Это казалось таким долгим, почему-то. Потому, что это было так печально и ужасно и потому, что он не знал, насколько рассказывать ей о своем безумном поведении и ему не очень хотелось думать об этом самому. И потому, что его внезапно охватила такая проклятая усталость. Он ни разу не посмотрел на нее, пока рассказывал. Она придвинулась к нему поближе, пока он рассказывал. Не цепляясь. Просто нежно. Он услышал, как она плачет к концу рассказа. Почувствовал это. Он встал, чтобы налить себе еще. Может быть он присел чуть ближе, когда вернулся. Когда он закончил, было очень тихо. Их осталось только трое и только двое не спят и одиноки и в ночи бродят преследователи. В комнате был большой телевизор, за открытыми дверями шкафа и пульт дистанционного управления под рукой и было так тихо — он протянул руку и нажал на него. Какое-то кино. Какая-то глупая комедия. Грубый фарс и падения на задницу и ничего даже отдаленно серьезного и через десять минут главный герой сделал какую-то бессмыслицу и его руку защемило в ящике или что-то в этом роде… И они посмеялись. Не громко. Без напряжения. Но достаточно. Он повернулся и посмотрел на нее в первый раз и она была очаровательна и улыбалась. Тогда он попытался скрыть свое смущение, отвернувшись к экрану. Затем они посмеялись еще. Не потому, что это было смешно. Может потому, что это было не смешно. Это было глупо и бессмысленно и так… легко. Так глупо и безопасно. И они смеялись. И они придвигались друг к другу все ближе и ближе и когда фильм наконец закончился, Феликс обнял ее за плечо и он повернулся к ней и понял, что от него разит и требуется ванна. Она уже вставала. — Мне нужно в душ, — сказала она ему, довольно застенчиво. Он усмехнулся. — Мне, тоже. — O! — откликнулась она. — Хочешь пойти первым? — Нет. Я могу воспользоваться другим. — Но Кот уснул. — Да уж. Ладно, я подожду. — Ты уверен? — Да уж. Ступай. — В самом деле? И он взглянул на нее и они снова рассмеялись. — O'кей, — промолвила она. — Я только на минуточку. — Не торопись, — отозвался он ей вслед. И именно это имелось в виду. Потому, что он испугался опять. Он оставался испуганным, все время, пока слушал как текла вода и его сердце колотилось, потому, что он знал… Он знал… Он знал, что у него ничего не получится. Он не знал, почему. Еще нет. Не понятно. Он только знал, что это так. И что это несправедливо. — O'кей! — весело позвала она. — Твой ход! Он допил выпивку в один глоток и поднялся и затянулся и выпустил дым. Затем он вошел в спальню. Совершенна, невероятно прекрасна. Расчесывающая свои волосы в тускло освещенной спальне, свет из ванны мягко освещает ее спину и обнаженные плечи аккуратно обернутые в огромное, чистое, белое полотенце и он не порицал ее за это. На первый взгляд они оба, богатые и сильные и нуждающиеся друг в друге. Что в том, что она делает, не так. Просто еще больнее. Он кое-как прошел мимо нее и окунулся в яркий свет ванной. Ему даже удалось закрыть за собой дверь не хлопнув ею. Он сбросил свою одежду и погрузился в огромную заполненную ванну, хранящую ее запах и омоющую его, но этот запах не исчезнет. Почему я не могу ее взять? Почему я чувствую, что не могу? Почему я чувствую, что не могу пока? Что, черт возьми, мне еще нужно сделать? Конечно, они все еще там и, да, они все еще кусают людей. Но это не моя вина! Христе! Я сражался и сражался и все остальные были мертвы. Они убили всех остальных. Я должен чувствовать себя недостойным, потому, что они не добрались до меня пока? Что за любопытная самурайская херня происходит здесь? Это болезнь или что? Синдром Самурайской Херни Джека Кроу? Это нечестно! Я больше не желаю надирать ничьих задниц. Я боюсь, черт побери! Это несправедливо, чувствовать, что я должен. Чувствовать, насколько я должен. Я не хочу, чтобы этот проклятый факел перешел ко мне. Этот факел губит людей. Он губит всех. — Я не верю в это дерьмо! — громко закричал он в каскад льющейся воды. Но это была истина. Но может быть это была истина только… сейчас. Может это из-за горя и тому подобное. Да! Это именно так! Я просто вымотался и устал и мои товарищи ушли и я чувствую, будто я пользуюсь ими сейчас но… Но это пройдет. Верно? Правильно? Он прождал больше часа, чтобы выйти. Чтобы прокрасться, на цыпочках, выключив свет в ванной, прежде чем он открыл дверь. Она спала. По крайней мере она лежала на темной кровати и этого было достаточно для него. Он прокрался мимо нее в гостиную и нашел в шкафу дополнительное одеяло и закутался в него на диване и выключил свет — не издав ни звука. Завтра это пройдет. Правильно. Но среди ночи звук плача разбудил его. Он встал с дивана и пошел к ней, но звук затих. Это была Даветт? Это из-за меня? Это когда нибудь закончится? На следующее утро она была милой и дружелюбной и любезной, как будто ничего не произошло, и он знал, черт возьми, прекрасно, что он ранил ее чувства, но… Но он не желал думать об этом сейчас. Кот пришел немного позже и он был дрожащий и поседевший, но он вернулся. Они ни о чем не говорили, пока заказали и ждали завтрак и затем его доставили и они уселись вместе и съели его, и именно где-то посреди завтрака. Кот посмотрел на Феликса и поблагодарил его. И Феликс пожал плечами. Через несколько минут Кот заговорил снова: — Итак. Каков следующий шаг? — спросил он Феликса. И Даветт тоже смотрела на него, как будто это было для него самое естественное в мире — принимать решения. Он почти ударил Кота вновь. Он хотел сказать, Не начинай смотреть на меня, сейчас, черт возьми! Я не перехватывал никакой эстафеты. Но он этого не сказал. Он был спокоен. Он играл в игру и давал им то, что они хотели. Он сказал им, что они останутся здесь, в апартаментах, до завтрашнего дня, когда они поедут в офис епископа, как планировалось, и возьмут документы и билеты на беспосадочный перелет до Рима, который произойдет на следующий день. Спокойствие. Резонность. Лидерская интонация, если это то, чего они действительно, действительно, еби их мать, хотят. Но, добавил он тихо, не думайте, что это меняет что-нибудь. Это не меняет дерьма. Мы выходим из вампирского бизнеса. Поэтому они оставались в номере. Весь этот день и всю эту ночь. Доставка еды в номер и киноканалы и алкоголь. Когда стемнело, Кот отправился в свою спальню. Несколько минут спустя, Даветт отправилась в другую. Феликс взял свою выпивку и подошел к окну и обозрел северный Даллас. Странно, иметь возможность сделать это. Когда он рос, ничего не было на этой северной окраине. Ни торговых центров, ни автострад, ни высотных роскошных отелей. Но теперь он практически мог увидеть свой дом. Он практически мог увидеть ее дом.