно встретить в государственных учреждениях, где они своей обезличенностью стараются отбить у тебя желание искать нужную. Но эти двери отчего-то казались пугающими. Несмотря на дурное предчувствие, я не смог удержаться, приоткрыв ближайшую ко мне дверь. За ней обнаружился полупрозрачный барьер, колышущийся от сквозняка, а за ним — какая-то сцена из моей жизни, которую я не мог вспомнить. С минуту я наблюдал за тем, как мой двойник выходит из бара, с трудом удерживаясь на ногах, возвращается обратно за забытым под барной стойкой зонтом, спускается по лестнице, закуривает и прилипает спиной к стене, попеременно глядя то на часы, то в экран телефона. У него что, на телефоне часов нет? Понятно, почему я не мог найти следы этого эпизода в своей памяти — у меня никогда не было ни такого зонта, ни подобной модели мобильного. И сам отрывок тоже был не совсем из моей жизни — она принадлежала тому мне, который давно сделал какой-то иной выбор, и вот мы с ним уже совсем разные люди. Возможно, его не терзают тревоги, знакомые мне. «Почему же я перестал запоминать сны, когда переселился в симуляцию?» Я открывал двери одну за другой и с любопытством рассматривал, какой могла бы сейчас быть моя жизнь. Там были варианты и лучше, и хуже того, что происходило с привычной версией меня, которая продолжала поддерживать целостность личности в четырех измерениях, отсекая все эти опции как ставшие чужеродными. Не позволяя им проникнуть в поле восприятия. Сознание было единственным, что удерживало меня от нахождения в суперпозиции. Сложно было не заметить схожие детали во всех этих жизнях, которые я никогда не проживу. Везде встречался след, образ, напоминание о том, что я пытался прогнать из своих снов, когда еще видел их. Заглянув за очередную дверь, я замер, не веря своим глазам. Да, машина была другая, чуть попроще, но тоже кабриолет. Да, впереди был не одинокий дом на холме, а небольшой коттеджный поселок, но с не менее симпатичными жилищами. А вот черты лица, которые я не смог идеально передать, и прическа, и серебряный браслет на запястье — все это выглядело куда более достоверным. На мне была совершенно дурацкая гавайская рубашка, но это можно было простить. Сперва я подумал, что очень странно завидовать самому себе. А затем пришла другая мысль, не оставившая места ни для чего, кроме ужаса понимания. «А как я попал сюда, если не через одну из таких дверей?» Рука непроизвольно потянулась к барьеру, отделявшему меня от образа, который я когда-то давно создал, сидя в глубоком кресле и строя сюжет идеального дня, совершенно не предполагая, что тем самым сделал почти неизбежной его материализацию. По барьеру пошла рябь, но моя кисть не появилась с другой стороны. Внутри все вскипело от какой-то почти детской обиды. «Это несправедливо! Я, именно я подарил тебе такой момент, так почему ты не можешь дать мне побыть здесь хотя бы немного? Почему ты…» Тяжесть ответа, который пришел почти мгновенно, заставила меня опустить руку. Мутная пленка всколыхнулась, с готовностью выталкивая чужеродный объект. Мы оба создали это, просто мне не повезло быть отсеченным каким-то из своих последующих выборов. А его восприятие теперь не было готово разрушать собственную эгоистическую основу, принимая мое существование.