– Что-то я не припомню, чтобы ты так уж стремился дружить с Игорем Семеновичем! Конечно, зачем он тебе был нужен? Игорь Семенович был старый и толстый! С ним тебя в бассейн что-то не тянуло. Хотя ему как раз бы это совсем не помешало! А для этой мымры ты и рубашечки себе среди ночи начал перебирать, и костюмы из шкафа извлек, которые сто лет не примерял. И все это для того, чтобы произвести впечатление на эту… эту… О-о-о… Мама была уже в такой ярости, что подходящих слов у нее для выражения своих чувств решительно не находилось. А папа все еще не понимал, в чем провинился. Казалось бы, что тут такого, если мужчина старается выглядеть получше. Вот только старался он явно не для того, чтобы произвести впечатление на свою законную супругу, старался он ради другой женщины. – Могу вообще ходить на работу голый! – воскликнул он. – А тебе бы только этого и хотелось! Тогда бы уже эта ваша генеральная точно обратила бы на тебя внимание. И мама неожиданно захихикала. Наверное, она и сама понимала, что глупо ревновать своего мужа к какой-то там генеральной, которая на него и не смотрит, будь он хоть в рубашках, хоть без них. Папа обрадовался, что настроение у жены поменялось, скандал пошел на убыль. Засуетился вокруг жены, утверждая, что лучше нее никого в целом свете нет и никогда не будет. Мама в ответ сказала, что хоть есть тысячи и даже миллионы мужчин красивей, богаче и гораздо лучше папы, но она выбрала его, потому что любит. Папа сначала немножко огорчился, что не он самый-самый, но быстро утешился, потому что полюбили все-таки его, а значит, есть в нем что-то такое, что выделяет его на фоне тех многих миллионов других, которые во всех отношениях лучше него. В общем, скандал быстро пошел на убыль, а потом и совсем затих к немалой радости Сашеньки, которая, как и всякий нормальный ребенок, искренне страдала, когда ее родители ссорились. Хорошо еще, что они всегда быстро мирились. Такой уж у них обоих был характер, серьезных проблем они друг другу не доставляли, а долго дуться друг на друга из-за пустяков они тоже не могли. Саша пошла к себе в комнату и уже хотела набрать номер Юры, но внезапно передумала. В голове у нее что-то сверкнуло. Это было озарение. – Рубашки! – прошептала девушка. – И галстуки! Папины костюмы! Они исчезли. Как же я могла про них забыть! Ведь это же с них все и началось! Они не могли сами по себе исчезнуть из нашей квартиры. Их кто-то украл! И этот кто-то был Яго. – Сто из ста, что папины рубашки и костюмы стырил наш разбойник! Родители, да и Сашенька сначала именно так и подумали. Но на другой день их внимание отвлекли на себя чужие следы, которые они обнаружили возле опустевшей клетки Яго. Сашенька нахмурила брови, возвращаясь мысленно к тому дню. – И когда мы поняли, что ночью у нас побывали воры, мы стали подозревать, что папины костюмы украли те же люди, которые украли у нас Яго. Сначала явились и сперли костюмы, а на другую ночь украли у нас попугая. Но Федя с Мелей категорически отказались от этих краж. И что характерно, свой визит в квартиру родителей Сашеньки они не отрицали. Честно сказали, что побывали у них, надеясь забрать столь нужного им попугая. Но не нашли. – Получается, что Яго украл кто-то еще до них? А сам факт кражи папиных костюмов бандитов даже оскорбил. – Мы вам что? Магазинные воришки? Или глупая телка, у которой от модного шмотья крыша поехала? Мы честные бандиты, нас другие просто не поймут, если мы примемся шмотки по чужим хатам тырить. Нам это западло, так низко масть менять! И этому их слову можно было верить. Грабители и убийцы, они ценили свою репутацию в том странном и диком мире, в котором привыкли жить. По законам того мира, они бы несоизмеримо упали в глазах всего воровского сообщества, если бы про них узнали, что Меля с Федей нынче не брезгуют воровать поношенную одежду из квартир простых обывателей. – Значит, это дело лап Яго. Лап, крыльев, хвоста и клюва. Но зачем? Для каких целей Яго украл папины лучшие выходные костюмы? Впрочем, для клептомана, а Яго страдал этой зависимостью, никаких оправданий, кроме слова «хочу» или «мне это надо», может и не быть. – Вот только почему он совершил кражу папиной одежды именно в ту ночь? Это был серьезный вопрос, потому что все эти костюмы с рубашками Яго мог украсть в любой другой момент и сделать он это мог совершенно спокойно. Препятствий в виде замков и запоров для попугая не существовало. А шкаф с папиными вещами даже не закрывался. Живя в их семье, Яго мог выкрасть хоть всю одежду папы, но почему-то не делал этого. И был еще один деликатный момент в этой истории. Яго из всей семьи больше всех ценил и уважал папу. Может быть, потому что считал его вожаком, первым после себя. Может, потому что папа всегда угощал его вкусными орешками, до которых попугай был сам не свой. А может, потому что умная птица прекрасно помнила, кто принес его в этот дом. Пусть и под видом игрушки, но ведь принес. И никогда не дергал его за хвост, чем частенько грешила Сашенька. И уж, конечно, не называл его «проклятым отродьем», что попугаю частенько приходилось слышать от мамы. Да, в семье Яго из людей больше всех любил и ценил папу. Конечно, после Аладдина, которого считал кем-то вроде младшего брата, нещадно шпынял, третировал и эксплуатировал, но всегда делился с ним лакомым кусочком, даже если этот кусочек был самым последним. – Яго любил папу, вредить ему он не стал бы. Или стал бы, но в самую последнюю очередь. Но накануне вечером папа как раз принес Яго его любимые чипсы, вряд ли попугай так быстро забыл это. Значит, он не стал бы шкодить с одной лишь целью, чтобы навредить папе. Но зачем тогда он украл папину одежду? Что его вдруг одолело? Единственная догадка, которая пришла в связи с этим Саше в голову, заключалась в том, что Яго показалась подозрительной такая суета папы с его костюмами. Он почуял неладное. И не желая, чтобы папа перед кем-то там красовался в своих костюмах, попросту их стащил из дома. Почувствовав, что она на верном пути, Саша перевела дух, сходила на кухню, попила там водички и принялась рассуждать дальше. – Раньше у Яго был свой склад, который он оборудовал в квартире наших соседей и куда стаскивал всю свою добычу. А теперь? Где он прячет украденное барахло теперь? Увы, Саша была вынуждена признать, что не знает этого. Не было нужды узнавать. В последнее время вещи перестали пропадать и у них, и у соседей. А в окрестных магазинах если воришки и попадались, то исключительно двуногие, но никак не пернатые. И папа, мама и Сашенька с облегчением выдохнули, полагая, что худшее в их совместном сосуществовании с попугаем осталось позади. Яго осознал свои проступки, перевоспитался, и отныне их ждет спокойная или почти спокойная жизнь. Но не тут-то было. Совершенно неожиданно у Яго вновь пробудились его старые привычки. И воровать он вновь начал с папиных костюмов. А потом, то ли убоявшись содеянного, то ли желая прокутить добычу, слинял из дома с концами. И отсиживается теперь где-то в укромном месте, перебирая и сортируя свои сокровища. – И где же мне теперь искать логово этого негодника? И Саша стала думать. И думала до самого утра. И кое-что она в итоге придумала. Тот сосед, которого Сашенька видела в рубашке, подозрительно похожей на папину, и галстуке, который был просто один в один как папин, жил в их доме. Это Сашенька знала точно. Видела, как он неоднократно проходит у них под окнами и садится в свою машину. Но из какого подъезда он выходил? То ли из третьего, то ли из четвертого. Во всяком случае, свою большую и нарядную машину он ставил в той части дома, где располагались эти подъезды. День был будний. Машина подозрительного соседа стояла на своем обычном месте. И Сашенька заняла наблюдательный пункт возле окна, держа мощный дедовский бинокль у глаз. Как только сосед появился на улице, она выскочила из дома и подбежала к нему. Нет, она не собиралась с места в карьер обвинять его в краже папиной одежды и попугая. Но тем не менее вступить с ним в контакт было необходимо. Этот сосед давно уже вызывал у девушки определенные подозрения. Был он какой-то слишком уж лощеный для их района. И к тому же слишком вежливый и приторно слащавый. Поговоришь с ним, а потом руки помыть хочется. И лицо, кстати говоря, тоже. И был еще один момент, который заставлял Сашеньку думать, что с этим человеком не все в порядке. Когда Алладин случайно сталкивался с этим соседом, сразу же начинал рычать. Ни на кого Диня никогда не рычал, ни на вечно пьяненького дядю Сашу, ни на крикливую тетю Марину, он лишь снисходительно помахивал хвостом, когда дядя Коля из двадцатой квартиры в очередном приступе белой горячки грозился перестрелять всех или же выкинуться из окна самому. Всех этих людей Алладин любил или относился лояльно, но при виде их ласково всем улыбающегося соседа, который в жизни слова дурного Аладдину не сказал и не сделал, из горла собаки тут же вырывалось низкое угрожающее рычание. Вот и сейчас, увязавшись за Сашей и увидев, к кому она спешит, Аладдин зарычал на нелюбимого им соседа. Но тот не смутился: – А что это ты такой у нас сердитый? Не с той ноги встал? И сосед попытался тихонько пнуть Аладдина, думая, что машина загораживает хозяйке собаки обзор. Сашенька сделала вид, что все в порядке, хотя в душе у нее все прямо перевернулось. Вот ты какой гад, на самом-то деле! Но через силу натянув на лицо улыбку, она поддержала разговор с этим неприятным человеком: – И не говорите! – воскликнула она, словно обрадовавшись, что нашелся тот, с кем можно поделиться своим наболевшим. – Диня просто сам не свой! Да и мы с родителями тоже места себе не находим! Представляете, наш попугай пропал! – У тебя же был ворон! Ах, он и это помнит! Не случайно, должно быть, он тогда подошел к Сашеньке с Агафоном. Птичками интересуется. Птичий вор! Или даже маньяк! Но Сашенька постаралась не выдать обуревавших ее чувств. И заговорила дальше: – У меня и ворон, и попугай. Но попугай пропал! – И как же это случилось? – Ой, даже не хочу вам рассказывать, так все это неприятно. – Почему же неприятно? – насторожился сосед. – Если скажу, вы нас проклинать станете. – Я?! Почему именно я? – Ну, не конкретно вы, а вообще, все наши соседи нас проклянут. – За что же я и все остальные должны вас проклинать? – Да хотя бы за то, что мы инфицированную опасным вирусом птицу упустили. – Что-что? – Обязаны были следить за нашим попугаем день и ночь, никуда из помещения квартиры не выпускать, даже окна квартиры желательно было лишний раз не открывать, санитарный врач нас предупредил, что он дико заразный, а мы его прошляпили! – Кого? Попугая своего? – Хуже! Вирус! Смертельный вирус теперь на свободе. А переносчиком его является наш попугай. А ведь врач нас предупреждал, что будет, если попугай вылетит на волю. – А что будет? – Коллапс! Катастрофа! Эпидемия! Сашенька говорила и видела, как побледнел ее сосед. Похоже, новость о порхающем рядом с ним смертельном вирусе задела его очень сильно. – И что же это за вирус такой? – прошептал он, едва шевеля губами. – Очень редкий штамм болезни Лайма, который практически неизвестен в нашей стране. Мы с родителями сначала тоже не понимали, в чем дело, а потом папин знакомый, который ему попугая и подарил, объяснил, что к чему. И даже дал нам всем три порции вакцины. Последние в нашей стране, больше их нигде приобрести нельзя. Сам через границу контрабандой их привез, потому что знал, что эти попугаи частенько болеют такой заразой. – Значит, вы тоже заболели? – Мы-то нет! Укололись вакциной перед тем, как попугай у нас поселился, и порядок. Но мы-то ладно, а остальные? Ведь теперь всякий, кто соприкоснется с удравшим у нас попугаем, будет обречен на заражение и медленную смерть. И ведь ничего, совсем ничего теперь нельзя поделать! – Ничего? А как же вакцина? – Ее нужно применять ДО того, как носитель вируса окажется рядом. Если после, то уже поздно. – Значит, спасения нет? – Совсем нет! И опасность заключается в том, что чем дольше человек будет контактировать с заразной птицей, тем безнадежней будет ситуация. Сашенька с удовольствием наблюдала, как бледность ее соседа все усиливается и усиливается. Но тут было важно не переборщить. Толку не будет, если сосед сейчас со страху грохнется в обморок.